Путешествие из Петербурга в Москву (равно как и наоборот) — любимое русское занятие еще со времен...
Путешествие из Петербурга в Москву (равно как и наоборот) — любимое русское занятие еще со времен Радищева. Вот почему в легендарном экспрессе «Красная стрела», уже девяносто лет курсирующем между двумя столицами, всегда аншлаг...
...В начале лета 1931 года в газете «Гудок» появилось объявление: «9 июня, в 1 ч. 30 мин. ночи, из Ленинграда на Москву отправится в первый рейс экспресс «Красная стрела». Расстояние между городами экспресс покроет в 9 ч. 45 мин. Средняя скорость — 70 километров в час. На отдельных перегонах она дойдет до 100 километров в час».
Организовать между столицами регулярные рейсы быстрых и комфортных составов для поездок партийных и государственных чиновников распорядился лично Сталин — вождь самолетами не летал и другим не советовал...
Нарком путей сообщения Моисей Рухимович с энтузиазмом взялся за дело. Для нового поезда отобрали деревянные, еще царские вагоны, украсив их черным мореным дубом, бронзовыми канделябрами и хрусталем. В составе насчитывалось семь жестких купейных вагонов, три мягких и один спальный с двухместными купе. В нем сняли верхние полки, а на их место повесили зеркала и светильники.
Новый поезд был назван в духе времени — «Красная стрела». Каким он еще мог быть в «красной» стране? Название на вагонах писали на двух языках — русском и английском. Однако на старом плакате начала тридцатых годов поезд изображен синим. Объясняется это тем, что еще до Первой мировой войны существовал стандарт, действовавший во всей Европе: вагоны первого класса должны были быть непременно синими. Цветовая палитра изменилась только в 1962 году — состав приобрел красивый темно-красный оттенок.
Итак, в свой первый рейс «Красная стрела» отправилась в ночь с девятого на десятое июня 1931 года. Экспресс вышел из Ленинграда в 01:30 ночи и прибыл в Москву в 11:20, он мчался с рекордной по тем временам скоростью (в среднем 69,8 километра в час).
Тянуть составы «Красной стрелы» ставили самые современные локомотивы. В 1937-м появился знаменитый «Иосиф Сталин» — самый мощный в мире паровоз Ворошиловградского паровозостроительного завода. Год спустя в Коломне выпустили два опытных пассажирских локомотива типа 2-3-2К. Стальные красавцы представляли собой фантастическое зрелище: современному пассажиру они напомнили бы знаменитые шлемы героев культовой саги «Звездные войны» — для снижения сопротивления воздуха локомотивы были покрыты обтекаемыми футуристическими кожухами, что позволило им развивать скорость до 160 километров в час.
В тридцатые и сороковые годы «Красная стрела» возила важных персон: главным образом крупных советских и партийных чиновников. И не было большего символа советской исключительности и престижности, чем поездка на этом статусном поезде. Среди пассажиров встречались и высокопоставленные иностранцы. «Вчера ночью министр иностранных дел Чехословакии д-р Эдвард Бенеш с женой поездом «Красная стрела» выехал в Ленинград», — в газетах предвоенных лет часто мелькали подобные сообщения. Говорили, будто сам товарищ Сталин ездил в Ленинград именно на новом экспрессе. В действительности же вождь путешествовал спецсоставом, но «Красную стрелу» осмотрел и остался доволен.
Поезд и впрямь словно сошел со страниц каталога лучших железнодорожных экспрессов того времени: мягкие салоны с приглушенным светом, крахмальное белье, шелковые занавески на окнах, ковровые дорожки... Вышколенный персонал в униформе разносил не только чай, но и горячие обеды из нескольких поездных буфетов. Со временем в фирменном экспрессе появился и первый вагон-ресторан. В Наркомате путей сообщения даже придумали особое меню для пассажиров-иностранцев с традиционными русскими блюдами — солянкой, блинами, квасом, от которых те приходили в неописуемый восторг.
Особым шиком стал телефонный переговорный пункт, оборудованный в одном из вагонов. На больших остановках — в Бологом, Окуловке и Малой Вишере — прямо из поезда можно было позвонить в любой город Советского Союза и европейские столицы. И что уж совсем экзотично — при необходимости связаться с Кремлем, а также отправить радиограмму практически в любую точку мира.
