На старте карьеры на телевидении хрупкую блондинку за глаза называли Снежной королевой. Некоторые...
На старте карьеры на телевидении хрупкую блондинку за глаза называли Снежной королевой. Некоторые даже считали ее высокомерной. «За кадром» почти ни с кем не водила дружбы и сейчас говорит, что «на работе предпочитаю работать, а не дружить».
Потому что телевидение, которому она посвятила почти всю свою жизнь, требует максимальной сосредоточенности. Отметив юбилей, знаменитая телеведущая полна идей и планов.— Лариса, по вашей биографии можно изучать историю телевидения. Каким было советское — на которое вы пришли в конце восьмидесятых?
— До того как начать работать на Центральном телевидении, успела поработать на кишиневском. Подрабатывающий там однокурсник — тогда еще училась в институте — как-то рассказал о конкурсе дикторов: «Обязательно сходи!» И я пришла в телецентр. Там толпа, как в метро в час пик. Парни, девушки — красивые, с прическами. На их фоне выглядела довольно скромно, подумала, что у меня нет шансов, но почему-то приняли. Судьба. Или просто повезло.
— Вы ведь к тому времени уже были замужем, растили сына?
— Да. Замуж я вышла довольно рано, на втором курсе. Скорее всего, сделала это в отместку родителям. Они воспитывали довольно строго — никаких танцев, романов. Когда начала встречаться с молодым человеком — он тоже был студентом, учился на компьютерщика, папа с мамой попытались запретить. Говорили: «Сначала диплом получи, остальное — потом...» Но я-то считала себя взрослой! Не даете встречаться — тогда замуж выйду.
Так сказать, «проявила характер»... Через год после свадьбы родился Максим. Институт окончила. Как умудрялась успевать? Я же занималась плаванием, легкой атлетикой, а спорт дисциплинирует — учишься правильно расставлять приоритеты.Но семейная жизнь не заладилась — муж стал бестактным, резким, грубым. Вспоминать не хочется, эта страница навсегда вычеркнута из моей жизни. Я так устроена, что могу долго терпеть, а потом вскипаю, принимаю решение, и обратной дороги нет. Свекровь умоляла: «Одумайся, у вас ребенок!» Моя же мама больше всего переживала из-за соседей: «Теперь станут говорить, что наша дочь — разведенка, никому не нужна». Таким было их поколение: важно, «что люди скажут». Но меня это не остановило. От мужа ушла — вернулась с сынишкой к родителям. Мама жалела: «Кому ты теперь нужна, с ребенком?» Ей казалось, что после развода жизнь моя закончена. Но никогда не знаешь, какой сюрприз готовит тебе Судьба — великий сценарист, изобретающий порой удивительные повороты.
— Имеете в виду встречу с телеоператором Александром Дудовым, который стал вашим вторым мужем?
— За несколько лет до нашего знакомства Саша служил в армии неподалеку от Кишинева, в десантных войсках. Теперь прилетел в молдавскую столицу в командировку — его как оператора направили снимать сюжет о нашем цирке. Мы с сыном в тот день пришли на представление, сидели, как сейчас помню, в седьмом ряду. Это было пятого мая. С тех пор каждый год отмечаем день нашей встречи.
Максим громко хлопал в ладоши, смеялся — ему очень нравилось. А я, рассказывал потом Саша, производила впечатление иностранки — улыбалась, но как-то очень сдержанно. Он подумал: «Господи, если когда-нибудь пошлешь мне жену, пусть будет такой, как эта девушка».
На самом деле, если честно, я почти засыпала. Уставала ужасно: воспитывала ребенка, работала и еще занималась с педагогом по технике речи...
Саша показал на нас с сыном режиссеру Володе: «Смотри, какие интересные лица — женщина и мальчик, вот кого надо снимать». Володя подошел к нам в антракте, предложил шестилетнему Максиму:
— Хочешь, покажу тебе зверей и как готовятся к представлению?
Сын обрадовался:
— Конечно!
Они так быстро ушли за кулисы, что я глазом моргнуть не успела. Кручу головой по сторонам — тут подходит оператор:
— Вы мальчика ищете?
— Да, сын куда-то исчез.
— Пойдемте искать вместе.
Нашли — Володя показывал Максиму клетки с животными.
Саша попросил номер моего телефона. Уехав, звонил из Москвы почти каждый вечер, приезжал на выходные. Познакомился с моими родителями, сразу им понравился. Мама сказала: «Видно, что надежный, не подведет». И с Максимом они отлично поладили: когда Саша приезжал, вместе лепили из пластилина, играли в футбол. И на свой день рождения прилетел — Саше исполнялось тридцать три года, сын кричал: «Папке тридцать три!» Отчетливо помню эту фразу и голосок своего ребенка — почти сразу он стал называть Сашу папой.
Сын, когда подрос, часто спрашивал:
— Мам, что такое любовь?
Я отвечала:
— Вот влюбишься, сам почувствуешь. Все по-другому, краски играют...
Саша писал мне письма — конечно же от руки, Интернета еще не появилось, почти каждый день звонил. При этом мы буквально до дня свадьбы обращались друг к другу на «вы». Была в таком общении какая-то возвышающая трогательность.
— Вы вместе более тридцати лет, в чем, по-вашему, секрет прочного брака?
— Трудный вопрос. Мужчины часто говорят, будто мы, женщины, противоречивые, подчас непредсказуемые, взбалмошные, неуравновешенные, капризные. Иногда богини, порой чудовища — гремучая смесь противоречий. Наверное, в чем-то они и правы. Но с одним фактом вряд ли кто-то станет спорить: каждой из нас важно встретить мужчину, который будет принимать свою женщину такой, какая она есть. А это возможно только в единственном случае — если он любит ее, понимает и ценит.
Приходилось слышать мнение, будто семья — обуза, забирает силы... В моем случае наоборот: именно дети и муж всегда поддерживали и вселяли уверенность в трудные дни — конечно же, в жизни они тоже бывали. Знаю наверняка, что без родных и близких не смогла бы пройти путь, который прошла.
Поначалу не хотела переезжать: в Кишиневе все родное, привычное, а как примет Москва — неизвестно. В тот момент очень поддержала Елена Ивановна — режиссер нашего телевидения. Она занималась со мной техникой речи, и мы подружились. По первому образованию Елена Ивановна — певица с потрясающим вокалом. Ее даже приглашали работать в Большой театр! «А у меня муж, мама, трехкомнатная квартира... Не рискнула переехать и начать в общем-то с нуля», — делилась она со мной. Спустя годы жалела — упустила такой шанс. Советовала мне не повторять ее ошибки, говорила: «Смелее, только вперед». Ее слова придали уверенности — и я отправилась в неизвестность.
Саша позже говорил, что если бы я не рискнула, он был готов переехать ко мне в Кишинев.
Мы поженились, в Москве — комната в коммунальной квартире, жили там довольно долго, почти десять лет. Комната светлая, солнечная. Туда я возвращалась после первых удачных съемок, из командировок. Муж всегда встречал ужином, не ложился спать, пока не вернусь. За тридцать лет ни разу не упрекнул, что рано уезжаю и поздно возвращаюсь... Да он ведь и сам не понаслышке знает, что такое телевидение, — работа порой круглосуточная.
Вы спросили, каким было советское телевидение. Строгим. Однажды коллега оговорилась в эфире: «Сейчас прозвучит опера Пуччини «Тоска?». А надо — «ТОска», с ударением на первый слог. Историю разбирали на общем собрании, объявили выговор, лишили премии. Считалось, что сотрудники телевидения обязаны разбираться во всех сферах! Сложнее всего приходилось ведущим информационных программ — они же рассказывали о партийных съездах, куда приезжали иностранцы. Имена и фамилии зарубежных гостей звучали порой так заковыристо, что невозможно выговорить. Но попробуй ошибись хоть в одной букве — это же международный скандал!
Жили в постоянном напряжении. Каждый эфир — как экзамен. Особенно тяжело поначалу, когда почти нет опыта. Вспоминается одна из первых съемок. Мне предстояло, казалось бы, всего-то прочитать программу передач — но попробуйте это сделать понимая, что на вас смотрит вся страна. Очень долго выставляли свет, настраивали звук, и когда режиссер по громкой связи сообщил: «Вы в эфире!», руки у меня задрожали так сильно, что выронила листы с текстом, они рассыпались по полу. Перед глазами все поплыло.
Чтобы вы понимали: тексты сверялись у нескольких редакторов, малейшая неточность грозила скандалом вплоть до увольнения. Спасала зрительная память, она у меня очень хорошая, к тому же накануне буквально вызубрила эти листы наизусть, до запятой. Видимо, еще и со страху выдала текст идеально точно. Так началась моя карьера на телевидении в Москве.
К вопросу о нервном напряжении: была история, когда коллега-ведущий вдруг побледнел и стал сползать со стула. И это за минуту до эфира! Переволновался до обморока. Его вынесли из студии, и эфир, насколько помню, пришлось вести мне одной.
Известный факт: театральным артистам, не справившимся с жутким напряжением во время спектакля, вызывают скорую помощь. Телеэфир — то же самое. Неслучайно сейчас на телевизионных съемках довольно часто дежурит бригада врачей. В советское время мы справлялись сами.
Приезжаешь в телецентр в три ночи — в это время начиналась подготовка к эфиру. Потом и сам эфир. Напряженный, порой непредсказуемый. Все случалось — и световой прибор взрывался во время трансляции, осыпая меня стеклом, а я продолжала читать текст, делая вид, будто ничего не произошло, а потом в туалете вытряхивала стекла из волос и одежды, и микрофон не включался, и гость вдруг терялся-пугался, да так, что ему хоть врачей вызывай....
Спустя годы некоторые события прошлого, тогда казавшиеся трагическими, видятся в забавном свете. Например однажды меня поставили вести утреннюю программу в пару с молодым ведущим. Знакомство он начал с фразы: «Эй, ты!» Оказалось, со всеми так разговаривал — свысока, неуважительно. У него была известная фамилия, такую же носил один из высокопоставленных членов политбюро — это было еще при СССР. На всякий случай парня все побаивались, думали: вдруг и вправду родственнику нажалуется, с работы можно вылететь... Рисковать никто не хотел. Меня он буквально изводил, гадости говорил за спиной и в глаза. И ухмылялся: мол, а что ты мне сделаешь? И правда, что?
Возвращалась домой после этих эфиров каждый раз без сил, в слезах и полнейшем отчаянии. Не люблю жаловаться, но тут рассказала мужу. Саша поначалу вскипел, был так возмущен хамством, что даже хотел разобраться с наглецом по-мужски. Я испугалась:
— Ни в коем случае! Драка на телевидении — этого еще не хватало, скандал, позор, стыдно...
Тогда муж предложил:
— В следующий раз, когда скажет тебе гадость, подойди и ответь... — и произнес, как именно следует ответить на хамство.
Это была довольно длинная тирада из непечатных выражений. Я даже не ожидала, что мой муж столь виртуозно владеет ненормативной лексикой. Смысл примерно следующий: еще раз, такой-рассякой, позволишь себе нахамить, я тебе кое-что оторву.
Испугалась:
— Саша, я никогда не смогу произнести такое!
— Ну, если не сможешь, выход один — терпи, — заметил муж, — или мне надо будет все-таки его побить.
Пришлось из двух зол выбрать меньшее. Когда коллега снова стал меня донимать своими хамскими выпадами, я подошла очень близко, набрала в легкие воздуха... и выдала Сашину тираду, которую полночи репетировала.
Обидчик вытаращил глаза, открывал-закрывал рот... Видимо, никто в жизни так с ним еще не разговаривал. А я развернулась и ушла в гримерную. Справившись с изумлением, он визжал вслед: «Ты еще очень сильно пожалеешь о своих словах!»
Не придумал ничего умнее, чем настрочить на меня кляузу начальству. На следующий день вызвали на ковер.
— На вас поступила жалоба: угрожали коллеге, я вынужден отреагировать, — сказал руководитель службы информационного вещания. Он пытался казаться строгим, но почти смеялся: — Признайтесь, вы действительно произносили те страшные слова, в которых вас обвинили?!
Видимо, в его голове не укладывалось, что приличная женщина может сказать подобное. Я ответила:
— На самом деле слова, которые произнесла, были еще хуже!
Он рассмеялся уже не сдерживаясь:
— Ладно, идите работайте.
