Мария Порошина: «Дочка и сын уже отличились на моих спектаклях»

«Мои первые гонорары быстро обесценились из-за денежной реформы и дефолта. Некоторые люди...

«Мои первые гонорары быстро обесценились из-за денежной реформы и дефолта. Некоторые люди ухитрялись вкладывать средства в какие-то товары. Но как эти товары достать, где?! Кто-то из знакомых взял меня за руку и отвел в очередь «за дефицитом», — рассказывает актриса театра и кино Мария Порошина.

— Мария, сейчас на канале «Рос­сия» идет десятый сезон сериала «Склифосовский». В нем вы играете необычную для себя героиню. Не добрую женщину с нежным сердцем, как обычно, а жесткого руководителя…

— Да, моя Тамара — человек непростой, держит с людьми дистанцию. Может, потому, что ей самой непросто во всех отношениях. У нее есть желание поднять свою клинику, чтобы потом пригласить туда Брагина, из-за этого она иногда ведет себя некорректно и настойчиво. Ее мотивы мне понятны, но я сама так бы не поступила. И в личной жизни у Тамары много боли, на ее долю выпали большие потрясения, и надо найти силы, встать на ноги, чтобы выкарабкаться и заново начать жить, имея такой груз — грех за плечами. Это история человеческого слома, который может случиться с каждым. Смысл в том, чтобы зритель таких людей понял и в чем-то — не во всем, конечно — простил. Трудно, прикоснувшись к неприятным человеческим сторонам, не осудить кого-то с ходу, а понять...

Сыграть столь неоднозначную, сложную героиню очень интересно. Потому что такие роли достаются редко. Кино предпочитает использовать типажность, порою повторять то, что у актера до этого хорошо получилось и полюбилось зрителям. А надо идти дальше и попробовать что-то иное! Тамара — новый для меня характер. Режиссер «Склифосовского» Юлия Краснова подчеркнула это еще и тем, что мне изменили цвет волос и вообще прическу. Короткая темная стрижка сразу придала героине волевой образ, как и ее строгий костюм.

— Мария, а когда учились в училищах — сначала в Школе-студии МХАТ, а потом в Щукинском, — о какой роли больше всего мечтали?

— С юности — об Анне Карениной. Мне всегда нравилось играть персонажей, у которых в душе большие страдания. У Чехова и Достоевского много таких. Конечно, и Джульетта, и Скарлетт, и другие героини мировой литературы интересны и сложны. Но Каренина — это невероятная роль-загадка, в которой столько всего заложено, и так интересно все эти ниточки распутывать!

Кстати, у меня была одна незабываемая встреча с Татьяной Самойловой — исполнительницей роли Карениной в прекрасном фильме режиссера Александра Зархи. Я училась на первом курсе Щукинского училища. И на одном торжественном собрании в Вахтанговском театре участвовала во вручении Самойловой диплома об окончании нашего вуза! Дело в том, что в свое время Татьяна Евгеньевна не получила этот документ — видимо, из-за съемок просто не смогла его забрать. И вот великую Самойлову чествуют на сцене выдающиеся вахтанговские мастера. А я на подкашивающихся ногах выношу из-за кулис ее диплом и дрожащими руками передаю его, кажется, ректору училища Владимиру Абрамовичу Этушу. Стояла рядом с ней и не смела дышать — это же великая актриса!

А вот сыграть Каренину в училище мне так и не довелось. Так бывает. Например, моя однокурсница по Школе-студии МХАТ Марианна Шульц — ныне талантливейшая актриса Театра Табакова, МХТ и Театра Наций — всегда мечтала сыграть Джульетту. Мы познакомились на вступительных экзаменах, и она тогда меня очень выручила. Я пришла на конкурс в брюках — не знала, что нужно быть в юбке, и Марьяна быстро где-то нашла для меня нужный наряд. С тех пор мы дружим. Так вот, Марианне всегда предлагали острохарактерные роли, а она возмущалась: «Почему педагоги не видят во мне Джульетту?! Это же я!» А вот во мне не видели Каренину. Но зато педагоги Щукинского училища видели во мне других разных героинь, о которых я и не задумывалась. В «Стеклянном зверинце» Теннесси Уильямса мне дали возрастную роль матери — Аманды, а не ее дочери — Лоры, как я ожидала. Тем интересней было работать. А в «Гедде Габлер» по Ибсену мне посчастливилось сыграть главную роль. Это был очень интересный спектакль, который поставил Михаил Дмитриевич Мокеев — приглашенный педагог (он работал в Школе-студии МХАТ), что само по себе редкость. Вроде всего лишь студенческая постановка, но на нее приходило множество зрителей! Мокеев репетировал с нами по совершенно другой, непривычной системе.

Например, мы проигрывали ситуации, что могло произойти, если бы в положенный момент на сцене не появился тот или иной персонаж, то есть если бы сюжет изменился. Часто нам было сложно, не­уютно, некомфортно. Но именно в такой ситуации «на сопротивление» актер может приоткрыться. А какое там сделали необычное оформление! Ибсен — северный автор, вроде бы чувства у него сдержанные, но тут в декорациях и костюмах чувствовались страсть и накал! У меня, Гедды Габлер, был шелковый фрак, шляпа а-ля ковбой, брюки галифе и ботфорты. А финал разыгрывался на диване-гиганте, раз в десять больше обычного! И наш музыкальный спектакль «Аршин мал алан», который мы показывали в Вахтанговском театре, всегда собирал аншлаги и зрительские овации. Один номер мы повторяли на бис иногда даже не два, а три раза! «Аршин мал алан» поставил Михаил Борисович Борисов. Его зрители знают прежде всего как многолетнего ведущего программы «Русское лото», но он был блестящим режиссером и педагогом. А в «Тени» Шварца — ее поставила наш мастер Марина Александровна Пантелеева — мне досталась роль Принцессы, Максим Аверин играл Тень, а Ученого — Федор Баландин. Спасибо Щукинскому училищу за то, что дало возможность прикоснуться к такой разнообразной, непростой классике, что я могла — в отличие от кино — постоянно пробовать силы в каких угодно персонажах: ярких, дерз­ких, отрицательных, возрастных. В спектакле по Островскому меня распределили на роль сердобольной мамаши «40+»!

— И у вас все эти контрастные образы получались?

— Не все… Честно говоря, первые два года очень тяжело шли этюды: мне нужно было справиться со своим природным стеснением, робостью, зажимом. Не понимала, что делать, как делать, пока не встретилась с Людмилой Владимировной Ставской, среди учеников которой были Александр Калягин и Леонид Филатов, Константин Райкин и Евгений Стеблов, Евгений Князев, Андрей Соколов, Евгений Дворжецкий и многие другие прекрасные артисты. Она просто села со мной и стала разбирать этюд «по ноткам»: что, откуда, почему, как. У меня не получалось, но она не торопила, говорила: «Давай еще раз, не бойся». И настал день, когда во мне что-то щелкнуло и я начала понимать о своей профессии что-то очень важное.

И еще не могу не вспомнить педагога по сценической речи Якова Михайловича Смоленского. Он тоже предложил мне неожиданную роль. Шекспировскую героиню, очень манкую, интересную, которая всем нравится, во всем она хороша. Я засомневалась: «Разве такое возможно — всем нравиться? Я так не умею. Я же девочка-цветочек». А он: «У тебя получится!» И это вселяло веру, что можно пробовать развивать себя и в эту сторону. Мы пару раз позанимались, и я призналась Якову Михайловичу, что нахожусь на шестом месяце беременности. Он удивился: «Ой, маточка моя...» И тут же дал мне другой текст — «Бедные люди» Достоевского. Потому что с большим животом играть кокетку было бы странно, а у Достоевского героиня трогательная, нежная, и все это очень хорошо легло на ситуацию. В итоге я сдавала художественное слово на девятом месяце беременности Полиночкой. Мне разрешили не стоять, а сидеть в кресле — потому что живот меня уже перевешивал. Да, у нас были потрясающие педагоги, которые занимались нами очень серьезно.

— А курс у вас был дружный?

— Очень! После окончания училища прошло уже больше четверти века, но я до сих пор помню, как мы писали друг другу какие-то записочки, стихи, рисовали картинки...

— Многие ваши однокурсники стали популярными артистами. Тот же Максим Аверин, с которым вы снимаетесь в «Склифосовском»...

— И с которым в училище мы сыграли столько отрывков! А теперь у Максима много кинопроектов, прекрасных работ на сцене... Вашего журнала не хватит, чтобы рассказать, какие мои однокурсники прекрасные актеры и друзья. Антон Макарский был на курсе миротворцем. Очень добрый и светлый человек, он мог разрешить любые конфликты. И, конечно, его талант и чудесный голос покорили сразу и первокурсниц, и четверокурсниц. Антон часто пел в студенческих концертах, а после института блеснул в мюзиклах «Нотр-Дам де Пари» и «Метро», а еще в сериале «Бедная Настя». И сейчас он сильно востребован. Кирилл Кяро — внешне тоже очень интересный, тонкий, изящный, при этом сдержанный, какой-то неразгаданный, хотя внутри у него кипели бурные страсти. Об этом свидетельствовали эмоции, которые мы наблюдали между ним и нашей однокурсницей. Мы все умилялись и радовались этой любви, даже как-то гордились ею. А кто-то в глубине души хотел так же серьезно любить — как Ромео и Джульетта. И как же это здорово — всегда быть рядом, вдвоем приезжать в училище, творить, искать, дерзать.

А сколько раз мы пили чай дома у Миши Владимирова! У него же квартира была в соседнем с училищем доме (отец Михаила — Борис Владимиров, он же Авдотья Никитична из популярного эстрадного дуэта, а дядя — Михаил Державин. — Прим. ред.). Представляю, как нелегко Мише было доказывать, что он не просто чей-то сын или племянник, а сам по себе очень талантливый человек. И Миша действительно стал замечательным характерным артистом. А тогда он не раз давал приют однокурсникам, потому что с общежитием случались проблемы. Миша всегда был душой компании, всех смешил, подзадоривал.

Олег Кассин, с которым в училище я сыграла столько отрывков, теперь звезда Театра сатиры. Он постарше нас и поэтому был «старшиной» курса, объяснял нам, что хорошо, что плохо, хотя сам тоже любил пошалить. Илья Бледный сегодня не только артист, но и режиссер нескольких успешных спектаклей, которые идут и в Москве, и в других городах. А с Димой Мухамадеевым мы сейчас играем в спектакле «Когда ангелы шутят». Эту пьесу, теплую, о хороших, добрых людях, он сам нашел! Человек набожный, очень чуткий, тонкий и талантливый. Внешне похож на Чехова, даже играл его в каком-то фильме. Ну а что уж говорить о девочках-красавицах, моих подругах Наталии Антоновой, Ольге Баландиной, Оле Будиной, Насте Медведевой...

— Сразу после училища вы начали сниматься, правда, в течение нескольких лет — только в эпизодических ролях. А куда тратили гонорары, пусть и небольшие?

— Первое время тратила их не на себя, а отдавала в семью, потому что жили мы небогато. Мама была режиссером Большого театра, но трудилась в трех местах как актриса и педагог. Бабушка тоже не отказывалась ни от какой работы в своем Театре оперетты. Сначала была певицей, потом перешла в суфлеры, а затем сидела в отделе кадров. Они много работали, чтобы ни стар (была жива моя прабабушка Мария) ни млад не нуждались. И когда я начала зарабатывать, захотелось немного облегчить им жизнь. Правда, мои первые гонорары быстро обесценились из-за денежной реформы и дефолта. Некоторые люди ухитрялись вкладывать средства в какие-то товары. Но как эти товары достать, где?! Кто-то из знакомых взял меня за руку и отвел в очередь «за дефицитом». А у меня часто такое случается, что меня по жизни «ведут» — и все получается!

Отстояла очередь и купила двухкассетный японский магнитофон с пятью сменными дисками — крутая по тем временам вещь! Он верой и правдой отслужил нам много лет. Мои дети слушали на нем сказки, концерты. Я очень люблю включать дочкам, а теперь и сыну классику — как моя мама делала в детстве. Так вот, часть денег благодаря магнитофону я сохранила, но остальное все пропало. Бабушка, получая в театре зарплату, много лет откладывала пенсию на книжку и накопила на полторы машины «Жигули». Но деньги в 90-е обесценились. В итоге этой суммы нам хватило на два торта «Полет». Такая ситуация была у многих. Но все как-то ее пережили, и, знаете, хуже не стали, а прошли и этот этап.

— А потом у вас пошли большие, главные роли — в сериале «Всегда говори «всегда», в «Дозорах...». И теперь у вас огромная фильмография, вы постоянно снимаетесь. А были ситуации, когда вы отказались от проекта, который в итоге получился очень ярким?

— А я не помню, от чего отказывалась. Видимо, настолько включаюсь в тот материал, на который соглашаюсь, что остальное просто забываю. Хотя нет — есть два таких фильма. Первый — «Водитель для Веры» Павла Чухрая. Мне очень понравился сценарий, но до проб так и не дошло. Видимо, к тому моменту уже утвердили Алену Бабенко, которая прекрасно сыграла главную роль. И я рада, что так получилось, — если фильм такой замечательный, значит, так и должно было быть. Второй — фантастическая комедия «Призрак», где главные роли у Федора Бондарчука и Семена Трескунова. Доброе кино, отличный сценарий, очень смешная роль мамаши подростка, которую прекрасно исполнила Ксения Лаврова-Глинка, тоже моя любимая актриса. Значит, и тут все сложилось, как и должно было.

— А вы знакомитесь со сценариями в электронном виде или предпочитаете «книжный»?

— Для ознакомления сценарии на бумаге сейчас присылают очень редко. А вот когда меня утверждают, всегда прошу распечатать текст, чтобы работать над ролью — делать пометки. Иногда даже завожу отдельную тетрадку, в которой «веду» героиню, чтобы придумать и собрать ее образ.

— Где сейчас снимаетесь?

— У меня несколько проектов — и совсем новых, и продолжений. Только что отсняли восьмисерийную комедию «Всем по 50». Добрая, трогательная семейная сага, которая напомнила мне замечательный фильм «По семейным обстоятельствам». У меня чудесные партнеры — Максим Аверин, Сергей Жигунов. А если говорить о продолжениях, то недавно закончились съемки третьего сезона «Медиума» режиссера Елены Николаевой.

— А легко ли входить в проект, который долго снимался без вас? Имею в виду «Склифосовского».

— Сериал уже десять сезонов любим народом. Его смотрят даже дети, а это важный показатель! Значит, есть в истории что-то настоящее, она цепляет за душу. Что касается вхождения в готовый проект, было непросто. Мы с режиссером Юлией Красновой до этого работали на сериалах «Челночницы», «Монтекристо», и я знала ее как достаточно строгого, стойкого, безапелляционного мастера. Если она на чем-то настаивает, значит, ты должен сделать именно такую краску, такой рисунок. А задача актера — найти внутри себя оправдание такой игре. У нас, актеров, есть какая-то своя схема работы, когда ты уже хорошо знаешь, как делать. Таким путем проще пойти. Юля кидает тебя в неизведанное, в сложное. А сначала она всегда очень интересно и подробно разбирает материал. Поэтому с ней работать — удовольствие и большой труд, это очередная возможность для меня чему-то научиться. С другой стороны, в «Склифосовском» легко, потому что не только с Юлей мы знакомы много лет, но и с Максимом Авериным.

— Да он даже готов на вас жениться — недавно в одной телепрограмме прямо об этом заявил!

— Да, я знаю, видела эту запись. (Смеется.) На самом деле у меня было много ситуаций, когда Максим, мой друг, мне очень сильно помог, и это дорогого стоит... Если же вернуться к «Склифосовскому», то в этом проекте у всех уже есть набранный темпоритм, свои законы, по которым ведется съемка, свои шуточки. Начинаешь в них входить, встревать — и немножечко «запаздываешь». Поэтому у меня поначалу было состояние излишней растерянности, чрезмерного волнения. Но потом я поняла, что надо просто заниматься делом, своей ролью и не акцентировать внимание на том, что многие люди за годы работы понимают друг друга с полуслова. Надо просто поспевать за ними всеми, а если непонятно, обращаться к Юлии.

— В театре тем более очень важно взаимопонимание с партнерами. С Ярославом Бойко вы лет пятнадцать играли антрепризный спектакль «Неоконченный роман»...

— А теперь играем «Снежный вальс». Да, вот такие мы уже древние старики. (Смеется.) Кстати, «Вальс...» играли в этом году 1 января в Москве. И был полный зал! Меня очень радует, что люди и в выходные, и в праздники, и в будни ходят в театр. Человеку хочется уйти в сказку, в другую реальность, ему нужно утешение, энергетическая подпитка добра, любви…

— А легко выходить на сцену 1-го или 2 января?

— Три последних года играю в эти дни, и мне нравится. У меня нет установки, что нужно безудержно отмечать, а потом на трое суток вообще выключаться из жизни. Я прекрасно, очень весело встретила Новый год на даче с друзьями. Единственное ограничение — это то, что меню должно быть постным. Например, оливье сделала с креветками. И еще нельзя засиживаться за столом всю ночь. Когда вечером поехала в Москву на спектакль, у меня было очень позитивное, легкое настроение, я не ощущала, что еду на работу, нет — на праздник. А после аплодисментов зрителей почувствовала такой прилив энергии и радости!

На самом деле я еще в молодости ­1 января часто работала. Мы с Эдиком Радзюкевичем, Сашей Жигалкиным, Сашей Коручековым и Максимом Разуваевым в декабре-январе две недели подряд играли в детских елках в Центральном доме пионеров — иногда по три спектакля в день. Эти елки считались самыми крутыми в Москве, потому что они были музыкальными и актерам выдавались нательные микрофоны. Сейчас такой техникой никого не удивишь, а тогда это было ноу-хау: народ не понимал, почему нас так хорошо слышно. Тот спектакль поставил Саша Коручеков, который сейчас стал одним из интереснейших театральных режиссеров (он ученик Женовача). А у Саши Жигалкина я снимаюсь уже в третьем проекте — «Родители», «Французы под Москвой» и «Спасская 3». Мы дружим семьями, я обожаю жену Саши Свету Антонову — она, к слову, родная сестра моей близкой подруги Наташи Антоновой.

— Мария, а ваши дети смотрят спектакли с вашим участием?

— У них школа, а помимо этого много дополнительных занятий. Чтобы не нарушить режим, обычно на спектакли их не вожу. Но в каникулярное время дети свободны, и я брала их с собой. В «Снежном вальсе» моя героиня немного странная особа, уж слишком жизнерадостная. Утром наряжается в яркие костюмы и делает аэробику со светомузыкой. Так вот, когда Глаша это увидела, поднялась со своего места и тоже стала танцевать! Она вообще девочка непосредственная, может прокомментировать из зала происходящее на сцене. Однажды выкрикнула очень по делу: «Шедеврально!» И ей захлопал зал. Так дочка получила свою первую порцию аплодисментов. А потом дома она взяла микрофон от караоке и запела «Лучше быть одной, чем с кем попало» — эту песню, написанную Иваном Замотаевым, я пою в спектакле. Но я исполняю ее нежно и страдальчески, а Глаша — громко, с напором, залихватски. Недаром мы Глашу дома называем «наша Надежда Бабкина».

А на спектакле «Ищу мужа» отличился сын. Там у моей героини два ухажера: одного играет Миша Полицеймако, другого — по очереди Даня Спиваковский и Влад Котлярский. Андрюша, которому тогда еще не исполнилось четырех лет, сначала смотрел спектакль молча, без эмоций, как бука. В антракте спрашиваю: «Сыночек, что такое?» — «Ничего, все хорошо». А сам отворачивается и прячет слезы. Оказывается, ему меня было жалко. Зато во втором акте, когда у героини жизнь наладилась, он повеселел, сидел довольный и прямо не дышал.

— Ваша старшая дочь Полина Куценко уже профессиональная актриса, играет на сцене, снимается в кино. А младшие об актерской стезе речь не заводят?

— Пока нет. Хотя недавно Груня и Сима дебютировали в кино. Режиссер Елена Николаева, у которой я снялась в нескольких сериалах, включая «Медиума», пригласила девочек на пробы. В результате Груня в одной из серий сыграла мою героиню в детстве. А Сима — Снегурочку в новогодних сериях. У обеих эпизодические роли, но дочки к ним очень серьезно готовились. И на уровне органики у них все прекрасно получилось. А еще Груня снялась в пятнадцатиминутном фильме «Девочки», который завоевал приз на одном детском кинофестивале. Его сделали ребята из творческого лагеря «Киноежик» — там детки пробуют себя в творчестве, и дочка летом ездит туда уже несколько лет подряд. А еще Груня занимается в студии у Александра Федорова, где участвует и в танцевальных, и в вокальных номерах.

А теперь вот вместе с Симой снялась во взрослом кино. Я рада, что дочки приобрели этот опыт, поняли, что кино — это большой труд, что съемки — не развлечение, не шуточки, а 12-часовой рабочий день. Не знаю, что будет дальше, захочет ли Груня стать актрисой, — пусть думает, время еще есть. Буду рада, если в нашей семье появятся научные работники, врачи, педагоги. А Симе надо определиться уже совсем скоро, она оканчивает 11-й класс. Сима явный гуманитарий, любит литературу, историю. И еще умеет очень аргументированно спорить, доказывать. Говорю: «Иди в юридический, из тебя получится прекрасный адвокат!» Но она думает. Что ж, пусть решает сама. А пока упор на занятия с репетиторами и подготовку к ЕГЭ.

— Да, непростой год у вас будет: Сима оканчивает школу, а Глаша пойдет в первый класс!

— Кстати, Глаша будет учиться у той учительницы, которая в свое время была и у Симы, и у Груни. Дай бог, чтобы к этому чудесному педагогу через три года попал и Андрюша. Но не будем загадывать — я этого не люблю. Просто будем жить и радоваться всему хорошему, что у нас есть.