Я так и не осознала сочетание слов «мама и смерть». Нет! «Мама и жизнь!» — так было и так должно оставаться.
Н а похоронах моей мамы, Риммы Марковой, я не плакала. Не потому что не люблю выставлять свои чувства напоказ — просто не могла поверить, что она умерла. Ее смерть казалась мне нелепостью, розыгрышем.
Да, за последний год мама сильно сдала, с трудом вставала с постели, мучилась болями, но это не мешало нам обеим строить планы на будущее. Я так и не осознала сочетание слов «мама и смерть». Нет! «Мама и жизнь!» — так было и так должно оставаться.Как хороша она была в молодости! Стройная, крепкая. Смотрю на ее фотографии — настоящая красавица, а ведь на лице ни грамма косметики. Сначала дед не разрешал «пачкать» лицо, а для мамы он был авторитетом во всем. Василий Демьянович был актером старой школы, работал сначала на саратовской сцене, потом на вологодской, а после войны в Русском драматическом театре в Махачкале. Он считал макияж моветоном, как и Иван Берсенев и его жена Софья Гиацинтова — преподаватели студии при Театре Ленинского комсомола, где мама позже училась. Прима «Ленкома» Серафима Бирман, увидев накрашенную артистку, налетала коршуном: «Что это? Ты похожа бог знает на кого!» — и одним движением руки размазывала помаду по лицу.
Мужчинам мама нравилась. Первый ее муж Семен был греком. Военный летчик, красавец высоченного роста. Познакомились они в Махачкале, где жили мамины родители. Семен увидел, как Римма, сбросив халатик, вошла в воду и поплыла далеко за буйки. И он за ней.
Любовь, зародившаяся в море, — звучит красиво и многообещающе.Поженились, год жили душа в душу, а потом Семен заявил: «Меня такая жизнь не устраивает, выбирай: либо ты моя жена, либо — актриса». Для мамы это стало неожиданностью. Пока Семен ухаживал, он и словом не обмолвился, что ему нужна полковая жена. Посоветовалась с родителями, с младшим братом Леней, он уже тоже учился в студии при «Ленкоме». Общее мнение было: «Конечно театр!» И Римма выбрала сцену, хотя шаг этот дался нелегко. Семен уехал в воинскую часть, и больше они не виделись.
А у мамы начался невероятный взлет в профессии, ее приняли в труппу Театра Ленинского комсомола. Сама Майя Плисецкая поздравила молодую актрису за роль крестьянской девушки в спектакле «Вторая любовь». Подошла, притянула к себе за уши и поцеловала: «Это — за Фросю!» Алексей Дикий по-своему отблагодарил Римму — поделился с ней шоколадкой, а потом растопырил ладонь и сказал: «Пять. С плюсом!»
Свежие комментарии