На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

7дней.ru

105 401 подписчик

Юлия Хлынина и Алексей Гуськов. Разговор по душам

Режим самоизоляции многое изменил в привычной жизни. Актриса Юлия Хлынина примерила на себя роль...

Юлия Хлынина и Алексей Гуськов С. Гаврилов; Persona Stars

Режим самоизоляции многое изменил в привычной жизни. Актриса Юлия Хлынина примерила на себя роль интервьюера — не выходя из дома вела прямые эфиры, на которые приглашала коллег. Одним из героев стал ее педагог в Школе-студии МХАТ народный артист Алексей Гуськов.

Юлия: Алексей Геннадьевич, я поражена, что вы так ловко управляетесь с новыми интернет-возможностями. Легко вышли в прямой эфир, быстро подключились.

Алексей: А почему ты поражена? Все эти «зумы», прямые эфиры в соцсетях — приметы времени. С ними либо дружишь, либо отвергаешь, я предпочитаю первое. И стараюсь соответствовать. Слежу за тем, как меняются формы общения. Потому что даже если отрицаешь, они все равно существуют, только без тебя. Конечно, живое общение — самое лучшее. Но даже когда оно происходит через экран, ничего страшного. Хорошо, что вообще есть. К тому же это экономит время. Люди сетуют, что жизнь проносится как одно мгновение... Тогда лучше его не растрачивать.

В 1986 году, когда я служил в Театре на Бронной, к нам приехал ставить спектакль югославский режиссер, проживающий в Америке. Три репетиции подряд мы никак не могли начать вовремя, постоянно кто-то опаздывал: «Ой, простите, пробки...»

На четвертую он сам пришел позже на час десять — показал, как нехорошо заставлять себя ждать. Сказал: «Если в Москве пробки и вы не в состоянии попасть вовремя на репетицию, то, — тут он закричал во весь голос: — Выезжайте из дома раньше!»

Это были мои первые уроки пунктуальности: не надо жрать чужое время.

Юля, твой курс выпустился из Школы-студии МХАТ в 2013 году. Прошло семь лет! А по моему ощущению будто вчера.

Юлия: Алексей Геннадьевич, у меня другое ощущение времени — будто прожила с тех пор несколько жизней. Помню, вы к нам пришли преподавать на второй год обучения. О вас ходила легенда, что не любите работать с «зелеными» студийцами, делающими в профессии первые шаги. На экзаменационных показах первого курса, где мы без слов изображали предметы, кошечек-собачек, вы смотрели на наше актерство с ироничным прищуром, будто бы выжидая. А вот когда мы заговорили и стали выдавать что-то более внятное и интересное: этюды, самостоятельные отрывки — то уже согласились преподавать. Мы не единственный курс, с кем вы так поступали? Это особенность вашей методики?

Алексей: Справедливости ради скажу, что я был скорее свадебным генералом. Потому что ответственность за вас лежала на мастере и руководителе вашего курса Константине Аркадьевиче Райкине.

Юль, ты ведь помнишь своего однокурсника Мишу Тройника? (актер «Гоголь-центра». — Прим. ред.). Он, как и я сам сорок лет назад, пришел в Школу-студию из Бауманского. Тоже с четвертого курса. И точно как я абсолютно ничего не понимал в этих самых «кошечках-собачках», с которых начинают все студенты театральных институтов. Он разгонялся с криком «В атаку!» — и ударялся лицом в стену. Такое было оригинальное понимание театра. Человек взрослый, уже проходил сопромат, высшую математику, а тут — играть зверушку... Мише требовалось время, чтобы стереть память и с чистого листа сознания начать все заново.

Для меня самого учиться на актерском первое время было пыткой. Ничего не мог придумать толковее, чем изображая птицу, представлять, будто наливаю себе стакан. Взмах руками и — застываю в сложной позе под названием «Налил!».

Я не был обласкан своим мастером — Виктором Карловичем Монюковым. Среди его учеников были Лев Дуров, Олег Борисов, Николай Караченцов, Евгений Киндинов. И поскольку я чувствовал, что не вхожу в так называемую элиту, когда мастер замечает именно тебя, мучился, расстраивался, искал.