Телецентр бурлил не один месяц, в коридорах и курилках эту историю пересказывали как анекдот. Так как никакой реакции от политбюро не последовало, хама перестали бояться, над ним смеялись. И он весь как-то сдулся, исчезли и напыщенность, и хамство. Через какое-то время то ли уволился, то ли уволили. Позже общие знакомые выяснили: никакой он не родственник всесильного партийца, а всего лишь однофамилец. Просто очень наглый. Как сложилась его дальнейшая судьба, не знаю.
Жизнь показала: если внешне я оставалась прежней — хрупкой голубоглазой блондинкой, то характер менялся под воздействием обстоятельств. Умею быть сильной, держать удар, а если совсем допекут, могу и ответить обидчику так, что мало не покажется.
— Как у вас складывались отношения с Валентиной Леонтьевой, Игорем Кирилловым, Светланой Жильцовой, другими знаковыми личностями того времени?
— Игорь Леонидович Кириллов курировал работу дикторов и принимал меня на работу. Его очень любили и зрители, и подчиненные — мудрый, интеллигентный, эрудированный... Вообще, отдел дикторов считался элитой, зрители брали с нас пример: как одеваться, какие делать прически, как красиво и грамотно говорить. Валентина Михайловна Леонтьева — довольно сдержанная, закрытая. Аза Владимировна Лихитченко знает, кажется, все о кино и театре, она ведь актриса по образованию, окончила Школу-студию МХАТ, ее однокурсниками были Владимир Высоцкий, Валентин Никулин, Георгий Епифанцев... Светлана Алексеевна Жильцова — очень семейная, с удовольствием рассказывала о муже и сыне, делилась рецептами домашних блюд. Вне кадра мы все становились обычными женщинами со своими проблемами и заботами.
В 1990 году Максим пошел в первый класс. Соседка по коммуналке Мария Дмитриевна, добрейшая женщина, встречала его из школы, кормила обедом, помогала с уроками. У нас ведь не было ни нянь, ни домработниц. Когда родилась Инна и муж сообщил об этом счастливом событии Марии Дмитриевне, она бросилась в свою комнату, где висела икона Божией Матери, упала на колени, плакала и громко молилась: «Какая радость — девочка, Господи, дай ей счастья...» Вот об этом хочется вспоминать спустя годы, а не о трудностях, которые конечно же были, как и у всех.
Максим после школы гладил пеленки-распашонки сестры — желание подставить плечо, поддержать меня в сыне проявилось очень рано. Инна в отличие от мягкого, уступчивого брата категоричная, упрямая. Неслучайно ее первым словом было «Нет!!!» Став постарше, любую просьбу или предложение решительно отвергала. Потом, правда, могла добавить строгим тоном: «Ладно, я подумаю».
В полтора года дочь отдали в ясли. Утром я заплетала ей косы — волосы у Инны были кудрявые, непослушные, она хныкала и одновременно умудрялась водить карандашом в альбоме. Только рисование лошадок могло ее увлечь, а так не сидела на месте и пяти минут! Ненавидела наряжаться — скучно и долго. Спрашивала брата:
— Точно мне нужно надеть колготочки?
Максим отвечал:
— Конечно, иначе замерзнешь.
Он единственный, кого Инна считала авторитетом и более-менее слушалась. Вздыхала недовольно:
— Ну, так и быть...
И позволяла надеть на себя колготки. Так начиналось наше утро.
Мы с Сашей шутили: «Хорошо бы впасть в летаргический сон и проснуться, когда у нашей Инночки появятся свои дети, желательно с таким же характером — а мы посмотрим, как будет справляться».
Но ничего, справлялись... Как уже сказала, семья очень много значит для меня. Муж и дети — главные авторитеты. А я, надеюсь, остаюсь авторитетом для них. В семье важно уметь договариваться. Ссоры — это бесполезная трата времени и сил. Наоборот, стараешься лишний раз не огорчать близких, оберегать от неожиданных стрессов. Что бы ни происходило во «внешнем мире», дома я каждый раз слышала: «Ты справишься, ты сильная. Мы тебя любим, мы в тебя верим». И за спиной вырастали крылья.
— Телевизионные приметы соблюдаете?
— Только одну: если роняешь листок с текстом, надо тут же на него сесть. Неважно, куда упал — в студии на грязный пол или в лужу. Считается: не сядешь — жди неприятностей. Это правило выполняю и сейчас, традиции надо чтить. После тяжелого дня обожаю солевые ванны. Это не примета, а, пожалуй, традиция и своего рода скорая помощь для восстановления сил. Люблю подушечки с лавандой — помогают быстро засыпать, а сны снятся как в детстве — цветные и яркие.
— В лихие девяностые почти всех кумиров прежнего времени с телевидения убрали. Для многих это стало трагедией...
— Стало ли трагедией и в какой мере, мне оценить сложно — со мной переживаниями коллеги не делились. Многих не уволили, а перевели на другие позиции. Валентина Михайловна Леонтьева, например, консультировала молодежь. Игорь Кириллов тоже. Они перестали быть ведущими, потому что многие программы закрыли. Началось время перемен.
Но это прогнозируемый процесс — ничто в мире не вечно, в том числе и популярность, востребованность. У каждого времени свои герои, это надо принять как данность.
В девяностые годы жизнь моей семьи мало отличалась от судеб тысяч других семей. У многих тогда сгорели сбережения, у нас с Сашей тоже. Третьего октября 1993 года у меня был выходной — вдруг по телевизору объявляют о штурме «Останкино». Коллеги, находившиеся в телецентре, позже рассказывали: стрельба, раненые, погибшие... Было жалко людей и очень страшно за них, за свое будущее. Но никогда и мысли не возникало переждать бурю в какой-нибудь более спокойной стране. Наш дом здесь.
На телевидении пробовали новые жанры — запустили «Доброе утро», где я отработала более двадцати пяти лет, «Зигзаг удачи», «Счастливый случай». Первые телемосты, реалити-шоу...
Новое время рождает новых кумиров. И они появились: Анатолий Кашпировский, Аллан Чумак — вдруг возник огромный интерес к нетрадиционным методам лечения. Кашпировский был на телевидении частым гостем — приезжал такой серьезный, важный.
Однажды, помню, в коридоре телецентра «Останкино» к нему бросились две женщины из редакции общественно-политического вещания, умоляли:
— Сделайте так, чтобы мы похудели! — Они были весьма габаритными.
Кашпировский строго произнес:
— Творог и яблоки! — и двинулся дальше.
Смех смехом, но с того дня женщины уверяли, что кроме яблок и творога ничего есть не могут, остальная пища, по их уверениям, вызывает отвращение. Через несколько месяцев обе выглядели стройняшками. Это чудо или самовнушение? Непонятно.
Чумак выступал в эфирах «Доброго утра». Молча сидел за столом и махал руками перед экраном — якобы заряжал воду и та «обретала целебные свойства». В «Останкино» все бегали с трехлитровыми банками и ставили поближе к нашему гостю, потом попивали водичку и уверяли, будто великолепно себя чувствуют.
— С некоторых пор в «Добром утре» новые лица. Обидно, что вас «подвинули»?
— Я уже говорила о предсказуемости: ничто не вечно. А поскольку один из главных моих жизненных принципов «Не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней» — так и сделала. Когда руководство канала решило обновить состав ведущих, отнеслась философски — значит, снова пришло время перемен. Я по-прежнему в штате Первого канала, только работаю вне кадра. Наконец стала высыпаться и появилось больше свободного времени. А значит — и новые возможности. Предложили сыграть в антрепризном спектакле — согласилась. Раньше тоже приглашали, но дикторам и телеведущим запрещалось совмещать. А теперь судьба подбросила шанс: играю в комедии «Осторожно, женщины!», интересно попробовать себя и в новом качестве — актрисы.
С удовольствием принимаю участие в телепроектах. Были «Форт Боярд», «Большие гонки», «Последний герой», «Ледниковый период»... Сделала для себя множество открытий.
Например в «Последнем герое» на четвертые сутки пребывания на острове жутко хотелось есть. Но по условиям шоу у нас не было ни пищи, ни воды, ни огня... Я сняла цепочку с шеи и обменяла у аборигенов на луковицу — с ребятами из команды ее разделили на всех. Я с таким наслаждением жевала, казалось, что ничего вкуснее в жизни не ела. Раньше полагала, что счастье — нечто глобальное. А теперь поняла: это — мгновение, чем оно короче, тем ярче. Потом наступил мой день рождения... Остров Гаити, я — искусанная комарами, со сломанным пальцем на ноге, в кроссовках сорок первого размера, на берегу океана. «Соплеменники» Александр Лыков и Иван Демидов преподнесли мне невероятной красоты цветок. Учитывая, что в джунглях цветы почти не растут, а они каким-то чудом разыскали, — это было трогательно и приятно втройне. В повседневной суете будней не обращаешь внимания на такие вещи — а тут невероятная радость...
Участие в «Ледниковом периоде» — тоже незабываемое событие: в зрелом возрасте впервые встала на коньки, удалось освоить сложные элементы. Сама Татьяна Анатольевна Тарасова оценила: «Это поддержки четвертого уровня» — даже профессиональным спортсменам не всегда удается освоить за столь короткий срок! Тоже было счастьем. Спасибо полученной в детстве спортивной подготовке — не думала, что когда-то пригодится, но оказывается, нет «лишних» знаний и умений.
Счастье я определила для себя как «движение»: не зацикливаться на плохом, не засиживаться на одном месте, пробовать что-то новое.
Давно заметила: все, что происходит, — к лучшему. Даже в мелочах. Например при моей прекрасной памяти не только на тексты, но и на фамилии, телефоны — вдруг забывала некоторые номера, имена и лица. Даже испугалась поначалу. А потом стала анализировать и вдруг поняла: общение с теми людьми, чьи имена вылетают из памяти, не доставляет удовольствия. Они или на жизнь жалуются, или кому-то косточки перемывают. Получается, подсознание будто специально отводит меня от неприятных людей. Так что еще раз повторюсь: все — к лучшему.
— Недавно вы отметили юбилей. Какие ощущения?
— Не считаю цифры поводом для подведения итогов, мне нравится жить здесь и сейчас. Радуюсь тому, что стала старше, мудрее и уже не допущу ошибок, которые могла бы совершить по неопытности тридцать лет назад, вот и все «подведение».
Как-то участвовала в документальном проекте — героев фильма, в том числе и меня, возили по местам детства и юности. Оказавшись в Кишиневе, испытала разочарование: нет ни родного двора, где мы с ребятами спасали выпавшего из гнезда птенца, ни пышных кустов сирени, ни винограда, увивавшего наш балкон, на котором ждала с работы маму, ни людей, живших по соседству, — одни уехали, другие умерли... Не люблю я этого — нырять в прошлое. Лучше хранить воспоминания в душе.
— Чем занимаются ваши сын и дочь?
— Максим — юрист. Став взрослым, разыскал родного отца, сейчас они общаются. Это их право и выбор. Я в этих встречах не участвую — к вырванным страницам предпочитаю не возвращаться. Инна окончила Университет дружбы народов по специальности «реклама и связи с общественностью». Сын и дочь живут отдельно. Мы с Сашей — в загородном доме. С нами Паркер. Друзья подарили Инне щенка спаниеля, но ей оказалось некогда за ним ухаживать. Кому отдать? Ну конечно родителям. И Паркер переехал. Оказался очень веселым и смышленым.
— Не могу не отметить, что вы потрясающе выглядите. В чем секрет?
— Фитнес, ролики, массаж, здоровое питание. Даже на отдыхе встаю очень рано, истязаю себя пробежками, растяжками, плаванием. Мне нравится быть в хорошей форме, не стесняться загорать на пляже, поэтому считаю — оно того стоит.
Увлекаюсь скандинавской ходьбой, меня выбрали лицом этого движения в России. Выступаю с докладами и лекциями, рассказываю, что это очень полезные упражнения — прорабатываются почти все группы мышц, нет нагрузки на суставы и позвоночник, улучшается кровообращение, настроение. К слову, скандинавской ходьбой можно заниматься в любом возрасте.
Преподаю. Состою в Лиге профессиональных имиджмейкеров, веду консультации и тренинги — тоже ведь интересно!
Вернусь ли в кадр и когда — этот вопрос оставлю пока без ответа. Не хочу загадывать наперед, но ничего и не исключаю. Ведь фантазия великого сценариста по имени Судьба неисчерпаема и безгранична.
Статьи по теме:
Свежие комментарии