К весне 1938-го весь 650-километровый путь между столицами был полностью реконструирован. Поезда пошли по более тяжелым рельсам, уложенным на щебеночный балласт. Пассажирские составы покрывали расстояние между Ленинградом и Москвой за двенадцать часов, экспресс долетал за десять. «Красная стрела» стала не только самым быстрым и комфортабельным, но и самым точным поездом — по нему сверяли часы. Железнодорожники строго следили за расписанием и делали все, чтобы в любой, даже форс-мажорной ситуации экспресс всегда приходил вовремя.
Десять лет «Красная стрела» курсировала между двумя столицами. Утром двадцать второго июня 1941 года очередной поезд прибыл из Москвы в Ленинград точно по расписанию. Но оказалось, что уже пять с половиной часов идет война. Стремясь уберечь уникальный состав от бомбежек, его надежно укрыли в бывшем Императорском павильоне у Витебского вокзала.
Когда после окончательного прорыва блокады «Красную стрелу» вывели из депо, выяснилось, что за время вынужденного простоя вагоны существенно пострадали — металлические части покрылись ржавчиной, деревянная обшивка местами отсырела, с нее сошла краска, на тканях появилась плесень. Инженер ремонтной бригады вспоминал: «Поезд походил на доисторическое животное, которое только что извлекли из-под земли. Страшно было подумать о том, что надо сделать для возвращения ему первозданного вида». Но ленинградские железнодорожники смогли довольно быстро восстановить первоначальный вид «Стрелы». Правда, часть вагонов в целях маскировки перекрасили в защитный белый цвет, а к хвосту поезда прицепили бронированную платформу с зенитными пулеметами — еще существовала угроза вражеских налетов. Достали и спрятанное имущество — постельное белье, одеяла, занавески, ковры и даже хрустальные графинчики, каким-то чудом они не разбились.
Первая после блокады «Красная стрела» отправилась от перрона Московского вокзала двадцатого марта 1944 года. Проводники в белых фирменных перчатках и аккуратно подогнанной по похудевшим фигурам форме встречали пассажиров возле вагонов. Для ленинградцев это ознаменовало возвращение к мирной жизни, в тот же день даже первую парикмахерскую открыли — здесь, на Московском вокзале. «Красная стрела» окончательно пронзила кольцо немецкой блокады», — написал тогда журналист Давид Ортенберг.
К счастью, ни один вражеский самолет не потревожил возрожденный поезд. Но состояние железнодорожного полотна было столь плачевным, что «Красная стрела» шла из Ленинграда в Москву целых шестнадцать часов.
С шестидесятых годов «Красную стрелу» называют «актерским» поездом. Вечно гастролирующие звезды театра, кино и эстрады, музыканты, известные танцовщики и прочая творческая интеллигенция быстро оценили повышенный комфорт фирменного экспресса и то, что шел он ночью.
Количество знаменитых пассажиров зашкаливало, невозможно было сесть в «Красную стрелу» и не встретить сразу нескольких небожителей. Николай Трофимов, Павел Луспекаев, Андрей Толубеев спешили на съемки в Москву. Олег Даль, Юрий Богатырев, Олег Янковский, Александр Адабашьян, наоборот, возвращались со съемок в Ленинграде. В поезде все пересекались. Олег Басилашвили иронизировал по этому поводу: мол, артисты, жившие в столице, снимались на «Ленфильме», а ленинградцы — на «Мосфильме», чтобы железная дорога не страдала от нехватки пассажиров.
Те годы, когда в «Стреле» встречались все, застал Михаил Боярский. Он тогда делал первые шаги в профессии, и каждый разговор с Валерием Золотухиным или Ефимом Копеляном становился для него событием. А уж когда попадал в маленький поездной буфет, где набивалось человек двадцать пять — и все звезды первой величины, и вовсе чувствовал себя гадким утенком, попавшим в стаю лебедей. «Мишок! — радушно приглашал Владислав Стржельчик. — Садись, садись». Боярский же, по его словам, мог только стоять по стойке смирно...
Владислав Стржельчик и другие звезды БДТ — Олег Борисов, Ефим Копелян, Евгений Лебедев, Сергей Юрский — были постоянными пассажирами легендарного поезда. В свою очередь, каждая новая постановка театра на Фонтанке сопровождалась десантом московских артистов. Когда Георгий Товстоногов открыл Иннокентия Смоктуновского и поставил с ним «Идиота», самой ходовой валютой оказались железнодорожные билеты до Северной столицы. «Красная стрела» отправлялась от перрона Ленинградского вокзала битком набитой москвичами, едущими на один вечер и только с одной целью — увидеть Смоктуновского в роли князя Мышкина.
Валентина Талызина вспоминала, что с билетами вообще было трудно и порой требовалось договариваться с проводниками. Однажды ее, опоздавшую на свой поезд, пожалела сердобольная работница «Стрелы» и приютила у себя в купе. А через некоторое время, присмотревшись, разочарованно вздохнула: «Нет, все-таки не Фрейндлих...»
Алиса Бруновна снималась тогда у Эльдара Рязанова в «Служебном романе», и ей вместе с партнером по фильму Олегом Басилашвили приходилось разрываться между Ленинградом и Москвой. Днем актриса на «Мосфильме» с упоением изображала Мымру, а ночью мчалась на «Красной стреле» на невские берега — играть в Театре Ленсовета и после спектакля возвращаться обратно. В Москве, соскочив утром со «Стрелы», ехала прямиком в павильон к Рязанову. В таком бешеном круговороте Фрейндлих жила полгода: спала между репетициями и спектаклями в театре, переодевалась на задних сиденьях съемочного автобуса...
С 1976 года стали отправляться сразу два поезда с разницей в четыре минуты — в 23:55 и 23:59. «На Ленинградском вокзале справа и слева от перрона я увидел две линии одинаково элегантных красных вагонов «Красной стрелы» с таким знакомым и всякий раз заставляющим сжиматься сердце строем округлых кремовых букв на вагонных бортах, — вспоминал киновед Александр Свободин. — Поезда зеркально отражали друг друга так, что на одном можно было прочесть не «Красная стрела», а словно на древнем восточном языке — «Алертс яансарк».
На платформе между составами суетились пассажиры, и было видно, что между ними много артистов. Они обнимались, шумно приветствовали друг друга и интересовались: «Ты на какой «Стреле» едешь? На пятьдесят пять? А я на пятьдесят девять... Жаль, не поговорим».
Разговорный жанр в «Красной стреле» процветал. Михаил Швыдкой признавался, что когда входил в вагон экспресса, попадал в другой мир — удивительных и талантливых людей, ночь с которыми пролетала незаметно. И выйдя утром на перрон, чувствовал себя таким умным, словно год просидел в Ленинской библиотеке.
Особенно везло тем, у кого имелась возможность проговорить всю ночь с Михаилом Козаковым. Беседу о фильмах, ролях и театрах Михал Михалыч разбавлял стихами — они были его страстью. В вагонах все давно спали, уже миновали Бологое — половину пути, но под стук колес снова и снова звучали строчки Пастернака, Бродского, Тарковского, Левитанского. Ранним утром «Красная стрела» бесшумно прислонялась к перрону Московского вокзала. Козаков прощался с попутчиком, по дуге пересекал привокзальную площадь и оказывался у подъезда гостиницы «Октябрьская», что в ста метрах от вокзала. Бросив вещи в номере и наскоро умывшись, выходил на Невский. Брел по пустынному еще проспекту, и в нем продолжали звучать мандельштамовские строки: «Я вернулся в мой город, знакомый до слез, до прожилок, до детских припухлых желез».
Атмосфера в «Красной стреле» царила почти домашняя. «К артистам очень хорошо относились проводники — всегда вежливо, старались создать любые удобства, — вспоминал Мстислав Ростропович. — Помню начальника поезда, все звали его Филиппыч, он нас всегда встречал, провожал до вагона, иногда даже приносил кастрюлю с дымящимися сосисками и графинчик ледяной водки».
Проводники знали привычки своих звездных пассажиров. Георгию Товстоногову по блату разрешали курить в его одноместном купе — он всегда ездил на своем любимом девятнадцатом месте. Александру Розенбауму доставляли из ресторана мясную сборную солянку, которую тот очень жаловал. Александра Абдулова будили, когда состав уже стоял у московского перрона.
К знаменитостям относились снисходительно и могли ради них даже слегка нарушить правила. Вечно занятые артисты появлялись всегда и везде в последнюю минуту — а как известно, «Красная стрела» отходит точно по расписанию. Однажды она и отошла минута в минуту. Качнулись вагоны, за окнами поплыл перрон Московского вокзала, по которому вслед за уходящим составом бежали Андрей Миронов, Александр Ширвиндт и Михаил Державин — они тогда снимались в фильме «Трое в лодке, не считая собаки» — и истошно кричали: «Одну секунду! Одну секунду!» Их увидели, узнали, начальник поезда распорядился притормозить — и друзья заскочили в вагон.