Волшебство началось, когда к нам пришел преподавать Евгений Александрович Евстигнеев. Все, что я потом передавал вам, — оттуда. Евстигнеев никогда не разбирал поведенческие вещи, не давил, но он вселял в нас веру, подходил к каждому студенту как-то по-особенному. И раз и навсегда приучил любить партнера. Когда тот попадает в роль, когда она получается, подойди и поздравь! Вроде очевидно как азбука. И сразу все вставало на свои места.

Ты права, я действительно люблю работать с теми, кто осознанно идет в профессию, кто к ней пригоден. Потому что первый год обучения в театральном — время определения: правильно ли ты выбрал путь, можешь ли, хочешь ли? И всегда жаль напрасно тратить силы. Но коли берусь, то уже не отпускаю. Учил я студентов, в строгом смысле этого слова, только первые два года из двенадцати лет преподавания. А потом это уже было скорее партнерство, совместная работа. Помнишь, как спрашивал тебя и других ребят: «А эта ситуация, текст, сама роль — что для тебя?» Я мог бы и сам объяснить, но это было бы через призму опыта актера Гуськова. А мне хочется, чтобы молодые сами находили свой путь.

У меня счастливая актерская судьба. Оканчивая четвертый курс, играл в театре. При этом не покидало ощущение: еще немного и разоблачат. Мучился страшно Persona Stars

Расскажу показательную историю из 2001 года. Мы со студентами ставили отрывок из «Чайки». На сцене — Аркадина и Треплев. «Мама, перемени мне повязку, ты это хорошо делаешь...» — говорит сын, а дальше все заканчивается скандалом между ними.

Отрывок играла девушка, которой пришлось все подробно объяснить и разложить по полочкам, и нервный парень, бывший тогда на грани отчисления. Сейчас он актер, очень хорошо работает.

Так вот, случайно реквизит — бинты и ножницы — положили не на тот подоконник, дальше, чем следует. А это трагедия, потому что можно выпасть из ритма текста.

Героиня не успевает сходить за ножницами, нервничает, и я, сидя в зале, вижу, как продолжая играть, она приматывает к голове Треплева его собственную руку. Сижу рядом с Олегом Павловичем Табаковым и в ужасе думаю: все, сейчас провалюсь от стыда. Как ребята выпутаются? Это же не комедия.

— Людям неталантливым, но с претензиями, ничего больше не остается, как порицать настоящие таланты, — говорит Аркадина.

Парень выдергивает руку, повязка спадает ему на глаза, но он, не смущаясь, продолжает:

— Я талантливее вас всех!

Олег Павлович — великий педагог. Обычно он создавал студентам условия, приближенные к жизни, типа «увлечете зрителя или нет?». Например во время показа мог есть орешки или доставал мобильный. И тут вдруг он прекратил жевать, развернулся всем корпусом к сцене и начал с интересом смотреть. Когда ребята сыграли, Табаков показал мне два поднятых вверх больших пальца. А дальше на заседании кафедры с обсуждением, как мои студенты сыграли, заметил:

— Я много видел постановок «Чайки», но такое решение этой сцены наблюдаю впервые.

— Олег Павлович, врать не стану, это чистой воды случайность, — признался я.

В тот раз окончательно понял: в актерстве нет никаких канонов, когда раз и навсегда. Система координат? Да, но только не застывшая догма.

Теперь, Юль, хочу тебя спросить как актрису, работающую и в кино, и в театре: сериалы победили полнометражные фильмы?

Юлия: По моим сегодняшним ощущениям — да. Объясню, почему так считаю. Зрителю важен комфорт. Как бы мы ни стремились к глубокому подходу, авторскому высказыванию, современному человеку удобнее смотреть кино там, где он находится. Например дома на диване, в поездке или в перерыве между институтскими парами. Открыл серию, на которой остановился, и снова втянулся в сюжет. А купить билет, поехать в кинотеатр, сесть рядом с незнакомыми людьми и терпеть хруст попкорна или чужой кашель не всем нравится. Хотя в кинотеатрах есть свое обаяние, но они уходят в прошлое. Во время самоизоляции некоторые премьеры полнометражных фильмов происходили в Интернете, чтобы не откладывать прокат на осень.

