Социальные ужасы, постмодерн и мифологический сюрреализм – рассказываем о современных режиссерах, развивающих жанр хоррора
- Джордан Пилл («Прочь», «Мы») – мастер социальных интриг
- Ари Астер («Реинкарнация», «Солнцестояние») – мастер визуальных и звуковых раздражителей
- Роберт Эггерс («Ведьма», «Маяк») – мастер атмосферы и психоанализа
Современного зрителя по части ужасов едва ли чем-то удивишь.
Он уже пережил эпоху зомби-хорроров, слэшеров и джалло, эру ужастиков в стиле мокьюментари и множества проходных фильмов, основанных преимущественно на скримерах. Однако в последние несколько лет на авансцену вышли три режиссера, которым удается заставить аудиторию вздрагивать и одновременно получать за свои фильмы престижные кинонаграды. Социальные ужасы, постмодерн и мифологический сюрреализм – разбираемся, кто именно взял на себя ответственность за развитие жанра хоррор.Джордан Пилл («Прочь», «Мы») – мастер социальных интриг
В 2016 году комик, актер и сценарист Джордан Пил шокировал мир остросоциальной, ироничной и ужасно неожиданной хоррор-лентой «Прочь». Она рассказывала о темнокожем юноше, который вместе со своей белой девушкой навещает ее странноватую семейку. В определенный момент главный герой начинает подозревать неладное – люди вокруг ведут себя странно, а в шкафу у возлюбленной он обнаруживает фотографии других мужчин – тоже темнокожих. Чтобы не раскрывать главных сюжетных твистов, просто скажем, что все происходящее в «Прочь» эффектно и новаторски высмеивало парадоксальность расизма. Пил с первым же своим полнометражным фильмом сумел нащупать пустующую нишу социальных хоррорв, да ещё и отыскать свой собственный узнаваемый стиль – где ирония и визуальные гэги перемешиваются с настоящим саспенсом и серьезными метафорами.
«Прочь» запал в душу и зрителям, и критикам, получив «Оскар» за сценарий. А Пил на волне успеха задумал вовсе уйти из актеров и окунуться в режиссуру с головой.
Его следующая работа «Мы» вышла в 2019 году и оказалась не такой простой для восприятия зрителя, как первая картина режиссера. Теперь фильм включал огромное количество отсылок к поп-культуре и религии, а метафора расизма и дискриминации разрослась до библейских масштабов, став страшнее и... смешнее.
В центре сюжета «Мы» – темнокожее семейство, зажиточно существующее где-то в американской субурбии. В один момент герои сталкиваются с собственными кровожадными двойниками, доппельгангерами. Откупиться от них глава семейства поначалу пытается деньгами, несмотря на явно потустороннюю природу загадочных гостей. Этот план, разумеется, проваливается, и семья вступает в продолжительное и метафорическое противостояние с собственными близнецами не на жизнь, а на смерть.
Мотив двойничества здесь – о внутреннем рабе, готовом вырваться наружу в любой момент; о темной стороне любого общества, которая, будучи игнорированной, рискует породить восстание; о социальной несправедливости; об униженных и оскорбленных. Словом, о том, что наше отражение, каким бы неказистым оно порой ни казалось, всегда остается лишь нашей перевернутой копией.
Фильм о двойниках, носящих красные комбинезоны и вооруженных ножницами, со всеми отсылками к «Триллеру» Майкла Джексона, метафорой о демонах эпохи потребления и библейской мифологией показался слишком запутанным и перегруженным для обычного зрителя, но вновь был высоко оценен критиками за напряженную атмосферу на стыке абсурда и постмодернизма и нетривиальность.
И «Прочь», и «Мы» по-прежнему остаются неординарными и интеллектуальными хоррорами и отлично подходят тем, кто хочет видеть в фильмах ужасов что-то кроме избитого сюжета и визуальных пугалок.
Чего ждать дальше
В 2022 году у Пила должен выйти фильм под названием Nope («Нет»). Вопреки обычаю режиссера в касте на сей раз – расовое многообразие, однако одну из ролей исполняет Дэниэл Калуя, с которым Пил работал над «Прочь». О сюжете фильма пока ничего неизвестно, есть лишь постер – на нем странное облако, напоминающее воздушного змея, угрожающе нависает над городом. Ждать нового фильма Джордана Пила или нет, решать каждому по отдельности. Однако уже сейчас можно сказать наверняка – наблюдать за происходящим будет как минимум страшно любопытно.
Ари Астер («Реинкарнация», «Солнцестояние») – мастер визуальных и звуковых раздражителей
Американский режиссер Ари Астер всего лишь за три года успел пройти путь от режиссера-новичка до автора, в чьем фильме снимается оскароносный Хоакин Феникс. Астер – мастер звуков и визуала, вызывающих чувство отвращения. Абсолютно все в его картинах удерживает зрителя в постоянном напряжении – зачастую не от испуга как такового, а от страха увидеть что-то выбивающееся из привычных нам эстетических норм. Астер виртуозно играет на нашем восприятии, вплетая в визуальный ряд и звуковое сопровождение множество раздражителей.
К примеру, его дебютный полнометражный хоррор «Реинкарнация» 2018 года в отличие от режиссерского дебюта Джордана Пила вовсе не кажется драматургическим шедевром. Это не глобальная метафора на то или иное социальное явление, а лишь частная история одной семьи, столкнувшейся с хтоническим злом. Мать (Тони Коллетт), потерявшая дочь и с тех пор постоянно сталкивающаяся с паранормальщиной в собственном доме, выглядит как загнанное в угол пугливое животное – ровно так же чувствует себя и зритель. Со всех сторон его окружают в кольцо неприятные крики, скрипы, визги, пугающие шаги и шорохи, образы обнаженных стариков, детей с неназванным синдромами и отрубленных голов. Астер играет на низменном интересе аудитории к чему-то отвратительному и с помощью этого добивается удивительного эффекта. Без скримеров и усложненного сюжета он помещает в центр своей истории обычного человека в необычных обстоятельствах, но пустующее пространство заполняет триггерами, чтобы ни в коем случае не упустить момента уколоть зрителя побольнее.
Ещё сильнее голова начинает кружиться от следующего фильма режиссера – «Солнцестояние» (2019). Здесь на повестке дня вновь нечто хтонические и ритуальное – столкновение современного человека с древней культурой, где царствуют жертвоприношения и прочие пугающие обряды. В центр повествования вновь попадает женщина – теперь совсем юная американка, приезжающая в европейскую отдаленную деревню на загадочный праздник Солнцестояния. Флоренс Пью в роли жертвы обстоятельств невероятно хороша. В фильме она проходит путь от туристки до королевы бала, постепенно становясь частью природной стихии и даже используя ее в своих целях. «Солнцестояние», как и «Реинкарнация», соткано из крупных планов, передающих весь спектр эмоционального напряжения. Фильм вновь эксплуатирует низменные инстинкты, демонстрируя отвратительные сцены максимально эстетски.
Главный парадокс «Солнцестояния» – абсолютное отсутствие в нем тени. Это ужастик при дневном освещении и ярком солнце, что, впрочем, вовсе не делает его менее жутким, а напротив усиливает давление на болевые точки, доводя любовь Астера к демонстрации чего-то крайне неприятного до абсолюта и гротеска.
Чего ждать дальше
В 2021 году режиссер приступил к съемкам своей третьей полнометражной ленты, которая уже обещает стать самой сюрреалистичной в его карьере. «Бульвар Разочарования» – именно так будет называться следующий фильм мастера – расскажет о мужчине, впадающем в помешательство после известия о кончине матери. Если верить недавно слитому в сеть описанию, по дороге домой герой встретит странных людей и существ: смертельного паука, завистливого подростка, культ сирот, охотника за головами верхом на медведе, пенис-монстра и другие ужасы. Заинтригованы? Ещё один плюс в копилку ожиданий «Бульвару Разочарования» добавляет тот факт, что главную роль в нем исполняет Хоакин Феникс.
Роберт Эггерс («Ведьма», «Маяк») – мастер атмосферы и психоанализа
Молодой американский режиссер Роберт Эггерс, как и его предшественники, тоже успел отснять лишь два полнометражных фильма. Но каких! Режиссерский дебют Эггерса, хоррор «Ведьма», основанный на исторических справках о процессах над предполагаемыми колдуньями в Новой Англии, отметили призом за лучшую режиссуру на кинофестивале «Санденс». А второй фильм Эггерса – камерный психологический триллер и мистический ужастик «Маяк» был удостоен приза ФИПРЕССИ в Канне.
Режиссерский почерк Эггерса даёт о себе знать уже в «Ведьме» – автора интересуют пересечения истории и мифологии, легенд и реальной неприглядной жизни с человеческими страстями и пороками. «Ведьма» – история девушки, чья семья начинает подозревать в ней ведьмовскую силу. Хоррор фактически построен на игре одной лишь Ани Тейлор-Джой, чье юное обаяние достигает здесь демонических пределов. Женская красота и сексуальность приравнивается в картине к инфернальным силам, а природа пробуждает в человеке самое низменное.
Те же мотивы – камерность, выстроенность фильма на одном-двух актерах, психоанализ и мифологизм – усиливаются уже в «Маяке». Здесь главные роли отданы двум смотрителям маяка на отдаленном острове – молодому Эфраиму Уинслоу (Роберт Паттинсон) и пожилому Томасу Уэйку (Уиллем Дефо), – которые постепенно начинают терять рассудок. Ощущение клаустрофобной замкнутости, неуютности фильма визуально подчеркивается черно-белым изображением и почти квадратным соотношением сторон кадра. В «Маяке» причудливым образом переплетаются мотивы из произведений Лавкрафта, Библии, античного мифа о Прометее и «Моби Дика». А российский зритель почти наверняка при просмотре фильма Эггерса вспомнит о «Зелёном слонике» – и неслучайно, ведь чем-то эти фильмы действительно похожи. В «Маяке» в брошенных на волю сил стихии героях пробуждаются первобытные инстинкты, как и в «Ведьме», тут начинают проступать фрейдизм и подсознательное.
От психоанализа здесь – сам маяк как фаллический символ, перед которым так старательно преклоняют колени оба героя, психоделические сны, сюрреальные видения, сцены мастурбации, а также мотив убийства Отца Сыном для овладения сокровенной силой. Все фрейдистское в фильме при этом отсылает еще и к мифологии, а именно – мифу о Прометее, освобождающемся из-под гнета всеотца-громовержца. К нему тут имеются и вербальные, и визуальные отсылки. И если герой Паттинсона – переосмысленный Прометей, у которого конфликт с обязанными когда-нибудь поклевать его печень птицами намечается чуть ли не с первых сцен, то персонаж Дефо представляет собой нечто среднее между Зевсом, Иоаном крестителем, капитаном Ахавом и, вероятно, пердуном-трикстером, призванным снизить весь пафос предшествующих ипостасей.
Фильмы Эггерса будут любопытны всем, кто ждёт от хоррора и инфернальной атмосферности, и сложного подтекста.
Чего ждать дальше
Увы, но свой третий фильм мастер современного хоррора сделает вовсе не хоррором. Картина под названием «Северянин» расскажет об историческом и шекспировском персонаже – исландском принце Амлете, который хочет отомстить за смерть своего отца. И пусть фильм не обещает ужасов, мы можем предположить почти со стопроцентной вероятностью, что он получится крайне атмосферным. Актерский состав впечатляет не меньше – здесь Александр Скарсгард, Николь Кидман, Уиллем Дефо, Итан Хоук, Аня Тейлор-Джой и вернувшая в кино после неудачного опыта с Ларсом фон Триером исландская певица Бьорк.
Статьи по теме:
Свежие комментарии