Молодые артисты крутили романы. «Было дело, — улыбается Константин Райкин, вспоминая те времена. — Знаете, как произвести впечатление на девушку, чтобы не могла отказать? Это когда вечером ты ее провожаешь на вокзале в Москве, отправляешь на «Красной стреле», а утром встречаешь на вокзале в Питере. После такого редко кто сможет сказать нет».
У нищих студентов театральных вузов были другие заботы. По рассказам Аристарха Ливанова, в то время обычным делом было уговорить проводницу «Красной стрелы» и, сидя на уголочке полки, бесплатно «слетать» в Москву на премьеру в Большой театр.
В «Красной стреле» рождалась знаменитая парочка Холмс — Ватсон, блестяще потом перенесенная на экран Василием Ливановым и Виталием Соломиным. Актеры познакомились на пробах, и хотя оба отличались непростым характером, быстро «спелись». «Я обратил внимание, что мы замечательно вместе молчим», — заметил Ливанов. Потом начались доверительные отношения и долгие разговоры по душам, переросшие в настоящую дружбу.
«Семь лет снимали «Холмса», и семь лет мы с Виталием вместе катались на «Красной стреле» из Москвы в Питер и обратно», — вспоминал Ливанов. Двухместное купе превратилось для актеров в дом, где учили роли, делились личными переживаниями, выпивали — не без этого! — и репетировали. Многие жесты и реплики, ставшие потом культовыми, приходили не на съемочной площадке, а в вагоне поезда. До проводников порой доносилось: «Ну, знаете, Холмс...» — эту коронную фразу доктора Ватсона придумал Виталий Соломин.
Когда снимали «Сокровища Агры», в «Красной стреле» оказалось сразу трое британских джентльменов. Василий Ливанов прихватил с собой белого английского бульдога Бамбулу. Ему предстояло сыграть четвероногого помощника Холмса Тори — обаятельного пса с поразительным нюхом. Со своей ролью Бамбула справился безупречно, вот только гонорар получил по расценкам массовки.
«Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» имели невероятный успех, в том числе и в Туманном Альбионе. Много лет спустя Василию Ливанову довелось побывать в Лондоне и поселиться в гостинице, носящей имя его героя. Когда в один из дней он обратился к портье, тот невозмутимо ответил: «Слушаю вас, мистер Холмс». У несентиментального Ливанова комок к горлу подступил...
Нередко пользовались «Красной стрелой» и цирковые артисты. «Проходишь по составу, — вспоминал один из проводников, — и видишь, как возле нерабочего тамбура сидит на ящике для мусора и курит Юрий Владимирович Никулин. Ни за что не пропустит, не рассказав новый анекдот». Когда Никулин выходил на перрон Московского вокзала в Ленинграде, начинало твориться что-то невообразимое. Пассажиры замирали, теряли дар речи и только пальцем показывали, выдавливая из себя: «Никулин! Никулин!» Машинисты прибывающих за «Стрелой» поездов выскакивали из кабин и бросались к артисту в надежде получить автограф. Старушки, торгующие цветами у выхода на Лиговку, бесплатно отдавали ему свои букеты...
Много лет каждый вечер на Московском вокзале Ленинграда в момент отхода «Красной стрелы» звучит музыка Глиэра из балета «Медный всадник» — «Гимн великому городу». Но мало кто знает, что первые слова к нему написал известный бард Александр Городницкий. Правда тогда он был совсем молодым, учился в Горном институте и делал, по его словам, «первые шаги в рифмоплетстве». В 1957 году к юбилею Ленинграда хор «Трудовых резервов» собирался исполнить гимн города, но у того не оказалось слов. Обратились к начинающему поэту Алику Городницкому. Провозившись несколько дней — уж очень сложной оказалась мелодия! — он написал текст. Заказчики остались довольны. «Так я вошел в славную компанию «гимнюков», возглавляемую Сергеем Михалковым», — иронизировал Городницкий.
Маэстро давно живет в Москве, но свои петербургские корни не забывает и значительную часть времени проводит либо в «Сапсане», либо в «Красной стреле», которой посвятил такие строки:
Чайная ложечка бьется со звоном по краю стакана.Спит непробудно сосед, позабыв про ночную беседу.Странные мысли мне в утренний час постоянноВ голову лезут, когда этим поездом еду.Канули в прошлое Тверь и за ней Бологое.От беспокойных раздумий ночных не найдешь панацеи.Этот экспресс называют недаром «стрелою»:Быстро летит и всегда долетает до цели...
А сколько удивительных встреч дарила поездка на легендарном поезде! Евгений Весник вспоминал, как в 1968 году на Ленинградском вокзале в Москве он сидел у окна «Красной стрелы» № 2 и разглядывал пассажиров, следующих по перрону. Напротив стояла такая же «Красная стрела», только № 4. За полсекунды до отправления промелькнула показавшаяся знакомой мощная фигура высокого мужчины в светлом плаще. В поезд он вскочил уже на ходу.
За окном мелькал пейзаж с осенними сумерками, «Стрела» летела в ночь, набирая скорость, но загадочный пассажир в вагоне так и не появился. Заинтригованный Весник спросил о нем у проводницы.
— В тамбуре стоит, — ответила та. — Ждет начальника поезда. Ему ведь на четвертый нужно, а он по ошибке к нам пожаловал. А как я могла его не пустить — ведь это же сам Николай Симонов!
— Симонов, ну конечно же, это Симонов — гениальный актер, сыгравший Петра Первого в культовом фильме! — возликовал Весник и побежал в тамбур, где у окна стоял его кумир и что-то рисовал пальцем на стекле.
— Я артист Малого театра, — представился Весник.
— Батенька! Я ведь вас в «Ревизоре» видел, — неожиданно обрадовался Симонов.
Тут появился начальник поезда и предложил актерам на двоих четырехместное купе, но в другом вагоне. Правда за народного артиста-безбилетника нужно было доплатить, что Весник с удовольствием и сделал. А потом была неповторимая, волшебная ночь с разговорами о театрах, актерах, ролях. Шелестели стихи, завораживали выразительнейшие симоновские глаза, звучал его неподражаемый смех...
Утром распрощались на перроне и разошлись по своим делам. Съемки в тот день закончились поздно. В гостиничный номер Весник вернулся в два часа ночи и увидел, что на столе стоит бутылка дорогого коньяка, в большой вазе — фрукты, а рядом лежат два конверта. В одном оказалось письмо следующего содержания: «Глубокоуважаемый Евгений Яковлевич! Благодарю Вас за чудесное — увы! — краткое путешествие. Возвращаю должок за билет. Коленопреклоненный Николай Симонов», в другом — декадный пропуск в директорскую ложу Александринки на любой спектакль. Всю жизнь потом Весник благодарил судьбу за то, что великий артист сел не в свой поезд!..
Идут годы, меняются поколения артистов, но гастрольные графики нынешних звезд — Михаила Трухина, Константина Хабенского, Михаила Пореченкова, Стаса Пьехи — по-прежнему связаны с «Красной стрелой». А Ирина Пегова мечтает отправиться в таких комфортных условиях, как на «артистическом» поезде, сразу до Владивостока! В ее душе еще живы детские впечатления от поездок к бабушке в деревню с «железнодорожным» названием Тупик, что в Рязанской области. По словам актрисы, прелесть таких путешествий заключалась в том, что по узкоколейке небольшой состав тянул старенький паровозик, в вагонах стояли скамейки и печка-буржуйка, пахло углем, но неунывающие пассажиры доставали традиционные курицу и яйца и под стук колес принимались весело болтать о жизни.
...Легендарная «Красная стрела» в пути уже девяносто лет. Но и в век безумных скоростей ретропоезд не потерял своей актуальности. Ведь кому-то удобно в купе почитать ночью сценарий, кому-то просто выспаться, а кому-то и проговорить всю ночь с умным собеседником, а утром, позавтракав и приняв освежающий душ, бодро зашагать по своим делам.
«В свой родной город я всегда отправляюсь «Красной стрелой», — признается коренной петербуржец, а ныне москвич композитор Александр Журбин. — Как бы ни был хорош реактивный самолет или комфортабельный «Сапсан», только в этом экспрессе я чувствую себя как дома — в тепле и уюте. У этого поезда какая-то необыкновенная аура, располагающая не только к отдыху, но и к размышлениям».
И пусть из Москвы и Петербурга улетают «Сапсаны», развивая немыслимые скорости: четыре часа — и вот он, «город над вольной Невой», или вот она, «Москва златоглавая». Но нам почему-то все чаще, как в старые добрые времена, хочется ночного перрона, накрапывающего дождика, чистой хрустящей постели и доверительного разговора с незнакомым попутчиком. А потому легенда продолжает жить. И за пять минут до полуночи элегантный красный состав вновь уходит в ночь точно по расписанию...
Свежие комментарии