На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

7дней.ru

105 401 подписчик

Свежие комментарии

  • Татьяна Бут
    Поиск крутых имен? Вы их находите, на этом все и кончается, т.к. их больше нигде не увидешь. Эти таланты должны радо...Поселивший семью ...
  • Анатолий
    Нашёлся бы кто смелый да в жопу его трахнул. За семью он перживает. Вот, к примеру, Расторгуев за семью не переживает...«Не трогайте мою ...
  • Вовладар Даров
    Низкая и никому ненужнаяПредали забвению:...

Муравьевы-Апостолы. Любовь к родному пепелищу...

Кристофер вошел в дом предков. Парадная лестница разрушена, в окнах выбиты стекла, сквозь дыры в...

Усадьба Муравьевых-Апостолов Усадьба Муравьевых-Апостолов

Кристофер вошел в дом предков. Парадная лестница разрушена, в окнах выбиты стекла, сквозь дыры в потолке хлещет дождь. Однако несмотря на запустение и разруху, в особняке угадывалась великолепная парадная анфилада. Мелькнула сумасшедшая мысль — вернуть все это к жизни...

На Старой Басманной улице под номером 23/9 каким-то чудом сохранился уголок допожарной Москвы. Уникальная городская усадьба конца XVIII — начала XIX века — образец классицизма с парадным двором, флигелем и некогда существовавшим садом. Главный дом, похожий на миниатюрный дворец, украшен шестиколонным портиком, барельефами и когда-то открытой изящной угловой полуротондой.

С 1815 по 1822 год этой усадьбой владел предок Кристофера Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, сенатор, дипломат, отец трех декабристов — Сергея, Матвея и Ипполита.

Сам Кристофер родился и вырос в Бразилии и не помышлял о том, что когда-нибудь окажется на исторической родине. Даже языка не знал. В детстве бабушка говорила с ним по-русски, но Надежды Федоровны не стало и он забыл язык. Отец же, Андрей Владимирович, считал, что русский сыну не пригодится, потому что Муравьевы-Апостолы никогда в Россию не вернутся. К счастью, он ошибся...

В 1989-м Раиса Горбачева и академик Дмитрий Лихачев обратились к русским эмигрантам с просьбой передать Фонду культуры фамильные реликвии, связанные с российской историей. Муравьевы-Апостолы откликнулись: они хранили обширный семейный архив и его частью — собранием книг числом триста семьдесят томов, документами, портретами, наградами поделились. В ответ получили приглашение посетить Россию и совершить путешествие по местам, связанным с историей их рода.

На Старой Басманной улице под номером 23/9 каким-то чудом сохранился уголок допожарной Москвы — уникальная городская усадьба конца XVIII — начала XIX века. С 1815 по 1822 год ею владел предок Кристофера Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, сенатор, дипломат, отец трех декабристов — Сергея, Матвея и Ипполита Усадьба Муравьевых-Апостолов

Кристофер с отцом и дядей прилетели в Россию зимой 1991 года. Их отвезли на Полтавщину, где около Миргорода Муравьевы-Апостолы владели родовой усадьбой Хомутец. В Москве показали дом на Старой Басманной, где в начале XIX века жила семья.

Трудно сказать, какие чувства испытывали бывшие в преклонных летах братья Андрей и Алексей Муравьевы-Апостолы, когда в сопровождении Кристофера шли мимо барочной Никитской церкви, в которой молились их предки, к семейному дому, а затем по сгнившему паркету пробирались в парадный вестибюль. Здание было в аварийном состоянии — того и гляди что-нибудь упадет на голову. Официально заброшенный дом, в котором недолго работал Музей декабристов — филиал Исторического музея, был закрыт на реконструкцию, но в лихие девяностые денег у города не находилось. Особняк ветшал и разрушался. На него стали поглядывать банки, офисы, казино...

Кристофер был потрясен. Он вдруг «ощутил себя своим в своем отечестве». Увидев плачевное состояние семейной усадьбы, решил непременно возродить ее. Был создан некоммерческий фонд, который стал учредителем музея Муравьевых-Апостолов, а дальше начались хождения по инстанциям. Бюрократическая машина тяжела и неповоротлива. Нужные бумаги застревали то в одном ведомстве, то в другом, и когда Кристофер уже совсем отчаялся, разрешение на аренду и реставрацию было получено. На дворе стоял декабрь 2000 года...