У Интернета — этого огромного медиапространства — большие возможности: сам выбрал контент, не понравилось — заменил, все в открытом доступе. Хочешь, смотри на языке оригинала или с субтитрами, с дубляжом, без цензурных ограничений, в полных режиссерских версиях. И еще: сериалы напоминают саму жизнь. Мы же не знаем, что будет завтра, но помним, что было вчера и десять лет назад. Дни, месяцы, годы будто серии — один за другим. Круто ждать серию, поворота линии сюжета, нового смысла.

А к месседжу, «залпу» полнометражного фильма зритель должен быть готов. Ему приходится, посмотрев картину всего раз, проглотив ее целиком, сразу все осмыслить — ну или постараться осмыслить. Выработать свое отношение к теме, точке зрения режиссера. Это не всегда просто.

Алексей: Юля, ты говоришь о развлечении. Конечно, когда возвращаешься домой уставшим, хочется просто отвлечься. Какой-нибудь «Ford против Ferrari» обойдет «Старикам тут не место» однозначно. Но неужели кино как искусство все же исчезнет? Когда появилось телевидение — предрекали кончину театра. А он жив, не убит. Даже Интернет ничего не уничтожил, появились новые формы.

Сравни «Купи меня» или «Звоните ДиКаприо!». Ты снималась и там и там. Как тебе плавалось, Юля? Режиссеры глыбы — тут Перельман, там Першин (Жора Крыжовников. — Прим. ред.). Режиссерищи! Оба проекта — кино и сериал — мегауспешные.

Юлия: Я очень люблю фильм «Купи меня», взрослела вместе со своей героиней. Но с актерской точки зрения сериалы полновеснее. На длительном забеге можно больше успеть. Понять все о персонаже, его историю, и показать зрителю. Кстати, цифры зрительского интереса — в пользу сериала «Звоните ДиКаприо!». Вы же, Алексей Геннадьевич, снимались в «Границе: Таежный роман». Что плохого в сериале?

Алексей: Ничего, кроме того, что сам пример плохой. «Граница: Таежный роман» родился из полного метра. Написан как фильм, но денег в 1999 году ни у кого не было, и мудрый Александр Наумович Митта пошел по телеканалам. В то время они лишь начинали собственное производство. И ему ответили: да, вы нам интересны, но с форматом четыре — шесть серий.

Алексей Гуськов и Марат Башаров в сериале «Граница: Таежный роман» предоставлено пресс-службой Первого канала

Митта не стал растягивать сюжет как резину, а вписал в соавторстве с Зоей Кудрей в историю одной семьи еще две. И всех переплел.

Если спросить меня — кино или сериал, то я за кино. Даже если мы обсуждаем сериалы высокого уровня. С большим трудом могу смотреть длинное, неспешное повествование с начала до конца. Устаю.

Как нас учили? Актер — это галерея образов. Но вот смотри: главные герои популярного американского сериала «Во все тяжкие» в большом кино не выстрелили.

Кстати, ты знаешь, что на федеральных каналах есть такое понятие «телечасы»?

Юлия: Что это?

Алексей: Это когда решают делать какое-нибудь «мыло». Кого на главную роль? Хлынину! Уговорим или деньги большие заплатим. Несчастная Хлынина подписывает договор. А дальше — где режиссер? Нет еще. Сценарий? Тоже пока не написан...

Юлия: Плохой пример, Алексей Геннадьевич! Я такого никогда не делаю.

Алексей: От этого никто не застрахован... Так вот, Хлынина подписала договор, и началось: камера едет, герои идут, разговаривают. Десять минут, двадцать — ни о чем. А телечасы тикают, зритель сидит смотрит... Конечно, человек со временем привыкает ко всему, даже если ему лошадиную задницу показывать каждый вечер. Хотя я везде, куда езжу по миру, включаю местное телевидение, смотрю, что у них. Так вот, мы еще не на самом дне. Смотрел французское «мыло», там же мухи на лету дохнут! Актеры играют «дверь открыл и уже соврал». Актриса повернулась, еще рот не открыла, а ты думаешь: не верю! Понимаю, не может быть все вокруг талантливо. «Они сражались за Родину», «Калина красная», «Бриллиантовая рука» — безусловные шедевры. Но их отобрало Время. А сколько и тогда было шняги!

Юлия: Вы столько ездите, снимаетесь, представляете свои работы, играете в театре. Скажите, это счастье — так много работать? Мы же с первых шагов в профессии мечтаем о востребованности.

Алексей: Конечно счастье. У меня счастливая актерская судьба — впрочем, как и у тебя. Оканчивая четвертый курс, уже играл в театре. При этом не покидало ощущение: еще немного и меня разоблачат, что занимаюсь лживым делом, чем-то не тем. Мучился страшно. Стал барахтаться, искать что-то. Но хотя уже много лет занимаюсь продюсированием, работаю и с режиссерами, и со сценаристами, прежде всего я — актер. Тот, кого прет от профессии. Но и тот, кто открывая сценарий, думает: «Это я уже когда-то говорил. И этого персонажа уже играл...»

В 2004 году у меня было двести семьдесят восемь съемочных дней. Я в буквальном смысле жил в самолетах и поездах. Вышли «Охота на изюбря», «Мошенники» — четыре или пять работ, а еще оставался театр. Поэтому опыт — палка о двух концах. Моему тридцатилетнему сыну, актеру Театра имени Маяковского, пока интересно все — от стреляюще-догоняющих ролей до Лопахина. И это хорошо. Не потому что как барабану хочется всегда звенеть. Просто ни один актер не знает, как сложится его судьба.

Юлия: Алексей Геннадьевич, мы с вами были год назад на фестивале русского кино во Франции в чудесном городе Онфлёре. Помню, я поразилась, что вас узнают на улицах и ваше творчество хорошо знают. Как это произошло? Какие шаги вы предпринимали для того, чтобы выйти на международный уровень? Для многих наших коллег это мечта.

Алексей: Никаких чудес нет. В 1993-м состоялась моя первая работа в международном проекте «Дорога в рай» (Road to Paradise). В то время во всем мире был невероятный интерес к России. К нам тогда относились с большим уважением и сочувствием.

Снимали в Берлине, потом полетели на Барбадос. Условия адовы — жара плюс пятьдесят и влажность сто процентов, грим тек ручьем. Это же тропики. Снимать можно было лишь рано утром, на восходе, в другое время — нереально. Но у фильма был успех, хвалебная статья в Variety.

Потом кино в России кончилось, и года четыре в отечественном кинематографе ничего не происходило. А затем наступили другие времена и на роли русских стали искать русских актеров.

В 2008-м получаю предложение от французского режиссера Раду Михайлеану сняться в картине «Концерт». Я тогда уже достаточно «случился» в профессии. Бегал по сериалам, работы было много. И тут мой агент говорит, что в Москву приехали французы, ищут актера на главную роль, проводят кастинг.

Я ответил, что бандита или генерала с боеголовкой в кармане мне играть скучно, но он настаивал, чтобы я прочел сценарий, говорил, что французы очень хотят меня пригласить. Я удивился, потому что был уверен, что европейцы российское кино не смотрят. А когда узнал, что у фильма серьезный бюджет, то вообще решил, что в конце концов на роль возьмут французскую звезду и нечего мне терять время. Через месяц Рома (агент Алексея Гуськова. — Прим. ред.) снова звонит и просит прочесть сценарий. Говорю ему: «А если влюблюсь, если мне все понравится? Что дальше — переживать?» Но все же встретился с режиссером.

Юлия Хлынина и Александр Петров в сериале «Звоните ДиКаприо!» предоставлено пресс-службой канала ТНТ

Сценарий такой: половину фильма герой разговаривает по-русски, половину — по-французски. А я кроме «бонжур» не знаю ни слова! У меня со школы — элементарный английский. Тем не менее пробы состоялись. Раду с продюсером отошли посовещаться. Возвращаются:

— Алексей, теперь ту же сцену по-французски, — просит Михайлеану.

— Невозможно, — говорю.

А там условие канала — актер должен говорить по-французски. Через два дня утверждение. Мне предложили в помощь трех переводчиков, и я всю ночь учил наизусть текст. В итоге подписали контракт. Фильм имел грандиозный успех в Европе и даже в Америке. По миру мы с ним много поездили, даже до Японии долетели. Когда оказались в Италии на каком-то фестивале, в зал на две тысячи мест народу набилось битком. «Комплименти, поздравляем!» — итальянцы, люди эмоциональные, подходили, чтобы пожать мне руку.

Картина получила премию «Давид ди Донателло». У «Концерта» вообще множество призов, в том числе два «Сезара», есть и номинация на «Золотой глобус».

Вскоре у меня появился французский агент, которого посоветовал Люк Бессон. Затем итальянский. Посыпались предложения сыграть то у одного европейского режиссера, то у другого. Но роли такого плана — бандиты разнообразные, мафиози... В общей сложности у меня порядка двенадцати работ в европейском кино. Агентам — и французскому, и итальянскому — прямо сказал: присылайте сценарий, если только что-то особенное, не все подряд. Обычные роли и дома сыграю.

Так я получил роль папы римского — Кароля Войтылы, известного под именем Иоанна Павла II (речь идет о фильме «Иоанн Павел II. Святой и человек» режиссера Андреа Порпорати. — Прим. ред.).

Юлия: Расскажите о сотрудничестве с Фредериком Бегбедером.

Алексей: Я снялся в фильме «Идеаль», где Фредерик выступил сценаристом и режиссером, в 2015 году. Потрясающий человек, сделавший себя сам. Большой интеллектуал. Написал десяток романов — «Любовь живет три года», «99 франков»... Автор и ведущий нескольких телепередач, большой труженик! В доме у него огромная библиотека. Ощущение, что больше там вообще ничего, кроме книг, нет.

И вот Фредерик пригласил меня в «Идеаль», который снимал по собственному произведению. Я приехал в Париж, чтобы встретиться с ним. Он сразу спросил:

— Вы пришли, чтобы отказаться?

— Как вы догадались? Хочу понять, зачем я вам нужен. Есть прекрасный народный артист России Жерар Депардье.

Оказалось, Жерар действительно рассматривался на эту роль. Но Фредерику нужен был безбашенный русский, который точно знает, что нужно делать, как сыграть. Меня он сломал буквально за две фразы:

— Это же сатира. Жанр начал наш Вольтер, продолжил Дидро, но вершина-то — Гоголь и Салтыков-Щедрин!

Да вашу ж мать! С российскими режиссерами я никогда не говорил о литературе, а тут сидим в ресторане напротив Нотр-Дама и обсуждаем Михаила Евграфовича с французским человеком!

Юлия: А что с языком в итоге? Как справились?

Алексей: Когда есть мотивация, все по силам. Я прихожу на площадку подготовленным, не позволяя ничего того, что могу, честно говоря, позволить у себя. Понимая, как работает пропаганда, что на меня смотрят как на представителя огромной державы. Нужно соответствовать. На съемках «Признания» режиссера Роберто Андо были вывешены флаги «Большой восьмерки», о которой шла речь, и российский тоже.

— Но русских же у нас по сюжету нет, — удивился один из актеров.

— Нет. Но без них нельзя.

Кино — это искусство, которое должно отображать то, что существует в мире.

Когда такие составляющие, язык можно выучить. Тем более что наша театральная школа — школа действия. Герой ведь постоянно чего-то хочет. А что он говорит, это уже второстепенное. Язык не так важен. Мы, актеры, постоянно учим чужие тексты. Какая разница, на каком языке они написаны?

В итоге я, не зная толком ни итальянского, ни французского, ни немецкого, ни английского, играл на всех этих языках. Надо на японском или хинди — да пожалуйста!

Юлия: Вас переозвучивали? Знаю, насколько это неприятная история для артиста. В моем дебютном фильме Станислава Говорухина Weekend так и произошло. До сих пор считаю, что это мой проигрыш.

Алексей: Когда была необходимость, то да, переозвучивали. Но как правило, обязательно выходит и оригинальная версия, где звучит мой голос. Я сам, кстати, все зарубежное кино смотрю на языке оригинала, с субтитрами. Иначе не могу — мне кажется, что актеры плохо играют.

И все же в заключение скажу: не стоит заблуждаться. У нас, актеров, есть особенность, которую следует принимать во внимание. В отличие от музыкантов, художников, скульпторов, наше главное орудие — слово. Поэтому где родился, там и пригодился. Это совершенно точно. Помнишь шутку? Если на необитаемом острове окажутся вместе серб, белорус, русский и какой-нибудь англосакс, то съедят именно его. Остальные всегда договорятся, потому что их объединяет практически один язык.

Юлия Хлынина С. Гаврилов
На артистов работает огромное количество людей. В финале бегут титры, и на них сначала мы с тобой, Юля. А потом все те, без кого кино не получилось бы East News

Юлия: Среди моих ровесников-актеров много тех, кто метит на Запад, некоторые уже снимались за рубежом. И говорят, что технически сам механизм съемок там намного круче, чем у нас. Все слаженно, в четком тайминге, с уважением, вниманием, соблюдением договора, без многочасовых переработок.

Алексей: Если бюджет у нашей картины высокий, набираются экстрапрофессионалы, то все тоже идет слаженно и по графику.

На Западе люди очень боятся потерять работу — сразу остаешься без медицинской страховки и прочих радостей бытия. Собранность иная. У них идеально работают профсоюзы, следят, чтобы, не дай бог, артиста не обидели.

Самая длинная моя смена — двадцать два часа, когда снимали в Италии. На высоте полутора километров, в горах. Условия сами по себе трудные, а еще сутки без сна. Но время от времени появлялся продюсер и просил: «Встаю на колени, только не стуканите в профсоюз!»

Потому что сразу последуют немыслимые штрафы и черная метка, с которой режиссер и продюсер вылетят из профессии. Вот однажды снимали в Португалии, и я видел, что ребятам из съемочной группы вообще все фиолетово. Лишь бы платили.

Юлия: У вас бывали случаи, когда заболевали во время смен? Или мотивация настолько высока, что организм мобилизуется?

Алексей: Мне кажется, все зависит от общего настроя и ситуации вокруг. Если нравится команда, работаешь в драйве, ничего не случается. В фильме «Находка» я падал в ледяную реку, держа на руке ребенка. Каскадеры все тщательно подготовили, вроде не должен был провалиться. Но между бревнами образовалась щель и я ушел под воду с головой. Пришлось делать второй дубль. Ребята на всякий случай заранее поставили передвижную баню, натопили. Я отогрелся, снова вышел. Кадр получился эмоциональным.

Юлия: Страшно было хотя бы на миг? Скажите честно!

Алексей: Нет. Потому что на площадке были очень профессиональные каскадеры. На артистов вообще ведь работает огромное количество людей. В финале картины бегут титры, и на них сначала мы с тобой, Юля. А потом на большой скорости все те, без кого кино не получилось бы. «Братская могила», как мы это называем. Вся съемочная группа — водители, костюмеры, гримеры. Для меня эти люди очень важны.

Юлия: Алексей Геннадьевич, понимаю, что в основном о харассменте спрашивают девушек. Но вы артист, привлекательный мужчина, возможно, и у вас есть неприятный опыт в этом вопросе?

Алексей: Это важная тема. В моей судьбе было немного женщин-режиссеров, поэтому опыта харассмента не имею, никогда лично с этим не сталкивался и сам к женщинам отношусь очень уважительно. Но читал интервью Катрин Денев и Фанни Ардан, где они говорили, что харассмент и ухаживания — это не одно и то же, не нужно все стричь под одну гребенку, и с этой точкой зрения согласен. Лариса Удовиченко тоже как-то пошутила: «В начале моей карьеры говорили — «роль через постель». А теперь я сама говорю режиссерам — «Сначала постель, а потом уже будем говорить о роли».

Но если серьезно, то для актрис это действительно существенная проблема. Вы — красивые женщины, которых изначально отбирают именно по внешним данным. Мужчины воодушевляются, путая людей с экранными образами. Верно, Юля?

Юлия: Абсолютно! Мне часто незнакомые молодые люди в комментариях предлагают выйти замуж, просто посмотрев кино.

Алексей: Если все останавливается только на предложении руки и сердца, то еще ничего. Но иногда мне бывает вас, актрис, очень жалко.

Юлия: Грустно то, что отказ какому-то влиятельному человеку может оказаться концом карьеры.

Алексей: Конечно. Мерзко и недостойно пользоваться профессиональным положением. Однозначно! Этических норм следует придерживаться и женщинам, и мужчинам. Но Юля, тем не менее — а как же флер? Ведь вы, актрисы, такие кокетки!

Статьи по теме:

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх