Володя просил: «Давай не разводиться. Я не переживу». Но мы понимали, что нам нужно что-то в корне...
Володя просил: «Давай не разводиться. Я не переживу». Но мы понимали, что нам нужно что-то в корне поменять: либо наши отношения, либо обстоятельства.
Моя семья
Я выросла в очень спокойной и интеллигентной семье, была единственным ребенком, окруженным родительскими заботой, вниманием и любовью. Мама по образованию дошкольный педагог, папа — инженер-металлург. Их пара для меня олицетворение большой и крепкой любви на всю жизнь.
Всегда была активной и любознательной, ничего и никого не боялась. Родители очень любят вспоминать, как на утреннике в детском садике все малыши застеснялись выступать, а я в свои два с половиной года смело вышла и рассказывала стихи за всю группу! С четырех лет занималась танцами, во втором классе сама записалась в художественную школу, увлеченно участвовала в различных школьных вечерах, КВН и городских мероприятиях. В общем, активистка.
Музыка всегда шла фоном по жизни — танцы, спектакли... Но кумиров у меня не было, в комнате не висели плакаты звезд, как у многих подростков. Хотя на школьном выпускном зажигала под очень популярные тогда «Руки Вверх!» и Spice Girls, но в обычной жизни известные группы слушала редко — не оставалось времени.
Школу окончила в историческом городке Елабуга, где творил Иван Шишкин и писали стихи Анна Ахматова и Марина Цветаева.
Мамины родственники жили в Москве, и я всегда знала, что в университет поеду поступать в столицу и там останусь. Так и получилось. Еще в одиннадцатом классе я поступила в Московский государственный университет экономики, статистики и информатики — МЭСИ и училась там параллельно: утром школа, вечером университет. Окончила школу с серебряной медалью и сразу перевелась на второй курс.
К Москве привыкла быстро, неплохо ее знала — в школьном возрасте проводила здесь почти все каникулы у родственников. Разве что пришлось учиться жить без родителей и школьных друзей. Но через это многие проходят.
Знакомство с Владимиром
После первого года в Москве, летом на каникулах, мы с родителями решили отдохнуть в Анапе, отправились туда с друзьями, двумя семьями.
Как-то вечером прогуливались по набережной, остановились для того чтобы художник нарисовал шарж на меня. Владимир с музыкантами в этот момент отдыхали в кафе неподалеку. Позже он рассказал мне, что организаторы концерта попросили его посидеть на виду у публики, подобное произошло один-единственный раз за всю его гастрольную деятельность. Дело в том, что тем летом артисты почему-то массово отменяли концерты и зрители — местные жители и отдыхающие — уже не верили, что популярные исполнители действительно к ним приезжают и будут выступать. Появление в публичном месте Владимира Кузьмина было таким маркетинговым ходом, живой рекламой.
Обо всем этом я тогда не знала. Но хорошо помню, что когда рисовали шарж, вокруг началась суета, люди стали шептаться, что вон там сидит известный артист. Я не придала этому особого значения, даже не знала, кто такой Кузьмин и какие песни он поет. А вот моя подруга очень обрадовалась и попросила меня пойти вместе с ней — одна она смущалась — за автографом. Владимир расписался и предложил присесть за столик к нему и музыкантам его группы. Я вежливо отказалась: «Простите, на меня сейчас рисуют шарж».
Володя потом несколько раз подходил, смотрел, как меня рисуют, шутил. Он очень подкупал простотой в общении и, конечно, очевидным интересом ко мне.
Когда художник закончил свою работу, Владимир неожиданно спросил: «Можно для меня лично сделать ваш портрет у настоящего художника?» Я согласилась.
У меня не было какого-то сильного волнения или трепета. Скорее мне было интересно наблюдать за происходящим. Позже Володя признался, что именно это его и зацепило: «Ты была сама по себе!»
Мои родители через некоторое время сказали, что невозможно было не заметить его влюбленного взгляда и трепета, с которым он со мной общался. Володя говорит, что влюбился с первого взгляда, а я часто повторяю, что как мужчина впечатления он на меня не произвел. Владимир был забавен в своей смешной майке и кепи и совсем непохож на брутального рокера. Но точно зацепил своей воспитанностью и чувством такта.
Он позвал всю нашу компанию на концерт, уже там я поняла, что знаю две его песни — «Семь морей» и «Сибирские морозы». После концерта его директор пригласил нас на ужин, но мои родители не соглашались отпускать нас вдвоем с подругой в ночь. Мы уже собирались уходить, как через толпу поклонников пробрался Владимир и сказал, что на ужине хотел бы видеть нас всех, то есть вместе с моими родителями. И мы поехали, был очень теплый и милый вечер.
На следующий день Володя снова пригласил на концерт, теперь уже в Геленджик. Туда мы отправились вдвоем с подругой. А дальше... Дальше Владимир Кузьмин с музыкантами поехали на гастроли, а мы с родителями остались отдыхать в Анапе. С Володей обменялись телефонными номерами и созванивались. Когда у него закончился тур, а у меня отпуск, оба вернулись в Москву — Владимир встречал меня в аэропорту с огромным букетом. Так и начался наш роман.
Кстати, тот мой портрет художника из Анапы до сих пор висит в нашем загородном доме, он дорог нам как память, хоть я на нем получилось довольно забавной.
Предложение и свадьба
Иногда журналисты спрашивают меня: «Романтик ли Владимир Кузьмин?» Сложный вопрос. Когда я приехала к нему в загородный дом, на балконе была вывешена большая растяжка: «Катя, добро пожаловать!» Мне кажется, он очень хотел произвести на меня впечатление. До сих пор у нас хранится огромная коробка с его утренними письмами. Он просыпался раньше меня и всегда оставлял письмо, записку или стишок у кровати. При этом в повседневной жизни Владимир достаточно немногословен, я не купаюсь в комплиментах, в этом смысле он очень сдержан.
Предложение выйти за него замуж Владимир делал в два этапа. Первый вышел трагичным и комичным одновременно. Как-то вечером Володя выехал из загородного дома покататься на мотоцикле. Там на дороге местные подростки, ехавшие на квадроцикле, неожиданно включили задний ход, и чтобы спасти их жизни, Володя резко бросил свой тяжелый байк на обочину и сам покатился по асфальту. Я уезжала в Москву, а вернувшись, обнаружила Володю с окровавленной рукой и, конечно, сильно испугалась. Мы тут же поехали к врачу. Деревенский травмпункт — то еще зрелище. Помню, заходим внутрь — в коридоре стоит тележка, где масляной красной краской написано: «Для трупов», рядом сидят пьяные люди с разными травмами, раздаются крики, и все в таком духе.
Хорошо, что с рукой не было ничего серьезного, Володе ее промыли, перебинтовали, и мы поехали обратно.
Оба находились в жутком стрессе. Дома Владимир предложил мне выпить по бокалу шампанского, а затем неожиданно произнес:
— Катя, у меня к тебе есть дело!
— Так, — я немного напряглась. — Какое же?
— Выходи за меня замуж!
Мы до сих пор шутим над той историей, очень уж необычный поворот получился.
Через несколько дней он сделал мне официальное предложение, подарив кольцо, а на заборе в загородном доме написал большими буквами: «Катя выходи за меня!» Было очень трогательно.
Все это происходило ровно через год после нашей первой встречи в июле 2000-го, а в сентябре мы поженились.
Мы с Володей очень простые в жизни, всегда были как бы в шоу-бизнесе — и вместе с тем вне его. И свадьба наша прошла непринужденно и без нервотрепки, главное, что мы были счастливы. Володя тогда очень много работал. Очень! А я ездила с ним. И женились мы в буквальном смысле в процессе гастролей. Костюм Владимиру приобрели в каком-то городе перед концертом, а туфли для меня покупал водитель, потому что элементарно не было времени даже съездить в магазин. Он просто привез несколько пар, и я уже выбирала дома, а те, что не подошли, сдали обратно.
Платье шили у Ирины Понаровской, у нее тогда был собственный салон-ателье. Но опять же из-за нехватки свободного времени было мало примерок и наряд сел не очень хорошо. Пришлось переделывать за пару дней до торжества. Платье было очень лаконичным: никаких воланов и рюшей, только простые и строгие линии. Пышную прическу я тоже делать не стала, распустила волосы, а в них вплела полевые цветы. В салоне красоты, когда мне делали макияж, спросили про букет невесты — тут я вспомнила, что про него-то мы и забыли. В этот момент звонит Владимир и говорит, что ему не нравится его рубашка и он купил новую. Все это — за час до регистрации, но совершенно спокойно и без нервов, все воспринималось со смехом, как забавное приключение.
Сама свадьба получилась очень душевной. Спасибо Володиному директору, который все организовал. Среди гостей были Сергей Мазаев с женой, Женя Осин и другие самые близкие: друзья, родственники, мои одноклассники и однокурсники, Володины дети — Лиза, Соня, Марта и Степа.
Главный тост в этот вечер прозвучал от мамы жениха Натальи Ивановны. Она пожелала, чтобы мы были счастливы и не обижали друг друга. Пожелала по телефону — уже сильно болела и не смогла приехать. К сожалению, познакомиться с ней лично мне так и не удалось, почему — объясню чуть позже.
Владимир Кузьмин невероятный трудоголик, он всегда работал в бешеном графике, а я, как уже сказала, его всюду сопровождала. Мы уезжали в тур на две с половиной недели, на это время было запланировано, например, двадцать пять концертов, то есть иногда по несколько в день. Бесконечные переезды, ночные автобусы, на которых мы преодолевали расстояния до шестисот километров, поезда и самолеты... Не было таких хороших условий, какие есть сейчас. Никаких бизнес-классов, нормальные отели — редкость, если они и встречались, то только в больших городах. Мы застали гостиницы с коврами на стенах, без горячей воды...
Как-то, помню, в очередном городе, где проходил концерт, нас привозят ночью в гостиницу. В малюсеньком номере стоят одноместная кровать и громыхающий старый холодильник. Остальное пространство заполняют наши чемоданы и гитары — и не остается свободного места даже для того, чтобы встать. Мы снова смеялись! Всегда с юмором относились ко всему происходящему. Иначе нервная система не выдержала бы. Смеясь, говорю Володе: «Может, хотя бы вид из окна будет хороший?» — распахиваю шторы и мы видим за окном огромных размеров свалку! Полночи хохотали. Можно целую книгу написать про наши гастрольные приключения.
Знакомые говорили мне и говорят до сих пор: «Ты объездила все постсоветское пространство, это такая интересная насыщенная жизнь!» И правда объездила вдоль и поперек, от Калининграда до Камчатки и Владивостока, были гастроли и в других странах. Но есть один нюанс: все эти прекрасные места я наблюдала лишь из окон автобусов и поездов, гримерок и гостиничных номеров. Однажды стоим в середине тура в аэропорту перед досмотром и я спрашиваю:
— А в какой город мы летим?
И кто-то из музыкантов бодренько отвечает:
— А какая разница?!
Снова смеемся — действительно, какая разница, если после концерта переночуем в гостинице и поедем дальше, местных красот все равно не увидим.
Застала и тот период, когда после концерта для известного артиста устраивался обязательный банкет. Это было традицией, особенно в маленьких городах. Съезжались местные директора заводов, еще какие-то важные люди: брат, сват, жена брата-свата, и все в таком духе. Для них это был большой праздник, а для нас — дополнительная нагрузка, порой даже более серьезная, чем сами концерты. Потому что вокруг незнакомые люди, их много, они очень шумно радуются, каждому хочется внимания, чтобы поговорили именно с ним. А артисты уже и так без сил... В какой-то момент мы с Володей поняли, что так больше не может продолжаться, слишком много энергии уходит на все эти бесконечные застолья, и добавили в райдер еще один пункт: никаких ужинов ни с кем после концерта. Вначале было сложно, кто-то принимал это на свой счет: «Как не поедете на банкет? Это же спонсоры, важные люди!» Со временем все смирились и стали нормально воспринимать эту просьбу.
Также в какой-то момент мы решили снизить и количество концертов. Да, Володя трудоголик и зрителям не может отказать, его хотят видеть, как можно не поехать? Но и о здоровье подумать пора. Хотя концертов по-прежнему немало, до ситуации с коронавирусом было в среднем по сто пятьдесят в год.
Так как мы уставали, то закрылись от всех, старались меньше общаться с кем бы то ни было. Полюбили быть вдвоем, в тишине, под непрекращающуюся игру Володи на гитаре. Он на ней играет, даже когда мы фильмы смотрим. Так и жили: он с гитарой, я с книжкой рядом.
Смеемся, что наши первые годы совместной жизни — как один за пять. Находились вместе 24/7. В обычной нормальной семье супруги с утра пообщались, потом едут каждый на свою работу и встречаются уже только вечером, а мы не расставались почти ни на минуту. Разве что он на мотоцикле иногда один гонял, но чаще все равно вместе.
Все вокруг замечали нашу невероятную связь друг с другом, говорили, что мы как единое целое. Близкие на концерте всегда подмечали, что когда я выходила за кулисы посмотреть выступление — Володя сиял. А я просто радовалась нашему совместному счастью.
Но вернусь к рассказу о маме Владимира.
Одним из первых гастрольных туров сразу после нашей свадьбы значился тур по Украине. Там жила Наталья Ивановна. Мы хотели встретиться с ней, получить материнское благословение, но по дороге Володе сообщили, что его мама... умерла. Для него это была первая смерть близкого человека. Получилось — ехали познакомиться, а попали на похороны.
Это был 2001 год. А в 2002-м пришла весть о еще одной смерти в нашей семье — погибла дочь Володи Лиза. (По версии следствия, девушку убил ее молодой человек. — Прим. ред.) Первой узнала об этом я. Мне позвонили, попросив, чтобы я сама обо всем сказала мужу, знали, что смогу подобрать правильные момент и слова.
Володя очень тонко чувствующий и ранимый человек, и конечно, обе эти смерти стали для него огромным ударом. А я поняла, что мне нужно быть с ним рядом, не отходить ни на шаг.
Раньше думала: когда есть боль, ее надо проговорить с близким человеком — станет легче. Но Володя, повторюсь, немногословен, он не из тех людей, кому нужно высказываться и изливать душу. Боль он выражал в песнях, позже написал композицию о Лизе, об этой трагедии.
Мы не поехали на место преступления, хотя Володя рвался. Я не пустила, понимая, что если он увидит дочь погибшей, ему станет еще тяжелее, невозможно будет стереть из памяти эту картину. Это были наши вторые похороны. А в 2009-м погиб Степа. Это был несчастный случай: пожар, он выпрыгнул из окна, спасаясь.
Степа был единственным сыном Володи, бесконечно талантливым. С детства писал музыку, в десять лет играл на клавишных с папой на концертах, исполнял сюиты, которые не каждый взрослый может исполнить. Володя чувствовал в нем свою кровь и продолжение, их связывали самые близкие отношения, какие только могут связывать отца и сына. И мы дружили со Степой, так сложилось, что больше всех из детей с ним общались. Степа был открытым и веселым. Его смерть стала еще одним очень сильным ударом для всех нас.
Отдельно следует рассказать об отце Владимира. Бориса Григорьевича, думаю, знают все Володины поклонники — он с ними всегда был на связи, вел переписку, многие приезжали к нему домой в гости. Борис Григорьевич собирал в архив фото, газеты, заметки про сына. Он военный с соответствующей выправкой. Все у него было прописано четко: дома ходил исключительно в наглаженной рубашке, день выстроен по расписанию, а утро начиналось с упражнений с гантелями.
Как-то, приболев, сказал мне, что не очень хорошо сегодня себя чувствует. Я аккуратно ему говорю: мол, да, уже возраст... Он так искренне удивился! На полном серьезе спросил: «Да? А я думал, наоборот, что свое уже отболел».
Его энергии и вере в жизнь можно было позавидовать. Настолько бодряк и оптимист, что в семье говорили: он переживет нас всех вместе взятых! Как мне кажется, у нас складывались хорошие отношения. Общались мы тесно — Борис Григорьевич жил в нашем загородном доме почти круглый год.
Но семь лет назад не стало и его — погиб, попав в аварию. Трудно рассказывать, как все это переживалось, не подбираются нужные слова.
Сложный вопрос
Так сложилось, что у меня никогда не возникало особого желания иметь детей. То есть в детстве я не была из тех девочек, которые считают, что в будущем обязательно должны стать мамами. Я понимала, что если произойдет, то точно буду рада и стану любящей, ответственной и заботливой. Но быть мамой — это, наверное, не первостепенная моя задача в жизни.
В силу того, что мы с мужем много ездили, а в жизни происходили непростые события, тема общих детей в наших разговорах до поры до времени не поднималась. Я очень благодарна моим родителям, которые не донимали меня вопросами: «Когда уже мы внуков будем нянчить?»
Но эта тема так или иначе возникла в 2013 году. Наша жизнь стала намного спокойнее, и вот как-то сели мы с Владимиром, поговорили, обсудили и решили, что пора... Так как нам обоим уже было не по двадцать лет, мы решили пройти медицинское обследование. И мы его успешно прошли. Врачи сообщили, в целом все в порядке, нужны побольше витаминов, спорт и правильное питание. В конце января, сказали они нам, наступит благоприятное время. Молилась, чтобы в нашей семье появился малыш. Я верующий человек, с Володей мы венчались — считаю важным, чтобы ребенок родился в венчанном браке и в духовной семье. Однако в конце декабря, за месяц до важной даты, произошли неожиданные события, многое изменившие.
Тем вечером в анонсе федерального канала мы услышали, что у Владимира Кузьмина есть взрослая дочь, живущая в Америке, о которой он не знал... Это была Николь. Она появляется в нашей жизни ровно в тот момент, когда мы просим Бога о ребенке. Ни месяцем позже, ни годом раньше. Я расценила это как знак, что нам с Владимиром не нужно иметь общих детей, видимо, перед нами стоят какие-то другие жизненные задачи.
Услышав анонс, задала лишь один вопрос Владимиру: «Это может быть правдой?» Он ответил утвердительно.
Ту передачу я смотрела одна, муж был на концерте. Помню, что переживала, глядя на экран телевизора, думала лишь об одном: «Господи, пусть только эти люди окажутся адекватными!» Когда в эфире показали интервью мамы Николь, ее саму, то я сразу успокоилась. Приятные, интеллигентные... Я приняла ситуацию, подумала: «Надо их найти и познакомиться лично». Мы с Володей позвонили на канал, попросили телефон Николь — на что нам ответили: «Приезжайте, мы познакомим вас в студии». Мы отказались: странно, чтобы такая важная первая встреча прошла под прицелами телекамер на глазах у всей страны.
Телефон они нам не дали. Тогда на всех своих страницах в социальных сетях мы написали: «Николь, хотим с тобой познакомиться, выйди на связь!» Нам позвонил ее дядя, живущий в России, дал американский номер Николь. Мы связались по видеосвязи, и это было очень трогательно. Николь интересный и открытый человек, поэтому они с Володей быстро нашли общий язык. Она приехала к нам в Москву. Мне было интересно наблюдать за отцом и дочерью — одинаковые позы принимают, одинаково молчат. Невероятно похожи, хотя никогда прежде не виделись. Мы вместе отметили Новый год, съездили в Питер посмотреть город и пообщаться с друзьями. Так зародились дружба и теплые отношения. Иногда мы в гости приезжаем, иногда она к нам. Прошлый Новый год вновь отметили все вместе.
Развод со слезами
Когда мы с Володей познакомились, он сразу предупредил: «На меня нельзя повышать голос — иначе начинает болеть голова». И второе: «Перед концертом мне нельзя портить настроение». А концерты каждый день. И событий много, все непростые — а вот высказаться не можешь, потому что бережешь близкого человека, понимая, что ему выходить к зрителям. Боялась его ранить, лишний раз потревожить. И он боялся меня ранить или потревожить. Это и сыграло с нами злую шутку.
Сама справлялась со всеми сложностями. Так как никогда не любила выносить сор из избы, то даже мои родители, например, о многом из того, что происходило у меня в душе, не знали.
И вот мы жили с этой болью: и своей, и общей — и в какой-то момент ее стало слишком много. Стало слишком тяжело. Мы не ругались, но стремительно отдалялись друг от друга, вместо того чтобы сесть и поговорить. Мы, конечно, пытались прояснить что-то. Но как будто не было сил справиться с таким количеством боли. И мы решили развестись. Решение это было очень трудным и заняло немало времени. Поначалу невыносимой казалась даже мысль о разводе. Ведь я с Владимиром — с восемнадцати лет, всю свою сознательную жизнь.
Володя просил: «Давай не разводиться. Я не переживу». Но мы понимали, что нам нужно что-то в корне поменять: либо наши отношения, либо обстоятельства. Поменять обстоятельства мы не могли. Не хватало ресурсов, чтобы разобраться в себе.
Перед самым разводом у меня произошла знаковая ситуация. Слово «мистика» я не люблю, правильнее сказать, что именно знаковая.
В нашей жизни, кстати говоря, часто происходят необъяснимые вещи, в этом я чувствую заботу свыше. Как будто нас ведут.
У меня есть любимое кольцо из белого золота с бриллиантом, довольно широкое. Володя подарил мне его на десятилетие нашей свадьбы, ношу как обручальное. На ночь всегда снимаю, потому что оно с камнем, неудобно спать. Однажды вечером, как обычно, кладу на тумбочку рядом с кроватью. Утром просыпаюсь, пытаюсь надеть, но не получается. Кольцо сильно изменило форму, погнулось. Как это могло произойти? Я не нашла ответа, но расценила как знак того, что решение о разводе — правильное.
Мы все обсудили с Володей. Не было никаких недомолвок, в том числе о финансовой, материальной стороне вопроса. Два Близнеца по гороскопу — у нас с мужем дни рождения рядом — могут о чем угодно договориться. Главным нашим условием было: мы продолжаем общаться и после развода, что бы ни случилось, всегда на связи, остаемся близкими друзьями.
Разводиться поехали вместе. У меня сохранилось селфи — мы оба веселые, смеемся. Но когда подъехали к ЗАГСу, нас разом накрыло. Подписав заявление на развод, поняли, какой это удар для нас обоих, вышли на улицу и долго плакали обнявшись. Так началась наша новая жизнь, можно сказать, параллельная.
Через некоторое время после нашего развода у Володи появилась другая женщина. Ревности как таковой у меня не было, единственное — искреннее недоумение из-за его выбора.
Новая глава
Как и договорились до развода, отношения мы продолжали поддерживать, дружили, Володя приезжал на мой день рождения. Мы часто созванивались и списывались. Владимир звонил, чтобы посоветоваться или поделиться переживаниями. И я тоже звонила. Не представляли, как может быть иначе. Ведь за годы, что провели вместе, стали по-настоящему родственными душами.
Он постоянно мне говорил: «Зачем ты каждую ночь снишься мне? Я стараюсь забыть, но все равно когда засыпаю, ты всегда рядом, а в действительности тебя нет, и это больно». Но на его сны я точно не могла повлиять.
Пыталась учиться жить без него. Хотя развод и стал эмоционально сложным событием, но ведь нельзя стоять на месте. Еще до развода я поступила в Высшую школу практической психологии — эта сфера всегда была мне интересна, я получила второе образование. Потом стала личным помощником одного известного психолога, часто ездила с ней на семинары, наблюдала, как она работает. Видела много боли, самые разные семейные проблемы. Все это стало для меня огромным опытом.
Узнала, что во многих семьях сложности в основном происходят из-за того, что люди не слышат друг друга. Самое главное — я поняла, что всем не хватает просто любви, внимания, того, чтобы выслушали и услышали... Вроде бы все на поверхности, но почему-то мы часто об этом забываем.
Мы годами в школах изучаем то, чем потом не пользуемся, оканчиваем вузы и забрасываем корочки на полку. При этом нас нигде — только вдумайтесь! — не обучают, как стать любящей женой, заботливой мамой, дочкой, а мальчикам не объясняют, что такое быть ответственным мужем. Хотя это важнейшие жизненные знания. Во многом поэтому и рушатся семьи — у людей просто нет знаний.
Я присоединилась к проекту «Школа семьи ProFAMILY», где мы как раз обучаем основам крепких семей. Выпустила два курса студентов как преподаватель и куратор. Многое переосмыслила в своей жизни, появилось понимание, что в испытаниях человек растет как личность. Задаю себе вопрос: хочу ли я стать лучше? Или хочу, чтобы все вокруг стали лучше, чтобы обстоятельства улучшились?
Махатма Ганди сказал замечательную фразу: «Стань той переменой, которую ты ищешь в этом мире». В доме холодно, все замерзли? Мы можем ходить и плакаться: как плохо дома, все такие замерзшие — а можно самому начать учиться делать что-то, не ожидая ничего взамен.
Мир устроен очень гармонично. Неслучайно мы с вами рождаемся в той? или иной? семье. Неслучайно встречаем тех или иных людей. Это создаются условия для того, чтобы мы расширяли свое сердце. Сейчас мир буквально трещит по швам и так сложно ориентироваться в происходящем, осознать: что конкретно от меня требуется в сложившейся ситуации? И порой? мы нуждаемся в том, чтобы наглядно понять, что же делать дальше.
Вспомнив школьные годы и свою активность, я стала принимать участие в организации образовательных фестивалей, в том числе педагогических, для подростков и учителей. Попробовала себя в качестве ведущей на большую аудиторию: вела фестиваль на тысячу человек — интересный получился опыт. Познакомилась с огромным числом разных людей — потрясающих, вдохновленных, целеустремленных...
Долго не бывала на концертах Володи, и вот после длительного отсутствия как-то пришла на его выступление. Переступила порог зала — а там подвыпившие люди, они кричат, все снимают его на телефон, делают с ним селфи... Я прямо физически прочувствовала его состояние в этот момент: он же как оголенный провод, у всех на виду! И раньше, конечно, я понимала, как тяжелы гастроли и переезды, но только теперь по-настоящему прониклась, насколько все это тяжело именно эмоционально и сколько душевных сил Володя вкладывает в свое творчество.
Все отмечают, что Владимир Кузьмин в жизни и на сцене — это две разные личности. Огромное количество комментариев в социальных сетях: «Вы взяли гитару в руки и сразу помолодели на десять лет!»
Продолжая общаться, мы с Володей говорили о наших отношениях и их возможном возобновлении. Оба четко понимали, что если сойдемся, то это должен быть очень осознанный шаг, мы просто не имеем права так шутить ни с нашими близкими, ни с самими собой. Учились высказывать свою боль и переживания. Однажды я призналась ему, что мне особенно не хватало его поддержки, словесной заботы. Он ответил: «Я же с тобой все время песнями разговаривал!»
Потом мы несколько вечеров подряд слушали его альбомы, а я рыдала. Там были ответы на все мои вопросы. Почему я раньше этого не понимала? Один из альбомов написан в то время, когда мы переживали наши личные сложности — его мы оба не можем слушать. В нем Володя высказывает все свои переживания, а я не слышала раньше его боли...
Теперь же я на все посмотрела другими глазами. И прежде понимала, что да, мой муж — известный, творческий, необычный, и принимала это скорее как должное. Сейчас возникло четкое понимание, что он — гений. Поцелованный Богом. Для таких людей очень важно вдохновение. И хотя в каждом городе его осыпают восторженными комплиментами: «Володя, мы тебя обожаем! Ты — наш кумир! Ты — лучший!» — я вдруг осознала, что и дома гению нужно в десять раз больше вдохновения, внимания и любви, чем обычному мужчине. Свыше мне доверили такого человека, и моя главная задача — создавать максимально благоприятную атмосферу, чтобы он мог творить, просто творить для других. Так что учусь быть музой.
Значит, наше расставание было необходимо для того, чтобы набраться новых сил, чтобы мне себя в том числе по-другому увидеть как личность.
Думаю, за время развода мы с Володей оба многое переосмыслили. Наша любовь уже давно вышла за пределы обычного житейского. Мы заново открываем мир вокруг. Поняли, что не хочется больше быть зацикленными на своей семье. Это утопия. Важно смотреть не друг на друга, а в одном направлении. Настоящее счастье — делать счастливыми других. Володя меняет мир своими гениальными песнями, а я теперь — проектами, где могу быть полезна другим семьям обрести гармонию и счастье в жизни.
Так получилось, что в прошлом году на годовщину нашей свадьбы, в сентябре, Владимир приехал ко мне с чемоданчиком и... остался. За этот год он сочинил около семидесяти песен, выпустил три альбома, на подходе уже четвертый. Мы начали вести прямые эфиры, завели ютуб-канал, где Володя делает передачу с разбором своих изданных песен, которых у него более трехсот пятидесяти, к слову. Владимир рассказывает о том, как создавались его самые известные песни, разбирает новые работы, рассказывает о своей коллекции гитар, а также делится опытом своей техники игры на гитаре и других инструментах. Нереальный творческий подъем — это все отметили.
И еще мне хочется извиниться перед людьми, которые писали личные сообщения в социальных сетях, где рассказывали о том, как сильно переживали за нас. А переживали, оказывается, многие, я искренне удивилась, когда после нашего развода стали приходить сотни писем. Люди писали, что переключают радиоэфир, слыша Володину песню «Сказка в моей жизни», так как верили в этот сказочный образ, а мы своим разводом эту веру, получается, разрушили.
Когда мы сошлись и объявили о воссоединении, получили новый шквал писем: «Мы так рады, что у вас снова все хорошо!»
Удивительно, но я никогда не рассматривала наши отношения и с этой точки зрения тоже. Лишь теперь осознаю, что семья известного человека — это еще и ответственность, наша задача быть примером, как бы пафосно это ни звучало. Нам нужно развиваться в отношениях, становиться лучше, но не «на обложку», не напоказ, а по-настоящему. Ведь люди считывают фальшь и, наоборот, издалека видят искренность.
Статьи по теме:
Свежие комментарии