Поверить в то, что легендарному индейцу этим летом исполнилось 85 лет, просто невозможно.
Знаменитый сербский актер и режиссер в эксклюзивном интервью «7Д» рассказал о том, как относится к званию «главного индейца СССР», о мистике в жизни и о том, какое животное стало его тотемом.
Гойко Митич был неимоверно популярен в СССР и других соцстранах. Красивый, мускулистый, с проникновенным взглядом и всегда борющийся за правду и справедливость. Поверить в то, что легендарному индейцу этим летом исполнилось 85 лет, просто невозможно. С Гойко мы встретились на кинофестивале «Евразия-Кинофест» в Сочи, куда он приехал в качестве члена жюри. Он находится в отличной форме — спортивный, моложавый, подтянутый. Глаз горит так же, как и 60 (!) лет назад, когда Чингачгук Большой Змей стал кумиром всех мальчишек в СССР, которые буквально бредили его подвигами, мечтая стать такими же сильными и мужественными. Его и теперь помнят как благородного индейца, который стал неотъемлемой частью советского кино. К Гойко постоянно подходили поклонники и благодарили за его фильмы. А сам Митич с удовольствием с ними общался, а еще… благодарил за то, что они называют его кумиром своего детства. Актер не только прекрасно говорит на русском — этот язык он учил в школе, — но и непринужденно шутит на нем. А еще тщательно подбирает слова, часто поправляя себя, чтобы точнее выразить мысль.
«Самым сложным было раскуривать трубку мира»
— Свои дни рождения я не очень люблю — становишься же на год старше.
Хотя… Я с собой договорился: свой возраст я решил считать от ста. (Улыбается.) Так что запас пока имеется.— Ну, вам-то точно не стоит переживать из-за возраста. Вы в прекрасной форме, в чем секрет? Я видела, как каждое утро вы идете на пляж — независимо от погоды и от того, какой температуры море…
— Спасибо за слова про форму. Я действительно каждый день начинаю с плавания, и не важно — весна, лето или зима. Никаких поблажек!
— А где плаваете?
Интересный факт
На закрытии фестиваля «Евразия-Кинофест» в этом году Гойко Митич получил приз «За вклад в развитие кинематографа». «Спасибо за награду. Но для меня важнее всего слова зрителей, которые часто подходили ко мне в Сочи и говорили: «Вы были кумиром моего детства, мы хотели быть похожими на вас». Это бесценно», — признался актер. В этом году на фестивале показали 90 картин из 26 стран мира, а Гойко был приглашенным членом жюри.
— Я живу в Берлине, в своем доме на берегу реки, и это настоящее счастье. У меня четкий распорядок: просыпаюсь и сразу иду плавать в реке. Если вода замерзает, то делаю прорубь и ныряю в нее. Потом принимаю душ на улице, завтракаю — и чувствую себя бодрым и сильным, готовым к любой работе. Спортом занимаюсь всю жизнь, у меня есть маленький каяк (байдарка). Если нужно в магазин, как правило, езжу на велосипеде. Но если покупок много, так что не увезти, — только тогда беру машину. Диет не придерживаюсь, ем простую еду. В общем, живу размеренно.
— Я читала, что вы еще и с аквалангом на 30-метровую глубину погружаетесь. До сих пор?
— Сейчас нет. Давно не тренировался. (Улыбается.)
— А правда, что вы всю жизнь следовали наставлению своей бабушки, считающей, что «хороший человек не должен пить и курить»?
— Правда. Помню, у нас в городке прокладывали дорогу, и моя бабушка, показав мне, маленькому, на горячий асфальт, сказала: «Если будешь курить, твои легкие будут вот такими». Меня как ребенка это сильно напугало, и когда я на улице встречал курильщиков, так и представлял, какие черные легкие у них, как мокрая земля, как этот асфальт. Так что от этой вредной привычки меня бабушка на всю жизнь отвадила. Я по сей день не выкурил ни одной сигареты. Поэтому в фильмах про индейцев для меня самыми сложными сценами были, когда приходилось закуривать трубку мира. Я очень долго кашлял, просто один из самых мучительных эпизодов в жизни. (Смеется.)
Интересный факт
Гойко Митич задолго до Шварценеггера и Сталлоне вошел в историю как первый кинокультурист. «Индейская» серия сделала его эталоном для советских подростков. При росте 180 см и весе 83 кг он был прекрасно сложен. «Чтобы поддерживать себя в форме, — делился актер с советскими зрителями, — достаточно делать минут по пятнадцать-двадцать ежедневную зарядку с гантелями и два-три раза в неделю посещать часовые атлетические тренировки».
— Чему еще бабушка учила? Какие советы давала?
— Бабушка оказала огромное влияние на мое формирование и многому меня научила. Она советовала: «Не оценивай и не суди никого. Каждый человек знает и умеет что-то лучше, чем ты. Ты можешь этому у них научиться». Еще она всегда говорила, что денег много не нужно, появились лишние — можно все отдать, а себе оставить чуть-чуть. То есть надо жить скромно и экономно. И быть благодарным судьбе за все шансы.
Его величество случай
— Вы свои шансы точно использовали на сто процентов. А помните, как все начиналось?
— Конечно, я помню, как получил приглашение сыграть индейца Токей Ито (главный герой фильма «Сыновья Большой Медведицы». — Прим. ред.). Тогда я еще жил в Югославии. В тот день собирался уехать кататься на лыжах, уже вышел за дверь — и вдруг звонок. Думаю, брать или не брать трубку? Все же с неохотой вернулся, взял. Секретарша «Югославия-фильм» говорит, что срочно нужно ехать на пробы. Приехала съемочная группа из Германии и хочет со мной встретиться. А я ей в ответ: «Мне нужно кататься на лыжах, остальное подождет». Но, поразмыслив, все-таки отправился на студию в Белград. Там меня ждало уже все начальство. Спросили, езжу ли я верхом, говорю ли по-немецки. Сказал: «Да, учил в школе». Режиссер воскликнул: «Вот наш Токей Ито!» — меня утвердили. В общем, вот так порой случай решает многое в жизни. Я мог бы не взять трубку, поехать на лыжах, и моя жизнь прошла бы по-другому. Но я ответил на звонок и получил шанс, который сумел использовать. После выхода картины «Сыновья Большой Медведицы» я понял, что возврата к прошлой жизни уже нет: стану только актером.
— Наверное, много позже вы спрашивали себя: что было бы, не подойди вы тогда к телефону?
— Скорее всего, актера Гойко Митича не было бы. А в снятом в 1966 году фильме «Сыновья Большой Медведицы» главную роль сыграл бы кто-то другой. И вы бы сейчас разговаривали не со мной...
— У этого фильма был просто невероятный успех…
— Это точно. В ГДР тогда было 17 миллионов жителей, а картину посмотрели 10 миллионов. Потом я, правда, вернулся в Белград, но мне позвонил продюсер и сказал: «Пожалуйста, не бери ничего, у нас для тебя есть вторая главная роль в другом фильме, «Чингачгук — Большой Змей». Я говорю: «Хорошо, согласен». А после третьей картины — «След сокола» — я уже остался жить в Берлине.
— Всего тогда вы снялись в 12 фильмах про индейцев. Не обидно было, что вас воспринимают как актера одной роли?
— Знаете, уже в четвертом фильме, продолжении «Следа сокола», я сказал сценаристу: «Хватит с меня, потом только и буду играть одних индейцев». Мол, пусть моего героя убьют. И в фильме «Белые волки» так и случилось. А дальше на студию обрушился шквал возмущения, писем: мы против, что за безобразие, как такое возможно? С этим связана даже забавная история. По сюжету меня убивает бандит Бешан, которого сыграл Рольф Хоппе, а в жизни мы большие друзья. Так вот, в тот момент его детям очень досталось. Доходило до ссор, до драк, когда одноклассники на них наезжали: «Твой отец преступник, он убил Гойко Митича!» Так стало понятно, что мой индеец должен жить. Раз народ хочет видеть своего любимого героя, сценарист пошел навстречу зрителям и оживил его. Ну а я продолжил играть индейцев.
Если подумать, помимо приключенческого сюжета, фильмы об индейцах несли серьезный и благородный посыл. Рассказывали правду об их племенах, притеснениях, о резервациях, в которых живут эти люди, у которых отняли их родную землю. Ведь американцы до сих пор не извинились перед индейцами за все это.
Сейчас много любителей переписывать историю. Например, о Югославии или историю Великой Отечественной войны. Всё искажают, всё переворачивают с ног на голову. Меня это искренне возмущает. Молодое поколение совершенно не знает историю, а ее нужно знать... Когда я был маленьким, в Югославии показывали много фильмов про индейцев. И мы, мальчишки, конечно, в них играли. И вот тогда я категорически не хотел быть индейцем.
— Почему?
— Потому что в тех фильмах их представляли людьми второго сорта, дикарями. Приехавшие из Европы унижали индейцев, отправляли их в резервации, ущемляли в правах, а фильмы снимали про то, что они плохие, и значит, так им и надо. Мне стыдно, что в детстве я верил таким картинам. И я рад, что в наших фильмах мы наконец-то рассказывали правду о жизни индейцев.
— А почему в ГДР так массово производили кино про индейцев?
— Дело в том, что писатель Карл Май жил в Восточной Германии, недалеко от Дрездена. Теперь там открыт его музей. Его романы переводили на многие языки, даже на японский. Еще ребенком я прочитал три его романа — «Виннету», «Золото Виннету», «Белый брат Виннету». Так что интерес к индейцам возник благодаря Карлу Маю. Экранизировались и произведения немецкой писательницы Лизелотты Вельскопф-Генрих (автора трилогии «Сыновья Большой Медведицы»). Она была профессором истории Берлинского университета имени Гумбольдта, бывала у индейцев, жила у них, глубоко изучила их культуру. Ее произведения отличались достоверностью, а персонажи — исторической точностью.
DEFA — старейшая киностудия, которая стала снимать фильмы об индейцах, впервые показав их реальную жизнь, другую точку зрения. Индейцы пережили геноцид, и моя роль борца за свободу стала важна для зрителей.
— В ваших фильмах хватало рискованных сцен, от которых кровь стыла в жилах. Это правда, что вы никогда не пользовались услугами каскадеров и все трюки выполняли самолично? Вам за них доплачивали?
Интересный факт
Голливуд героизировал ковбоев, представлял их бесстрашными покорителями диких земель. В этой трактовке индейцы были дикарями — алчными, подлыми, некрасивыми. В версии DEFA роли поменялись. И теперь уже индейцы стали образцом героизма — борцами за равенство, свободу и землю. В свою очередь, белые ковбои олицетворяли зло — капитализм и его пороки. Новый жанр назвали «истерн» — в противовес западному вестерну.
— Нет, конечно! (Удивленно улыбается). Это часть моей работы. Каким бы я был индейцем, если бы не смог провести каноэ по реке, обуздать лошадь или спрыгнуть на полном скаку? К тому же я с самого детства любил спорт. В молодости научился скакать на лошади, лазать по горам, бегать, прыгать, плавать, фехтовать, кататься на лыжах. Вообще всегда был спортивным парнем. В юности входил в сборную Югославии по гребле, это умение мне потом пригодилось на съемках фильмов про индейцев, когда осваивал пирогу.
Так что ни в одном фильме у меня не было дублеров. Помню, снимали мы в Грузии, на Кавказе, и я сказал: «Нужна настоящая дикая лошадь, чтобы зрители нам поверили». И мы поехали в Пятигорск на конезавод, ехали долго — сутки, через горные перевалы. В итоге нашли очень красивого арабского необъезженного скакуна, которого я ловил лассо по-настоящему. Лошадь вырывалась, брыкалась, но я смог на нее запрыгнуть и удержаться, причем без седла и какого-либо снаряжения. Сейчас, когда смотрю эти кадры, сам не верю, что такое возможно.
— Откуда у вас такие таланты? Когда вы впервые сели в седло?
— Мне было шесть лет, и я уже ездил на лошади. Моего первого жеребца звали Драган. И этот навык здорово помог мне в жизни.
В нашу страну, тогдашнюю Югославию, часто приезжали кинематографисты из разных стран — Германии, Франции, Чехословакии — снимать у нас фильмы. И мы с ребятами играли в массовках. Я тогда уже был студентом физкультурного института. Нам нравилось это, к тому же еще платили деньги. Как-то к нам в институт пришли люди из съемочной группы английского фильма «Ланселот и королева» выбирать физически крепких ребят. Ассистент по актерам спрашивает: «Кто умеет ездить верхом?» Говорю: «Я». И меня взяли дублером главного героя, вручили длиннющее копье, тяжелый щит, усадили на коня, и я должен был вести отряд из двухсот всадников. Так все и началось… Потом пошли маленькие роли и первая большая на киностудии DEFA.
— В СССР дети обожали играть в индейцев, ваш герой для многих был и остается кумиром. А кто кумир для вас?
— Ко мне до сих пор в России подходят люди и благодарят за эту роль, кто-то говорит, что из-за меня начал заниматься спортом. Это очень приятно. И писем на студию приходило много. Помню, как одна бабушка написала, что ее внуки постоянно дерутся из-за того, что каждый хочет играть Гойко Митича. И вот она придумала решение: предложила одному быть Гойко, а другому Митичем. Мудро. (Смеется.) А один мальчик признался, что в школьном сочинении написал в графе, кем мечтает стать по профессии: Гойко Митичем.
Что касается меня… Бывают такие роли, на которые я сразу соглашаюсь. Например, так было, когда в Берлине в театре решили ставить спектакль «Спартак». У меня спросили, буду ли я играть в нем, и я сказал: «Конечно! Ведь это кумир моего детства». А вообще, мне везло с героями. Я же не только индейцев играл, но и маршала Соколовского в фильме «Восстание», который мы снимали не в декорациях, а в Карлсхорсте, где была подписана капитуляция Германии. А еще играл Робин Гуда и Наполеона, Труффальдино и д’Артаньяна...
— Про вас всегда ходило множество самых неожиданных слухов. Например, что вы красили волосы…
— Так я и сейчас их крашу — видите, я весь белый! (Смеется.) Про волосы есть забавная история. В сериале «Фронт без пощады», про Вторую мировую войну, режиссер посмотрел на меня и придумал прозвище Черный, которым и стали называть моего героя, испанского антифашиста Пабло. Так бывает: жизнь перетекает в кино.
— Как вы думаете, а кого из современных героев по степени влияния на детей, на молодежь можно сравнить с вашим индейцем? Героев комиксов, Человека-паука, может?
Интересный факт
Режиссер фильма об индейцах отметил у Гойко Митича, помимо атлетической фигуры, орлиного носа и черных глаз, еще одно важное достоинство: он умел молчать в кадре, умел держать паузу. Последнее было бесценно. Гойко Митичу не нужно было много говорить — он мог играть глазами и телом. А еще актер выполнял в фильмах все трюки сам: без помощи рук вскакивал на коня, легко взбирался по отвесным скалам, виртуозно управлял лодкой. В сочетании с его взглядом это имело просто магическое воздействие на зрителя.
— Я что-то таких не вижу. Но вижу некие перегибы во имя демократии. Если говорить про Германию, то в каждом фильме должна, к примеру, соблюдаться пропорция: двое европейцев, двое афроамериканцев и так далее. Но ведь из-за этой толерантности иногда страдает суть.
«Я назову тебя Волк»
— Вас знают и любят во многих странах. А индейцы как к вам относятся? Принимают за своего?
— Да, и я очень горжусь этим. Дважды во время приезда в Америку я объездил много резерваций — в Юте, Монтане, Южной Дакоте, — и везде индейцы меня принимали как своего. В племени в Монтане я был приглашен на церемонию, куда чужаков обычно не пускают. Процедура такова. Под специальный шатер приносят раскаленные камни, передают по кругу курительную трубку, омываются травами и ведут важные разговоры. Я привез с собой два фильма, показал им, после чего шаман сказал: «Я всегда считал себя человеком второго класса. А ты подарил мне гордость за свой народ!» Индейцы тяжело живут в резервациях, жаль, ведь это их земля.
Интересный факт
Имя актера упоминается в произведениях разных российских рок-групп. Песня «Про ковбоев» группы «Ленинград» кончается словами: «Я люблю только вестерн и китч. / Привет тебе, Гойко Митич!» А в песне рок-группы «Разные люди» есть строки: «Висит афиша, что где-то / Кино от студии DEFA. / Ты проскользнешь без билета, и Гойко Митич — forever!»
И между делом главный шаман спросил: «Какое твое второе имя — животное? У всех индейцев есть второе имя. Кто тебя оберегает?» Я ответил, что только играл индейцев, потому у меня нет другого имени. «Тогда ты его получишь. Подумай, какое животное ты сейчас видишь перед собой, а я назову его». Я закрыл глаза и увидел смотрящего мне в глаза волка. И он тут же произнес: «Ты Волк! Ты счастливый! Самые удачные животные для индейца — волк и орел». До сих пор не знаю, как он это увидел. С тех пор мое индейское имя — Волк.
Потом вождь племени подарил мне особое покрывало, украшенное индейскими мотивами. Я, как полагается, купил и принес в подарок табак. Для индейцев табак символ связи с духами предков, и когда я дарил, сказал: «Белые забрали у вас этот табак, чтобы вырастить его у себя. И сейчас я привез этот табак на родную землю, чтобы он снова стал свободным». Тогда вождь сделал знак принести мне покрывало: «Оно видело солнце, дождь, радости и горе. Теперь оно будет согревать, и ты всегда будешь помнить о нас».
— С тех пор с вами случалось такое, что волк вам снился, например, накануне какого-то важного события, давал знак?
— Еще нет. Было просто много подарков в виде волка.
— Представляю, сколько вам их подарили!
— Да, и фигурок, и картин, и скульптур, а еще много головных уборов индейцев. Пора музей дома открывать. (Смеется.)
— А необычные, мистические подарки еще были?
— После церемонии связи с духами предков ко мне подошла девушка — на ней был необыкновенный индейский костюм, а на шее — украшение с красивым камнем в центре, талисманом.
— А что за камень?
— Драгоценный, такой зеленый... забыл название.
— Неужели изумруд?
— Возможно. Она сняла с себя ожерелье и подарила мне со словами, что в талисмане заключена сила духа их предков, которая будет давать мне энергию и силы. Может быть, я поэтому всегда себя хорошо чувствую и не болею?
«Я серб — значит, должен здесь сняться!»
— В Москве в последний раз вы снимались в 2019 году, в фильме «Балканский рубеж». Чем он вас заинтересовал?
— Это основанная на реальных событиях история о том, как в 1999 году натовские самолеты бомбили мою родину Сербию и отдали Косово албанцам. Когда российские продюсеры предложили мне участвовать в картине, они спросили: «Как вы относитесь к этой теме?» Я ответил: «Я серб — значит, должен здесь сняться! Я считаю это своим долгом». Я готов был на любую, даже самую маленькую роль. И вот, как ни странно, в моей фильмографии это оказался первый фильм, где я играю серба.
— Это правда, что на съемках вы категорически отказались от помощи дублера?
— Перед съемками меня попросили прислать фотографию со спины. А когда я пришел в первый день на площадку, то удивился, когда увидел практически своего двойника: мужчину одного роста со мной, та же прическа, волосы покрашены в седину, в такой же униформе. Я стал спрашивать: «А что он тут делает?» Мне сказали, мол, вы уже немолоды, мы не можем рисковать вашим здоровьем, ведь в фильме будут драки. Поэтому каскадер заменит вас в физически сложных сценах. По сюжету предстояла борьба с двумя противниками: одного я должен был быстро убить и почти сразу убрать второго — требовались очень слаженные движения. Но я заявил, что меня обидели этим предложением, я хочу все делать сам. Уверен, что дублер не сделал бы лучше, чем я.
— Но вы же действительно рисковали своим здоровьем!
— Но я прекрасно понимаю степень риска и своей ответственности. Если ведущий актер сломает руку или ногу, вся работа застопорится, съемки закончатся или прервутся. А это очень плохо для всех. Так что даже с гордостью могу сказать: я никогда и никого не подводил, крупных травм у меня не было. Только мелкие, незначительные.
— В фильме вместе с вами снимался международный актерский состав: Милош Бикович, Эмир Кустурица, Равшана Куркова, Гоша Куценко. Как вам работалось с ними?
— Очень хорошо. Была замечательная творческая обстановка. Мы были как одна творческая семья, мы хорошо понимали друг друга.
— В фильме у вас не главная, но довольно значимая роль — вы играете начальника полиции, который честно выполняет свою работу и погибает… Вашей семьи ведь тоже коснулась война?
— Да. Для меня это больная тема — история моей страны, наша национальная трагедия. Когда я узнал из теленовостей, что НАТО бомбит мою родину, не поверил: как такое возможно? Наша деревня Стройковце, где я родился, — в 150 километрах от Косова. К началу конфликта на Балканах я уже жил и работал в Германии. Я тогда жил в Берлине и всегда был на связи с младшим братом Драганом и мамой, оставшимися в Югославии.
Я каждый вечер им звонил, чтобы узнать обстановку, мама плакала: «Ой, сыночек, так страшно» — там уже бомбили. Взрывы были такой силы, что мама однажды чуть не упала с кровати. Я хотел их вывезти, но это уже было невозможно. В один из вечеров на мою просьбу поговорить с матерью брат ответил: «Мама замкнулась в себе, не ест, не говорит». Она очень страдала, и ее сердце не выдержало — через несколько дней мама умерла. Я хотел приехать на похороны — как сын обязан был попрощаться, — но не смог. Дороги и мосты взорваны, не было бензина, чтобы поехать на машине, разве только идти пешком. В итоге брат настоял, чтобы я не подвергал себя опасности. Я смог приехать на могилу лишь через полгода с ней попрощаться. Больно от этого до сих пор… В чем виновата моя мать? В чем виноваты другие мирные жители, которые погибли под бомбами, чьи жизни унесла эта война?
— Бываете в Сербии?
— Раз в год езжу на могилы матери и отца. Нельзя забывать свои корни. рекорд по помидорам
— Вы хорошо говорите по-русски, давно живете в Берлине, но родным языком остается…
— Язык матери, то есть сербский. В школе я учил русский язык, имел возможность выбора — русский, немецкий, французский, английский. Выбрал немецкий и русский, и рад этому. Я давно живу и работаю в Германии, так что немецкий, как понимаете, мне очень пригодился. Что касается русского языка, то у меня не было богатой практики. Но, кстати, когда я снимался у вас на Кавказе, мне помогало то, что я чуть-чуть изучал ваш язык в школе. На том самом конезаводе в Пятигорске, где выбирали необъезженного скакуна, мои немецкие коллеги, тоже учившие русский язык в школе, не могли сказать ни слова. Я им переводил.
— Вы ведь несколько раз снимались в СССР. А где еще, кроме Пятигорска?
— В частности, фильм «Текумзе» снимался в окрестностях Алушты. А кинокартины «Апачи» и «Ульзана» — под Самаркандом.
— Говорят, там оборудовали копию мексиканской пустыни Чиуауа.
Интересный факт
Гойко всегда увлекался фотографией. Одни из самых ярких снимков он сделал в СССР на рынке в Бухаре. «Там все было невероятно колоритно. Люди, старинное здание, яркие цвета — все дышало историей». Актер смеется, что в свое время предугадал жанр селфи. «Все просто: поставил камеру на камень, засек время, отошел и снял себя», — с улыбкой рассказал «7Д» Гойко Митич. (На открытке справа — именно такой его снимок.) Читателям журнала актер оставил автограф и пожелал счастья.
— Да, а еще были забавные декорации, когда огромные кактусы вырезали из картона и чего-то там еще, красили и расставляли. (Смеется.) Но я у вас не только в фильмах про индейцев снимался.
— А где еще?
— Был такой прекрасный детский фильм — «Сердце пирата», мы снимали в Сочи и на Балтике. В том числе на знаменитом паруснике «Седов», и даже были подводные съемки… В фильме главная героиня, девушка, мечтает встретиться с отцом, и вот этот отец-пират возникает — я (у меня там два образа). Удивительный фильм, очень добрый, красивый. С этих съемок у меня остался прекрасный подарок — макет парусника на керамике. Он висит на стене у меня дома в Берлине.
— Гойко, работа способствовала вашему переезду в Берлин, вы получили немецкое гражданство. Вы полюбили этот город?
— Да, в 2000 году я стал гражданином Германии. Это был вынужденный ход. Пришлось лететь в Америку транзитом через Лондон. Проходили досмотр и проверку документов. Пограничник увидел мой сербский паспорт, разинул рот, меня отвели в сторону, долго разбирались, будто я террорист. Вернувшись, подал документы на получение немецкого паспорта, чтобы избавить себя от подобных унизительных процедур. Но сербское гражданство тоже осталось. А вообще я свободный человек, как индеец, и границ для меня не существует...
В ГДР меня принимали как своего — я сразу почувствовал себя здесь дома. Но после объединения Германии стало сложнее, многое утеряно, ушли теплые отношения между людьми. Сейчас скорее каждый сам за себя. Но у меня есть дом, близкие, друзья. Свой мир, в котором мне хорошо.
— Расскажите, как проходит ваш день.
— Как я уже говорил, каждое утро, как проснусь, я иду на речку и плаваю в любую погоду. Даже осенью и зимой. Немцы на меня смотрят в это время как на сумасшедшего. (Смеется.) Потом люблю повозиться у себя в саду, в огороде. Потом принимаю контрастный душ, после этого — легкий завтрак, который готовлю сам. Для меня очень важен чай, качественный черный. Я пью его вместо кофе. Чай медленно поднимает тонус и надолго. В противоположность кофе, у которого после подъема сразу наступает спад. После завтрака занимаюсь всякими делами. Читаю книги, могу снова поработать в саду.
— Что выращиваете?
— Потрясающе вкусные огромные мясистые помидоры. Это моя гордость! В прошлом году мы вырастили помидор, которому не хватило 10 граммов до килограмма! (С гордостью показывает фото в телефоне.) Может, в этом году поставим-таки рекорд. Этот сорт привезли из Сербии. Моя мама выращивала его — это для меня вкус детства. Вернусь домой — не надо будет покупать помидоры. Сделаю салат из своих.
— Готовить умеете?
— Да, и неплохо. Мои гости хвалят. Когда приходят мои немецкие друзья, угощаю. Вспоминаю рецепты бабушки, до сих пор готовлю любимые мамины сербские блюда: пребранац — запеченную фасоль по-сербски, сарму — голубцы из листьев квашеной капусты с начинкой, мясной гуляш, люблю все поострее. Приглашаю друзей, устраиваю пикник на лужайке перед домом, и гости восхищаются: «Как вкусно!» А из своих помидоров готовим закуски, пасты, консервируем их. И потом используем к каждому блюду, к спагетти например.
— Что наполняет вас силой?
— Я каждый день принимаю с благодарностью. Время проходит быстро. Я живу спокойно и скромно, не гонюсь за большими деньгами. Я считаю, что алчность убивает человека. Я люблю природу, люблю животных и именно поэтому их не завожу, понимая, какая это ответственность. Но ко мне приходят птицы с реки — лебеди, чайки, утки, я их подкармливаю. Когда иду на речку, любуюсь красотой, которая меня окружает… Все это положительные эмоции, они дают силы. Мы ведь все живые организмы — люди, птицы, животные, даже деревья, — никому нельзя причинять боль. Кстати, так же считают и индейцы — для них даже камень живой, имеет душу.
Статьи по теме:
Свежие комментарии