Дом все это время терпеливо ждал, бережно храня воспоминания о той, другой жизни, когда он слыл украшением Басманной слободы. По вечерам в его окнах загорались люстры, сверкая хрустальными подвесками, к парадному крыльцу съезжались гости, а из открывающихся дверей доносилась музыка — у Ивана Матвеевича Муравьева-Апостола опять давали бал...

Кристофер родился и вырос в Бразилии и не помышлял о том, что когда-нибудь окажется на исторической родине. Отец, Андрей Владимирович, считал, что Муравьевы-Апостолы никогда в Россию не вернутся. К счастью, он ошибся... Усадьба Муравьевых-Апостолов

По широкой парадной лестнице господа и дамы поднимались на второй этаж в бальную залу. Из расположенного над ней окошка доносились звуки оркестра. В окошке виднелся дирижер — он внимательно следил за тем, кто заходил в усадьбу, и в зависимости от статуса гостя подбирал подходящую мелодию. Танцевали обычно до упаду, даже свечи иногда гасли от духоты, в гостиной за полночь понтировали, шампанское за ужином лилось рекой, подавали стерлядь, сливочную телятину и индейку, откормленную грецкими орехами, — Иван Матвеевич слыл тонким гастрономом, повара специально из Испании выписал.

Будучи русским посланником в Гамбурге, Копенгагене и Мадриде, он объездил всю Европу, встречался с Иммануилом Кантом и Джорджем Байроном, собрал уникальную библиотеку, слыл блестящим собеседником.

Его первая жена Анна Семеновна, дочь сербского генерала на русской службе Черноевича, тоже не чужда была изящной словесности — переводила французских авторов.

Дети, четыре дочери — Елизавета, Екатерина, Анна и Елена и трое сыновей — Матвей, Сергей и Ипполит, воспитывались в Париже и охотнее проводили дни за книгой, чем за играми или прогулкой. Сергей вместе со старшим братом Матвеем учился в пансионе Хикса — весьма модном и дорогом учебном заведении. Будущим декабристам довелось увидеть коронацию Наполеона, затем встретиться с французским императором в собственной школе — пансион Хикса пользовался особым вниманием Бонапарта. Беседуя с воспитанниками, он обратил внимание на маленького Сергея. Пораженный внешним сходством, «особенно в профиль», воскликнул: «Qui dirait, que се n’est pas mon fils!» («Кто скажет, что это не мой сын!»)

Дети Ивана Матвеевича воспитывались в Париже и охотнее проводили дни за книгой, чем за играми или прогулкой. Матвей Муравьев-Апостол. Справа мать Анна Семеновна с ним и сестрой Катериной. Фото репродукции картины Н. Уткина «Портрет М.И. Муравьева-Апостола». 1823—1824 гг. Государственный литературный музей Vostock Photo

В 1809 году Анна Семеновна с детьми отправилась в Россию. На границе дети так бурно выражали радость по случаю возвращения домой, что завидев казака на часах, бросились его обнимать, а усевшись обратно в карету и тронувшись дальше, услышали от матери поразившую их весть: «Очень рада, что долгое пребывание за границей не охладило ваших чувств к родине, но... я вам должна сообщить ужасную вещь... в России вы найдете рабов!» Дети не знали, что в отечестве существует крепостное право.

Возвращение было омрачено внезапной смертью матери. Два года спустя отец женился второй раз на Прасковье Васильевне Грушецкой. Впрочем, переживать по этому поводу сыновьям было недосуг — Бонапарт оказался у ворот. Шестнадцатилетний Сергей и девятнадцатилетний Матвей, один в чине подпоручика, другой — подпрапорщика лейб-гвардии Семеновского полка, отправились воевать. Оба участвовали в Бородинском сражении, боях при Тарутине, Малоярославце, Березине, Лейпциге, Париже.

Домой братья вернулись с наградами. Сергей, участвовавший в сражении на Березине, получил золотую шпагу «За храбрость». Матвей за Бородино имел Георгиевский крест и орден Святой Анны IV степени. «Мы были дети 1812 года, — писал он впоследствии. — Принести в жертву все, даже самую жизнь, ради любви к Отечеству было сердечным побуждением».

На Старой Басманной Иван Матвеевич Муравьев-Апостол с семьей поселился в 1815 году. Время, прожитое здесь, оказалось самым счастливым. В доме всегда было многолюдно, шумно и весело. Несмотря на то, что дочери уже стали замужними дамами, а сыновья служили в армии, дети довольно часто навещали отца. К тому же во втором браке появилось еще трое — Евдокия, Елизавета и Василий.

Фото репродукции картины Ж. Л. Монье «А.С. Муравьева-Апостол с сыном Матвеем и дочерью Екатериной». 1799 г. Русский музей Vostock Photo

В стенах особняка кипела и светская жизнь. Старший Муравьев любил карты, шумные застолья и славился как любезный, хлебосольный хозяин. Образованный и умный собеседник, он привечал многих видных деятелей своей эпохи, давал балы, устраивал литературные и музыкальные вечера. Да и соседи — сплошь «басманные вельможи»: Мусины-Пушкины, Голицыны, Плещеевы, Бутурлины, Куракины, Демидовы.

Согласно исповедным ведомостям церкви Никиты Мученика, в доме Муравьевых-Апостолов квартировал «гвардии штабс-капитан Константин Николаевич Батюшков» — добрый друг семьи и известный русский поэт. Возможно, бывал тут и Пушкин, вполне мог захаживать к приятелю-стихотворцу. Тем более что на Старой Басманной в желтоватом одноэтажном особнячке жил его дядюшка Василий Львович и по приезде в Москву поэт непременно навещал родственника. Кстати, когда Прасковья Васильевна Муравьева-Апостол намеревалась приобрести особняк на Старой Басманной, она продала доставшееся ей от отца сельцо Александрово. Среди свидетелей купчей подписался и московский сосед Василий Пушкин.

Братья — добродушный немногословный Матвей, остроумный Сергей, романтичный Ипполит — собирались за шахматами или картами в Желтой гостиной в доме отца и вели долгие беседы о том, как перестроить Российскую империю. Отец и не догадывался, что его отпрыски — заговорщики, но после заграничного похода русской армии вирус вольнодумства затронул многие умы. Как все начиналось, Александр Пушкин наблюдал в литературных клубах «Зеленая лампа» и «Арзамас», описав в десятой главе «Евгения Онегина»:

Весть о мятеже на Сенатской площади четырнадцатого декабря 1825 года застала Матвея в гостях у Сергея на Украине, где был расквартирован Черниговский полк, в котором служил брат. Фото Репродукции Акварели К. Гольмана «Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.». 1830-е гг. Государственный исторический музей РИА Новости

Сначала эти разговорыМежду Лафитом и КликоЛишь были дружеские споры,И не входила глубокоВ сердца мятежная наука.Все это было только скука,Безделье молодых умов,Забавы взрослых шалунов...

Собрания становились все более многолюдными, споры все более жаркими. Вскоре российские бунтари заговорили о перевороте. Братья Муравьевы-Апостолы стали одними из основателей первого тайного общества — «Союза спасения».

В 1817 году Александр I с двором пожаловал в Москву — предполагалась закладка храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. С императором прибыла гвардия и разместилась в Хамовнических казармах. У Сергея и Матвея появилась возможность чаще навещать отца на Старой Басманной.

Описывая пребывание гвардии в Первопрестольной в письме к родственнику, графу Ожаровскому, Сергей шутливо сетует на то, что долгие дни оживляются лишь полковыми свадьбами, но лично он ждет «самую прекрасную, самую умную и любезную москвичку». И добавляет, что когда ее найдет, оставит службу, «чтобы посвятить себя ей — и стать философом». В послании иронично упоминается и младший брат: «Ипполит более учен, чем Аристотель и Платон, и очень важничает».

Однако за милым балагурством, маршами на плацу и выездкой в манеже скрывались куда более серьезные дела. В Шефском доме Хамовнических казарм в квартире у начальника штаба полковника Александра Муравьева будущие декабристы — Иван Якушкин, Федор Шаховской, Михаил Фонвизин и братья Муравьевы-Апостолы — проводили тайные заседания. На одном из них Якушкин вызвался совершить покушение на Александра I. «Меланхолический Якушкин, казалось, молча обнажал цареубийственный кинжал», — напишет потом Пушкин в «Евгении Онегине».

Реставрацию проводили с использованием идентичных материалов по старинным технологиям. Белую обмазку кирпичных стен и сводов делали из извести с добавлением молока и творога... Усадьба Муравьевых-Апостолов

Пять лет спустя, в январе 1823-го, в чине подполковника Матвей Муравьев-Апостол выходит в отставку и селится в фамильном имении Хомутец. Неспешная сельская жизнь пришлась ему по душе, он увлекся садоводством и даже влюбился в соседку, княжну Хилкову, но так и не решился сделать предложение.

Весть о мятеже на Сенатской площади четырнадцатого декабря 1825 года застала Матвея в гостях у Сергея в селе Трилесы на Украине, где был расквартирован Черниговский пехотный полк, в котором тот служил. Братья решили поднять черниговцев. По роковой случайности сюда же приехал увидеться с братьями и младший Ипполит, только что произведенный в офицеры и получивший назначение в Тульчин. Застав братьев во главе восставшего полка, он без колебаний остался с ними.

Несколько дней мятежный полк кружил по Украине в поисках частей, готовых примкнуть к восставшим. Третьего января у села Ковалевка повстанцев встретили правительственные войска. Четыре эскадрона гусар и конная артиллерия с двумя пушками решили исход дела: после шести залпов разгром был завершен. Сергея тяжело ранили в голову. Полагая, что старший брат убит и дело проиграно, девятнадцатилетний Ипполит застрелился. Матвей и Сергей были арестованы и доставлены в Петербург. Началось следствие...

Старый дипломат испросил позволение увидеть сыновей в крепости и проститься с ними. Первым явился Матвей, выбритый, прилично одетый, и со слезами бросился обнимать отца. Он не был в числе главных бунтовщиков и надеялся на милость государя. Затем Иван Матвеевич увидел Сергея — с перевязанной головой, в забрызганном кровью, изорванном мундире. Отец предложил прислать другое платье, но тот ответил по-французски: «Для жизни моей этого достаточно будет!» От этих слов старику сделалось дурно, и сыновей увели в казематы.

...а поврежденные бревна перекрытий меняли только на те, которые отлежали не менее пяти лет на природе и состарились естественным образом Усадьба Муравьевых-Апостолов

На рассвете тринадцатого июля 1826 года Сергей был повешен на кронверке Петропавловской крепости. Матвей был осужден на двадцать лет каторжных работ. Однако после того как из переписки открылось, что он «удерживал брата Сергея и тайное общество от кровопролития и покушения против высочайших особ», каторгу заменили ссылкой, которая продлилась тридцать лет.

Трагедия, постигшая сыновей, совершенно подкосила Ивана Матвеевича, от горя он слег. Немного оправившись, оставил службу в Сенате и уехал с семьей в Италию, надеясь отрешиться и забыться. Умирать же Иван Матвеевич вернулся на родину... Его не стало двадцать четвертого марта 1851 года. До амнистии декабристов и возвращения из ссылки старшего сына оставалось всего пять лет...

В 1856-м декабристам была объявлена амнистия с разрешением вернуться на родину. Матвей Иванович с женой Марией Константиновной и приемными дочерьми — Августой и Аннушкой — поселился в Твери. Когда разрешили жить в столицах, переехал в Москву, где неоднократно встречался со Львом Николаевичем Толстым, собиравшим материалы о декабристах. Писатель восхищался Сергеем Муравьевым-Апостолом и собирался сделать его одним из центральных героев романа «Декабристы», утверждая, что Сергей — «один из лучших людей того, да и всякого времени».

Матвей Иванович подружился с внуком сестры Екатерины — дедом Кристофера — Владимиром Коробьиным, тогда еще совсем молодым человеком. Владимир воспринимал декабриста как живую легенду и с восхищением слушал его рассказы. Подумать только: почти мальчишкой участвовал в Бородинском сражении, бунтовал против царя, три десятилетия провел в сибирской глуши — Вилюйске, Бухтарминске, Ялуторовске.

Старому дворянскому гнезду не только подарили новую жизнь, но и вернули в усадьбу атмосферу дома Муравьевых-Апостолов Усадьба Муравьевых-Апостолов

Память у Матвея Ивановича была замечательной — до глубокой старости он писал воспоминания. Старика крайне беспокоил тот факт, что на нем кончается мужская линия рода, и Матвей Иванович начал хлопотать о передаче своей фамилии внучатому племяннику. Указом Александра III от четвертого июня 1886 года фамилия Муравьев-Апостол была передана Владимиру Коробьину, который отныне стал именоваться Муравьевым-Апостолом-Коробьиным. Долгая жизнь декабриста, протекавшая при пяти императорах, богатая событиями и впечатлениями, оборвалась в феврале 1886-го. Матвею Ивановичу было девяносто два года. Его похоронили в Новодевичьем монастыре рядом с матерью.

Открыть в доме на Старой Басманной Музей декабристов нарком просвещения Луначарский предлагал к столетию восстания на Сенатской площади, но идея так и не была осуществлена. Вместо этого в доме устроили коммунальные квартиры. В 1952 году Петр Сытин — известный московский краевед — писал о том, что «типичный для своего времени и редкий сегодня» дом Муравьева-Апостола «доживает последние дни».

...В Бразилии Кристофер занимался финансами в международной компании и ломал голову над тем, как включить Россию в сферу своих интересов. Едва представилась возможность заниматься развитием бизнеса в Европе, как он перебрался в Швейцарию. Купил дом в деревне, где на местном кладбище покоятся все его предки-эмигранты. Теперь с женой журналисткой Коралин Тюрреттини, дочерью Татьяной, сыновьями-близнецами Александром и Дмитрием живет на две страны: пару недель в Москве, с которой тоже связан его бизнес, пару — в Швейцарии.

В музее, открытом для посетителей двадцать первого мая 2013 года, проходят выставки, камерные концерты, литературные вечера. «Дом должен быть живым», — убежден Кристофер. Копия портрета его прапрапрадеда Ивана Матвеевича Муравьева-Апостола с дочерью Елизаветой кисти Жана Лорана Монье Усадьба Муравьевых-Апостолов

Получив разрешение на аренду дома прапрапрадеда, окрыленный Кристофер привез туда отца и ждал похвал, но мудрый старик схватился за голову, назвав сына сумасшедшим. Зато безумную идею поддержала Коралин. «Мне очень повезло, что жена тоже любит Россию, у нее также есть русские корни: одним из ее предков был Остерман-Толстой», — других объяснений у Кристофера просто нет.

Мешкать он не стал и буквально через месяц приступил к научной реставрации, то есть подлинному восстановлению памятника. Укрепили фундамент, привели в порядок кирпичные своды и стены цокольного этажа. Мрачные подвалы пахли вековой сыростью — когда-то здесь находился винный погреб и, судя по вбитым в потолок чугунным крюкам, висели окорока и колбасы.

Следом приступили к старому деревянному каркасу здания. Кристофер, лично следивший за каждым этапом работ, настоял на его сохранении — работали осторожно, врезками, заменяя сгнившие бревна новыми. Потомственный аристократ научился разбираться в сметах и чертежах, штукатурках и грунтовках, а главное — общаться с рабочими только по-русски.

Реставрацию проводили с использованием идентичных материалов по старинным технологиям. Белую обмазку кирпичных стен и сводов делали из извести с добавлением молока и творога, а поврежденные бревна перекрытий меняли только на те, которые отлежали не менее пяти лет на природе и состарились естественным образом.

По счастью, в залах парадного этажа, которые никогда не подвергались переделкам, сохранились фрагменты убранства: лепнина, медальоны с амурами, изразцовые печи, колонны из зеленого искусственного мрамора. В комнатах антресольного этажа реставраторы обнаружили остатки бумажных обоев ручной работы XVIII века, наклеенных на бревна. Все это позволило воссоздать подлинный исторический интерьер конца XVIII — начала XIX столетия. В то же время усадьбу полностью оснастили современными инженерными коммуникациями, ювелирно вписав их в старинный «контекст» например конвекторы установили в полу под паркетом.

Кристофер с женой Коралин и первым директором музея Татьяной Савельевной Макеевой, ныне президентом попечительского совета Джеймс Хилл/Усадьба Муравьевых-Апостолов

В ходе работ выяснилось имя автора. Оказалось, что дом, долгое время считавшийся творением Матвея Казакова, создал архитектор Жуков, входивший в круг Казакова, — на документах при перестройке дома в 1803—1806 годах обнаружилась его подпись.

На масштабную реставрацию, продолжавшуюся тринадцать лет, были потрачены миллионы евро. «Иногда, конечно, денег не хватало, — признавался Кристофер, — поэтому работа затянулась на много лет. Каждый год я делал то, на что находились средства, — иногда тратил миллион, иногда несколько тысяч». Огромную сумму, вложенную в восстановление московской усадьбы своих прапрадедов-декабристов, Кристофер Муравьев-Апостол скромно называет «порывом души» и «инвестициями в память».

И вот наконец настал день, когда допожарный особняк обрел былую красоту и весь «помолодел». Проведенные в нем работы специалисты Москомнаследия назвали эталонными, а градоначальник в знак признательности вручил Кристоферу свидетельство о праве долгосрочной аренды с установленной арендной платой один рубль за один квадратный метр.

Старому дворянскому гнезду не только подарили новую жизнь, но и вернули в усадьбу атмосферу дома Муравьевых-Апостолов. В музее, открытом для посетителей двадцать первого мая 2013 года, проходят выставки, камерные концерты, литературные вечера. «Дом должен быть живым», — убежден Кристофер Андреевич Муравьев-Апостол.

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх