На съемках фонтанировала идеями, делилась ими с Гайдаем: «А давайте эту сцену сыграю так!» Мастер смотрел мрачно. Я его заметно выбешивала своими советами. Великий режиссер привык, что актеры и вся съемочная группа выполняют его волю по первому приказу, а тут недавняя студентка со своим особым мнением.
Съемки в фильме, сделавшем меня знаменитой — «Частный детектив, или Операция «Кооперация», — вспоминаю тепло. Картина эта была одной из последних в фильмографии великого режиссера-комедиографа. А я сыграла первую главную роль — строптивую журналистку Лену. Было мне тогда чуть за двадцать.
И подумать не могла, что после выхода ленты проснусь знаменитой. Но это произошло. Журнал «Экран» признал меня актрисой года, а моего партнера по картине, исполнителя главной роли Дмитрия Харатьяна — актером года. Было приятно, но не за славой я пришла в актерскую профессию. Мне нравилось творчество, погружение в образы и характеры. А тут интересный материал: героиня в фильме и в проститутку перевоплощается, и в алкоголичку, и в байкершу. Какой простор для полета фантазии!
Снимали в Москве и Одессе, а это родина юмора — атмосфера располагает к приключениям. Представьте себе: лето, Дерибасовская, съемки с раннего утра, жара жуткая. Объявили перерыв, я, загримированная под алкоголичку, стою на солнцепеке. И вдруг подходит мужик в растянутых трениках, явно из местных пляжных забулдыг. И дыхнув перегаром, предлагает: «У меня друг вон в том подъезде живет, пойдем сообразим на троих». За свою принял! Я испугалась и бочком от него, бегом к Леониду Иовичу и операторам. Мой несостоявшийся собутыльник, расстроенный, ретировался.
В другой раз случились ночные съемки, в этом эпизоде у меня яркий макияж, откровенный костюм «падшей женщины». К четырем утра работа закончилась. Меня, трех артисток массовки и Александра Белявского, который играл милиционера, отпустили отдыхать в гостиницу. Остальная группа оставалась доснимать.
Нам с девчонками было лень смывать грим и переодеваться, уж очень хотелось спать. Подъезжаем к гостинице, и тут до меня доходит, что в таком виде — ночных бабочек с Приморского бульвара — никто внутрь не пустит. А у нас даже документов с собой нет! Пойди доказывай в четыре утра, что мы актрисы и снимаемся у Гайдая в комедии. К счастью, Белявский мигом оценил обстановку. Он был человеком с юмором. Подмигнул мне: «Сейчас что-нибудь придумаем!»
В следующую секунду по-свойски постучал в гостиничную дверь, а когда заспанный швейцар открыл, звезда экрана уверенно произнесла:
— Вы меня узнаете? Я — артист Белявский. А эти четверо (кивнул в нашу сторону) — со мной. Мне полагаются женщины легкого поведения!
Швейцар встал по стойке смирно:
— Да. Конечно. Проходите.
На его лице читалось безмерное уважение. Возможно даже, что он по-мужски Александру Борисовичу позавидовал. Ну а мы с девчонками хвостиком прошмыгнули вслед за популярным артистом, и — каждая к себе в номер.
Главную мужскую роль в ленте играл Дмитрий Харатьян. Он был уже признанной звездой, годом раньше на экраны вышел фильм «Гардемарины, вперед!». Диму знала вся страна. Влюбленные девочки караулили его возле одесской гостиницы. Кумир, надвинув кепку на глаза, торопился проскочить мимо. Дима довольно закрытый человек.
Кстати, работая именно на нашем фильме, он познакомился со своей будущей женой Мариной Майко. Она играла в кино у другого режиссера, но съемки тоже проходили в Одессе. Я впервые увидела Марину уже в Москве, когда они вместе пришли на премьеру «Операции «Кооперация». Дима нас представил друг другу. Майко мне понравилась, подумала тогда, что Харатьян в надежных руках. Эти двое должны были найти друг друга. Их союз — один из самых крепких среди артистов, вместе тридцать лет.
Какой Дмитрий в жизни? Очень серьезный, сосредоточен на работе, никаких хи-хи, ха-ха и анекдотов, как у балагура Александра Белявского. Своей серьезностью Харатьян был несколько схож с Леонидом Иовичем. Помню, как на съемках фонтанировала идеями, захлебываясь делилась ими с Гайдаем: «А давайте эту сцену сыграю так!» Мастер смотрел мрачно. Я его заметно выбешивала своими советами. Но мне-то они казались дельными!
Бесспорно, великий режиссер привык, что актеры и вся съемочная группа выполняют его волю по первому приказу, а тут недавняя студентка со своим особым мнением. Для Гайдая было странным, что артист гнет свою линию. А я гнула. И не потому что у меня плохой характер или звезду включала. Просто считала: я — творческая личность, имею право на свое видение. Уважала мастера, понимала масштаб личности, но свое брали настырность, свойственная молодости, юношеский максимализм. А Гайдаю деться некуда — у меня главная роль, каждый день с утра до ночи торчу на съемочной площадке. И он, утомившись на жаре, устало махал рукой: «Давай! Делай как хочешь! — потом говорил со вздохом: — Ну теперь-то ты можешь сыграть эту сцену как я прошу?» При монтаже фильма он мой вариант выбрасывал, а свой оставлял. Такая хитрость. Я ведь его вконец достала.
Автор сценария Аркадий Яковлевич Инин присутствовал на съемках и здорово помогал Леониду Иовичу. В том числе — отвязаться от надоедливой артистки. Когда я доставала режиссера своим мнением и Гайдайзакипал, будто из-под земли возникал Инин, отводил меня в сторону под предлогом обсудить сцену. А Леонид Иович мог выдохнуть. Сейчас, конечно, вела бы себя потише, а по молодости заносило. Я еще и Овен по гороскопу — самый упрямый знак. Иду напролом, доказывая свою правду. Иногда промолчи дипломатично — легче будет жить. Но мне нужно высказать честно в лицо то, что думаю. До сих пор борюсь с этим качеством.
Эта честность не раз выходила мне боком. Вот и тут аукнулось. В гайдаевской картине на экране моя героиня заговорила голосом Надежды Румянцевой: режиссер распорядился меня переозвучить. Очень обидно было, чуть не плакала на премьере. Кто-то из киногруппы подошел и будто прочитав мои мысли, шепнул: «Не переживай, Леонид Иович последние годы во все фильмы приглашает Румянцеву, называет ее своим талисманом. А в «Операции «Кооперация» кроме тебя Надежде Васильевне озвучивать было некого, остальные главные роли — мужские».
Как все обстояло на самом деле, отомстил он мне или нет, знал только сам Гайдай. У него, к сожалению, уже не спросишь — мастер ушел из жизни в 1993-м, спустя четыре года после выхода нашего фильма. Он успел снять еще одну картину — «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», где главного героя снова сыграл Харатьян. Меня в эту картину Леонид Иович не пригласил. Это неважно. Я благодарна ему за все. Он великий режиссер, грустно, что сейчас таких нет.
Хочется рассказать, как вообще оказалась в актерской профессии. Мама Алевтина Ивановна и папа Вячеслав Михайлович — строители, предполагалось, что пойду по их стопам. А меня вдруг ноги сами понесли в театральный. Почему — не знаю. Отпечаталось в памяти, как я увидела красивую картинку — на ней была дама в шляпе и длинном платье. Училась я тогда в шестом или седьмом классе. Подумала: «Интересно, а кем нужно стать, чтобы так выглядеть и одеваться? Актрисой, наверное. Вот бы и мне». Мысль мелькнула — и тут же исчезла. Какая из меня артистка? В театральные кружки не ходила, росла жутко застенчивой — настолько, что в школе даже стихотворение у доски прочитать не могла, смущалась, краснела и запиналась. Родители отговаривали:
— Ира, ты же стеснительная!
Старший брат Андрей, учившийся тогда в строительном институте, сажал меня на кухне и пытался запугивать:
— Не надо тебе туда идти, в театре и кино у женщины очень непростая жизнь!
— Ты-то откуда знаешь? — парировала я.
И брат отступал перед этим натиском логики — конечно же он понятия не имел, что там, в творческом закулисье, творится. Кстати, сейчас Андрей Феофанов известный и успешный продюсер, снимает достойное кино. Очень рада за него.
И я все-таки пошла в театральный. Поступила в «Щепку» со второй попытки, в первый раз провалилась, год потом занималась в молодежной театральной студии. И даже играла главную роль в спектакле по пьесе Эдварда Радзинского «Она в отсутствии любви и смерти».
Училась я неплохо. Но почему-то страшно боялась вылететь из института: вдруг отчислят, найдут за что. На втором курсе втайне от нашего мастера Виктора Ивановича Коршунова отправилась на Киностудию имени Горького на кастинг. Пробовалась на роль принцессы. И меня вдруг утвердили! Радоваться бы — а я перепугалась. Ведь еще на первом курсе Коршунов строго-настрого нас предупредил: «Никаких съемок в кино! А соберетесь — можете тут же подавать заявление на отчисление!»
Умоляла режиссера и его помощницу: «Вы только не ходите отпрашивать меня с занятий к мастеру. Я сама с ним поговорю!»
С месяц тряслась, набиралась смелости, а потом узнаю, что в сказке уже снимается другая артистка. Исполнитель главной роли привел свою подругу и настоял на ее кандидатуре. Забавно, что через год или два я разговорилась с Коршуновым и призналась ему, что «приглашали сниматься, а я испугалась вашей реакции».
Виктор Иванович с удивлением пожал плечами: «А я бы тебя отпустил. Детское кино, хороший режиссер — почему нет?»
Вы спросите, как же такая робкая с самим Гайдаем пыталась спорить? Но ведь съемки у Леонида Иовича случились четырьмя годами позже, я к тому времени осмелела. Опыт профессиональный, скажем так, был.
А вот как я этот опыт приобретала. На втором курсе попала в театр, причем не куда-нибудь, а сразу в Малый. К нам на актерские показы часто приходили помощники режиссеров и худруков, присматривали новые лица. Играть на сцене в отличие от киносъемок студентам не возбранялось. Меня пригласила помощница Владимира Андреева, а он тогда был главным режиссером Малого. Счастливая, каждый раз чуть ли не бегом бежала на репетиции. Была занята в трех спектаклях. Роли, естественно, небольшие. В одной из постановок, в «Человеке, который смеется», — Пажа Королевы (играла с Нелли Ивановной Корниенко — очень красивой женщиной и великолепной актрисой). Персонально на меня сшили шикарный бархатный камзол и шляпу.
Полумрак зала, старинные кресла, особый дух... Мимо по коридорам ходили настоящие корифеи, народные артисты — Михаил Иванович Царев, который был художественным руководителем, Николай Александрович Анненков, Елена Николаевна Гоголева...
Я совершенно фанатела от Малого. А настоящим олицетворением этого храма искусства в моих глазах был Царев. Он сумел собрать в стенах театра по-настоящему талантливых людей, помогал им развиваться. При нем играли такие артисты! Например Ира Печерникова. Каждый ее выход на сцену становился явлением. Она маленькая, худенькая, но вокруг Иры буквально возникало свечение. Озарение. Таких мало. Нынешние вроде и профессиональны, и внешняя фактура присутствует, но нет того света, идущего изнутри, как у той же Печерниковой. Хотя у нее имелись враги (театр вообще довольно интриганский организм), но при Цареве она играла во многих спектаклях. И это были главные роли. Михаил Иванович огромный молодец, он судил по таланту. А его отношение! Увидит, бывало, меня в коридоре — обязательно подойдет:
— Здравствуйте. А вы студентка?
— Да.
— Как интересно! А что вы у нас репетируете?
Я цепенела — сам Царев говорит со мной! — что-то лепетала в ответ. Хотя, казалось бы, кто я такая? У него столько спектаклей, обойма звезд! Наверняка если я ему расскажу о себе, он через пять минут забудет, но интерес, очень живой, был мне приятен.
А проходя по театру, он здоровался с администраторами, билетершами, декораторами, реквизиторами, рабочими сцены. С каждым лично: «Здравствуйте, здравствуйте...» Это уровень внутренней культуры.
Горжусь знакомством со старейшей актрисой Малого театра Елизаветой Михайловной Солодовой, царство ей небесное, часто ее вспоминаю. Очень волевая, про таких говорят: со стержнем — прониклась ко мне, девчонке. В перерывах между репетициями мы сидели и болтали. Она любила повторять, не нравоучительно-назидательно, а очень просто, но ее слова я запомнила на всю жизнь: «Актриса должна обладать достоинством — в жизни, в профессии, во всем». Этот принцип мне пригождался не раз. Нам действительно сложно. Клубок интриг! Но я не забыла завет Елизаветы Михайловны.
Как-то услышала в «Щепке» от однокурсницы: «Ира, болтают, что у тебя романы с режиссерами в театре, поэтому и получаешь роли!» Сплетни сопровождают каждого артиста. И ничего с этим не поделаешь. Некоторые люди себя тратят на зависть. Думаю, зря. Это я сейчас понимаю, а в юности страшно переживала из-за лжи и несправедливости. Кричать хотелось: какие романы? Пожалуйста, идите в театр, играйте в эпизодах, в массовке, кто запрещает? Работайте. А разводить сплетни — это свинство. Но «актриса должна обладать достоинством» — вот и делаешь вид, что не обратила внимания на обидный слух.
И в кино я не напрашивалась, пороги киностудий не обивала. Оставила свои фотографии в картотеке «Мосфильма» — все начинающие так делают. А дальше — лотерея. Мне позвонила ассистентка, кажется Карена Шахназарова, и пригласила на пробы. Я поехала. Иду по «Мосфильму», вдруг подходит незнакомая женщина, представляется помощницей другого режиссера — Эдгара Эдуардовича Ходжикяна. Спрашивает:
— Извините, вы актриса?
— Будущая — а пока студентка.
— Очень хорошо! Не могли бы вы сегодня заглянуть к нам, мы ищем героиню, возможно вы нам подойдете.
Так я оказалась в картине Ходжикяна «Без срока давности». Это была моя первая роль в кино — одна из главных.
А вот театр пришлось оставить. Не хочется вдаваться в подробности той некрасивой истории. Прозвучало предложение стать любовницей. «Одно твое да — и выбирай любой театр. Под тебя будут ставить спектакли, давать главные роли!» — сулил человек, обещавший мне свое покровительство. Не буду называть имя, не люблю вываливать грязное белье. Сейчас его уже нет на свете.
Он был старше меня, очень влиятельный и известный. Важная фигура в театральном мире. Я была шокирована, так как относилась к нему с огромным почтением. И не ожидала такого предложения совершенно. Конечно, сказала ему нет, возмутилась: «Как вы можете мне это говорить, я бесконечно уважаю вас и вашу жену!» И осталась без театра...
Двадцать лет после этого не переступала ни порога прежде родной «Щепки», ни Малого театра. Настолько было неприятно и больно после этого случая. Но прошло время, и как-то, проезжая на машине мимо Малого, вдруг подумала: а хорошо, что я туда не попала.
Да, когда-то ко мне по-доброму относились и корифеи, и молодежь. Но одно дело — если ты студентка: приезжаешь, репетируешь в трех спектаклях и уезжаешь, дорожку никому не переходишь. И совсем иное, если становишься полноправной артисткой. Михаила Ивановича Царева тогда уже не было на свете. Мне кажется, после его смерти театр стал другим. С моим характером я бы там не выдержала. Наверное, меня бы «съели».
Зато я начала вовсю сниматься в кино. А потом попала в другой театр, очень хороший, о чем еще расскажу.
Снялась в пяти картинах, играла молодых героинь. И лишь затем — главная роль у Гайдая и всесоюзный успех, к которому не стремилась. Не люблю, когда узнают на улице. Бежишь по своим делам, опаздываешь, и вдруг останавливает какая-нибудь женщина, у которой вагон свободного времени: «Ой, здравствуйте, вы артистка?» Одна такая потребовала: «Ну, давайте рассказывайте, какая у вас там в кино жизнь?!» И попробуй скажи «Извините, тороплюсь» — мигом услышишь: «Ну, понятно — зазналась!» Поэтому всегда старалась прошмыгнуть, чтобы не узнали.
Мне куда приятнее вспоминать талантливых прекрасных коллег, с которыми сводила судьба. Вот, например, в фильме «Черный коридор» снималась с Иннокентием Михайловичем Смоктуновским. Съемки проходили в Ярославле. На улице поздняя осень — слякоть, снег, дождь. Народный артист сидел в павильоне, потирал ногу и страдальчески морщился. Кто-то из киногруппы шепнул мне, что нога у Смоктуновского всегда болит в непогоду.
К нему подходит ассистент режиссера:
— Иннокентий Михайлович, сейчас мы будем выстраивать кадр, возьмем дублера. А вы посидите пока, отдыхайте.
— Не надо дублера! — невозмутимо, но все еще морщась от боли, говорит Смоктуновский. — Это важно, я сам пойду.
А нынешние «звезды» (намеренно беру слово в кавычки) требуют себе отдельную гримерку и особые условия. Артистам советской школы подобное и в голову бы не пришло.
В перерывах Смоктуновский садился на подоконник там же, в павильоне, в уголочке, и закрывал глаза, как будто засыпал среди шума и гама. Но едва звучало «Иннокентий Михайлович — в кадр», тут же отвечал: «Иду».
Включался в момент, доля секунды — и он в образе. Это мастерство. Я как завороженная наблюдала за его работой. Смоктуновский великий мастер импровизации! В театральном институте нас такому не учили вообще. Для меня это стало открытием в профессии.
Во время озвучания фильма он заболел. Приезжаю и слышу от режиссера:
— Звонил утром Иннокентию Михайловичу, у него простуженный и очень слабый голос. Гриппует. Наверное, придется отменять озвучку.
И тут в студию заходит как ни в чем не бывало Смоктуновский.
— Вы же болеете?! — спрашиваю в изумлении.
— Я не мог не прийти — ведь это работа! — как неразумному ребенку, объясняет артист. — Давайте начнем.
Вот такое отношение к своему делу. Ответственность. В училище после съемок с Иннокентием Михайловичем я возвращалась другим человеком. Перестала быть девочкой, грезившей об актерстве, «потому что там красивые платья и шляпы». Я понимала, что каждая моя роль должна нести смысл.
Самая любимая работа, которая, что называется, на душу легла, в фильме «Стрелец неприкаянный» режиссера Георгия Шенгелии. Помню свои ощущения, когда прочла сценарий: «Боже, как хочу это играть!» У Гайдая мне тоже понравилась история, но в «Операции «Кооперация» — это актерская работа, а не моя индивидуальность. А в «Стрельце...» — именно моя.
Главную мужскую роль сыграл очень добрый, открытый, душевный Владимир Ильин. Расскажу одну историю, из которой можете сделать вывод, какой Володя человек и артист. Снимали мы в Тверской области, жили в гостинице. Не успели приехать и обустроиться, ко мне подошел Гоша — режиссер. Сказал, что у Ильина проблема.
— Очень переживает, что он не герой-любовник. Все повторяет: «Ты такую артистку утвердил на роль Юли, что героя должен играть Абдулов или кто-то подобного типажа. А я... даже ниже ее ростом!» В общем, Ирина, выручай, — просит Шенгелия. — Надо тебе как-то наладить отношения с Ильиным.
А я Володю вообще не знала. Никогда не пересекались. Говорю Гоше:
— Как вы это себе представляете? Сейчас пойду в гостиничный номер к Ильину и предложу «наладить отношения»?
— Ну я не это, конечно же, имел в виду, — ответил Шенгелия. — Просто не знаю, как быть.
Увидев Володю в холле гостиницы, я впала в ступор. Тут же какое дело — когда не надо ничего «налаживать», отношения складываются сами. А если на заказ — ничего не получается. И я хожу в этом ступоре, думая, как быть. И у Ильина такое же состояние: роли боится. Режиссер маялся-маялся, а потом вот что сделал: все едут на съемку, грузятся в рафик, а мы с Ильиным почему-то туда не поместились. «Для вас места не осталось, — разводит руками режиссер. — Подождите, сейчас пришлю за вами машину».
Вся группа уезжает, а Ильин и я остаемся вдвоем возле гостиницы и еще минут тридцать-сорок ждем. Неприлично стоять и молчать. И как-то сам собой сложился разговор. Говорили о кино, ролях, жизни, о театре — Володя много играл. И мне все было интересно. С ним оказалось очень легко. Постепенно Ильин стал мне как родной.
В фильме он замечательный. Лучше, чем я, которая внешностью и молодостью брала. А он мастерством и талантом, это интереснее. А рост «не тот», амплуа «не любовника» — такие, на мой взгляд, мелочи.
Как замечательно было работать с Инной Ульяновой! Мы вместе снимались в фильме «Когда опаздывают в ЗАГС». 1991 год, в стране путч, а нас, группу актеров, везут на съемку. Но дороги оказались перекрыты, проехать не смогли. «Послушайте, пойдем ко мне домой пить чай, здесь недалеко», — предлагает Инна Ивановна.
И мы зашли. Однокомнатная квартира, вся увешанная театральными афишами, книги и статьи о Юрии Любимове. Ульянова своего режиссера обожала. А он — фьють за рубеж — всех бросил и уехал. Это его выбор.
Жизнь Инны Ивановны казалась буквально пропитанной одиночеством. Всю себя посвятила профессии. Нет, она не производила впечатления жалкого человека — шутила, громко и заразительно смеялась. Но было понятно, что кроме этих старых афиш больше у нее ничего нет. И ролей в театре уже не стало, и в кино приглашали редко. Довольно часто нашим звездам выпадали печальные судьбы.
Как-то была в Сочи на съемках и случайно встретила давнего приятеля — очень хорошего актера Сережу Тезова. Он тоже работал там, только на другой картине. Обрадовались друг другу, начали болтать. Вдруг Сережа говорит: «Нам в театр на главную роль нужна молодая артистка. Давай покажешься?»
Тезов служил в Московском областном театре. Сейчас он называется Губернским и его возглавляет Сергей Безруков. А тогда у руля были Эдуард Львович Ливнев — очень хороший режиссер — и прекрасный директор Исидор Михайлович Тартаковский. Никогда не забуду, как уже поступив в театр, тряслась перед его кабинетом. Предстоят гастроли, я играю главную роль в спектакле. Без дублеров, в одном составе — а у меня кино. Театры же обычно крайне неохотно отпускают своих артистов на съемки. Могут даже поставить условие: выбирай, что тебе важнее!
И вот захожу в кабинет Исидора Михайловича, жду грома и молнии. А он вдруг говорит очень спокойно: «Ирочка, конечно поезжайте и снимайтесь — нам нужна популярная артистка. Я заменю спектакль, в котором вы играете».
Вот там как раз была замечательная труппа, никаких интриг. Очень хорошие, добрые люди. И меня любили. Звали шутливо Фифой, поддразнивали беззлобно: «Ну что, Фифа, ты вернешься к нам, когда отснимешься?»
Случалось, со съемок летала в города, где наш театр гастролировал. Оттуда мчалась в другую картину — иногда была задействована сразу в двух. Как-то задержали рейс. Поставила свой чемодан в зале ожидания, села на него и плачу. Очумела уже от этих перелетов, хочу домой, в Москву!
Однажды на фильме «Сын за отца» получила ценный совет от Николая Еременко (картина была его режиссерским дебютом). «Ира, — сказал он, — ты как цветок на клумбе — сама по себе. Но цветок очень интересный, — потом помолчал и добавил: — Знаешь, что бы ты ни делала, поступай так, как считаешь правильным». Этот совет я тоже усвоила.
С нежностью вспоминаю Николая Николаевича. Честный, искренний, волевой. На премьере ко мне подошел кто-то из нашей группы: «Ира, знаешь, а ведь на твою роль худсовет прочил другую артистку. Чью-то жену или любовницу. И еще нескольких актеров пытались заменить. Николай Николаевич, выслушав все предложения, сказал: «Хотите других артистов — приглашайте заодно другого режиссера, пусть он вам снимает кого угодно. А я буду работать с теми, с кем считаю нужным».
Немногие поступили бы так же. Еременко компромиссов в профессии не признавал. Этим мы с ним похожи. Хотя как режиссеру ему коллеги по цеху не доверяли, я слышала от одной дамы-актрисы снисходительно-пренебрежительное: «Актер, что он может?»
А он сделал очень хорошее кино. И с большим достоинством вел себя. Я ни разу не видела его в психозе, неврозе. Любую ситуацию разруливал спокойно, четко и по-мужски. Я много снималась и могу сказать, что лишь на двух фильмах атмосфера была особой, удивительной: у Гоши Шенгелии на «Стрельце неприкаянном» и у Еременко.
Коля был очень спокойным, уверенным в себе. В гостинице поклонницы бегут к нему за автографом — он плечи еще шире расправит, улыбается... Но мне казалось, что это защитная маска — этакого плейбоя. Хотите видеть таким — получайте. По мне, настоящий Еременко — в своей картине «Сын за отца». Посмотрите ее и все про него поймете.
Вырос Коля в очень любящей семье, с огромной теплотой рассказывал о своих родителях — Николае Николаевиче и Галине Александровне. Отец снимался в фильме, и я была с ним знакома. Приятный, интеллигентный человек, на банкете по случаю премьеры ни на шаг не отходил от своей жены, смотрел на нее словно влюбленный мальчишка. Так трогательно было это наблюдать! Более полувека вместе — и сумели сохранить гармонию и чувства. Таким отношениям можно по-доброму позавидовать. Не всем выпадает счастье найти своего человека.
Я не вникала в личную жизнь Николая. И сейчас искренне расстраиваюсь, когда в телепередачах рассказывают о его многочисленных романах, которые смакуют с таким удовольствием! Всей правды мы не узнаем, это чужая жизнь. Со мной он всегда был очень корректен, доброжелателен и профессионален. Для меня Еременко остается прежде всего замечательным артистом и личностью. Он и кино свое снял — о достоинстве, о человечности, о том, что никогда не нужно идти на сделку с совестью.
На премьере фильма протянул мне красную розу: «Поздравляю с блестящей работой!» Роза не вяла месяца три. Так бывает, когда цветы дарят от души.
Вопреки слухам, которые привычно распускали недоброжелатели, никаких особых отношений у нас с ним не было. Я никогда не завожу романов на съемочной площадке, знаю — это будет мешать работе. Ко мне даже в институте студенты и слывшие ловеласами педагоги подходить боялись. Спустя много лет кто-то из однокашников признался: «Ты была сосредоточенно-неприступная, вся в учебе и ролях!»
Мой любимый человек, Сергей, занимался бизнесом. Уже начались девяностые. Каким был Сережа? Идеальным. Я слышала от него уверенное: «Ира, для тебя не должно существовать никаких проблем. Дыши, твори в профессии — так, как тебе нравится. И ни о чем не переживай. А проблемы решаю я, потому что мужчина». И он не только рассуждал, но и поступал как мужчина. Сильный и надежный. Та самая каменная стена, о которой мечтает каждая женщина. Хотя ведь был почти мальчишкой, моим ровесником — двадцать три года.
Отправляюсь на съемки в Подмосковье — вечером Сережа приезжает на машине: «Не хочу, чтобы ты ночевала в гостинице без горячей воды и с дырявыми окнами». Условия действительно были не ахти. Он вез меня домой, а утром, накормив завтраком, доставлял обратно. В выходной мог примчаться, устроить шашлыки и пригласить съемочную группу: «Всех прошу за стол!» Невероятно щедрый, обаятельный, заботливый... Его обожали все.
Как-то на съемках в Сочи вечером открываю дверь — на пороге Сережка. Соскучился, примчался всего на один день. Спустились вниз к его машине, он открыл багажник — а там розы. Целый багажник. Цветы было некуда ставить, мы просто сложили их на полу в моем номере. И я ходила между этими розами, рискуя исколоть ноги. Но это было так романтично!
С Сергеем мы были вместе чуть больше года. Эти дни вспоминаю как счастливые и солнечные. Я была абсолютно уверена (вот бывает уверенность стопроцентная!), что мы вместе проживем долгую и счастливую жизнь и у нас обязательно будет двое детей. Ко мне проявляли внимание и другие мужчины, но даже представить не могла кого-то другого рядом. Красивая история. Он был прекрасным человеком. Мы — очень молоды и бесконечно счастливы. Но однажды позвонили из милиции: «Срочно приезжайте!»
Когда я примчалась, следователь долго объяснял, что произошел несчастный случай — автомобиль Сергея на большой скорости слетел с дороги. В глазах потемнело...
Думаю, его убили. Как раз накануне в разговоре со мной любимый обмолвился, что заключил крупную сделку. Рассказала следователю, а тот мрачно посоветовал «поскорее всю эту историю забыть». Не сумела в этом разобраться — настолько была сражена горем.
Дышать не могла. Следующий год жила как во сне. Не выходила из дома и почти ни с кем не общалась. Родители и брат буквально заставляли хоть что-то поесть. На телефонные звонки не отвечала. Из театра уволилась — не хотелось видеть сочувствующих глаз и ежедневно выслушивать: «Ирочка — держись!» И в кино не снималась.
Чем я занималась? Даже не помню. Сидела дома и смотрела в одну точку. Но не запила, не опустилась на дно. И однажды сказала себе: «Надо жить дальше».
Вернулась к работе в кино. Позже была замужем. Что интересно — у меня сложились прекрасные отношения с мамой моего мужа Анной Гавриловной. Она работала учительницей в школе, очень добрый и светлый человек. Меня сразу приняла, полюбила, бережно и трогательно относилась. И тот факт, что мы разошлись, Володя три года всячески от мамы скрывал. А когда все же сообщил, она обвинила его: «Ты сам виноват и дурак, что не смог ужиться с такой женщиной, как Ира». Мало кто способен подобным образом отреагировать на развод любимого сына.
Мы и сейчас общаемся с Анной Гавриловной. Часто разговариваем по телефону, я поздравляю ее со всеми праздниками, по возможности навещаю. Ей в этом году исполнилось восемьдесят восемь лет, желаю жить еще долго-долго.
Я замечательно отношусь к институту брака. Но считаю, семья должна быть счастливой. Как у моих мамы с папой, которые пятьдесят восемь лет идут рука об руку, а начинали когда-то совместное житье-бытье с матраса и комнаты в общежитии. Смотрю на них, и сердце радуется: не устали друг от друга, им хорошо вместе. Вот это я понимаю! Если повезло найти свою судьбу, надо за нее держаться. Не выпало такой удачи, ошибся — тогда зачем продолжать? Нет, никого не агитирую и на истину не претендую — всего лишь делюсь своими размышлениями.
Как-то спросила маму:
— Что накрепко связывает двоих людей?
Она мудро ответила:
— Уважение. И еще надо помогать друг другу.
— А как же любовь?
— Это она и есть, — улыбнулась мама.
...В кино я сейчас не снимаюсь. Причин предостаточно. В моем возрасте интересных ролей предлагают мало. Разве что мамаш играть? А я уже капризная — поработала у прекрасных режиссеров, в картинах по хорошим сценариям. Лет пять назад попробовала себя в сериале. Приехала, готовлюсь войти в кадр. И вдруг слышу за спиной, молодая актриса, даже имени которой не знаю, с томным видом рассуждает, что «купила та-а-кой улетный крем за пятнадцать тысяч». А у меня перед глазами Смоктуновский! Раньше время выращивало Актеров — а сейчас? Впрочем, не хочется выглядеть брюзгой. Свое предназначение я увидела в другом.
Шестнадцать лет назад, можно сказать случайно, создала детскую театральную студию. Первым преподавателем стал Игорь Яцко — замечательный актер и режиссер. Я ему предложила:
— Пойдешь ко мне?
Отвечает:
— Пойду! Когда в Саратове жил, в студии преподавал, люблю работать с детьми.
У нас очень интересная творческая жизнь. Дети смотрят и обсуждают фильмы, постановки хороших режиссеров. Ставим спектакли по Пушкину, Шекспиру, Чехову... Проводим театральные фестивали, поэтические вечера. В самом начале этого пути, когда искала помещение, знакомые посоветовали: на Большой Садовой бизнесмен открывает булгаковский музей, зайди поговори. Отправилась туда и познакомилась с Николаем Борисовичем Голубевым. Выяснилось, что он давний поклонник писателя, а музей создает на собственные деньги. Выкупил квартиру в доме Михаила Афанасьевича и стал ремонтировать. А в подвале, где прежде обитали полчища крыс, его же стараниями открыли булгаковский театр. Я у Голубева училась отношению к миру, к людям. Ведь мог взять свои капиталы, заработанные на бизнесе, уехать за рубеж и жить там припеваючи. А он вложил их в музей. Жаль, что такие личности сегодня редкость. Очень люблю его как человека и безумно уважаю.
Ну а наша детская театральная студия расположилась по соседству с музеем, на Патриарших прудах. Это одно из моих любимых мест в Москве. Все дети из студии поступают в театральные училища без блата. Мы вместе с ними и их родителями ходим трясемся на вступительных экзаменах, в ожидании результатов пьем литры валерьянки.
Уже есть свои звезды. Например Маша Фомина и Яна Гладких служат в МХТ имени Чехова, играют в Театре Наций и в «Мастерской П.Н. Фоменко». Помню, Яна училась еще на втором курсе в Школе-студии МХАТ, позвонила поделиться радостью: «Ирина Вячеславовна, Олег Павлович Табаков пригласил на главную роль в спектакль «Дворянское гнездо»! Моим партнером будет Дмитрий Дюжев, а ставит спектакль режиссер Марина Брусникина». Без всякой протекции получила главную роль!
Еще один ученик нашей студии Антон Капанин служит в Электротеатре Станиславский, а у Лизы Арзамасовой почти сорок ролей в кино, и в театре играет.
Приходится частенько слышать, мол, в кино и театре правят связи — а если ты из простой семьи, ничего не добьешься. Либо надо становиться чьей-то любовницей... Возможно, кто-то идет и таким путем. Но перед глазами примеры, когда люди пробивались благодаря таланту и характеру.
Например, осенью моя любимая ученица, двенадцатилетняя Ульяна Федоринина, вышла в финал престижного международного детского музыкального конкурса в Италии. Они с мамой просто отправили запись песни, и Улю пригласили участвовать. Вернулась с победой. Ее историю рассказываю в противовес расхожему мнению, будто «без блата не пробиться». Уля очень талантливая. У нее замечательная семья. Думаю, она должна стать Артисткой с большой буквы.
Необязательно, что все наши ученики пойдут в артисты. Куда важнее, чтобы выросли образованными и культурными людьми, личностями, имеющими жизненную позицию. Надеюсь, я ее имею, и за это благодарна папе. Он по натуре созидатель, отстроил чуть ли не пол-Пензы. Ему, как оказалось, удалось передать дочери деловые качества. Мне тоже интересно создавать.
Сейчас в театральных кругах говорят, что моя студия — это уже бренд. Приятно слышать. Я просто занималась тем, что интересно, и пыталась делать это хорошо.
Порой приходится наблюдать — вот нет у ребенка актерского таланта, а родители спят и видят его звездой. И я завожу с ними честный разговор: «Для общего развития театральные, актерские тренинги полезны. Но не стоит упираться именно в эту профессию, дайте человеку возможность выбора».
Некоторые обижаются. Уходят в другие места — туда, где всем поют о блестящих перспективах. Сама я, правда, по молодости в запале заявляла: буду только артисткой и никем другим. С возрастом понимаешь, что жизнь штука непредсказуемая.
Многие актеры упираются в профессию. Не состоялся — драма. Или снялся в главной роли, стал знаменит, а потом годами без работы. Тоже трагедия. Счастье, что вовремя поняла: надо искать себя в чем-то еще. Создала студию, занимаюсь ею и считаю, это для меня намного полезнее, чем если бы снималась в сериалах. Но каждому свое.
Наткнулась в книге на любопытную метафору: вот дверь, человек в нее ломится ногами, бьется головой... А она не открывается, хоть плачь. Что делать? Да очень просто — отойди, посмотри, может, рядом еще две-три двери? И какая-то из них откроется, и ты сможешь войти. Каждый имеет выбор: сидеть и страдать, что не состоялся в профессии, либо пытаться реализоваться в другой. Есть выбор не пить, не мучиться самому и не мучить окружающих. Ну с чего ты решил, что жизнь должна заканчиваться, если тебе кажется, что не нашел себя, — а может, просто не там ищешь?
С годами изменился и мой взгляд на недоброжелателей. Как ни странно, до сих пор находятся женщины, которые мне завидуют. Есть еще одна мудрая фраза: «Пусть лучше завидуют, чем жалеют». Перестала напрягаться по этому поводу вообще, тратить на ерунду силы и энергию. Научилась быстро забывать о плохом. Не свожу никогда ни с кем счеты. Просто закрываю за собой дверь, и все.
Некоторое время назад буквально зачитывалась автобиографией великой Коко Шанель. И нашла там замечательную мысль: у каждого человека есть нечто, о чем он в жизни мог бы жалеть. Упущенные возможности. Осколки того, что не случилось или не сложилось. Главное — в этих обломках не застрять. Прошлое не изменишь, надо двигаться дальше.
И еще мне нравится фраза Шанель: гораздо важнее не добиваться успеха, не подниматься к вершинам, а уметь проживать каждый день, радоваться жизни. Я себя этому учу: проживать каждый день осознанно, а не в бегах и не в суете. Пока, к сожалению, не совсем получается.
Наверное, стань я мамой, моя судьба была бы совсем иной. Зная себя как человека, не умеющего размениваться, могу предположить, что полностью ушла бы в воспитание своих детей, в школу, в бесконечные ремонты и семью... Студию не создала бы точно.
Это уважаемая мною Ирина Муравьева, с которой мы вместе снимались в фильме «Когда опаздывают в ЗАГС», умела «раздвоиться». Сейчас объясню, что имею в виду. Она очень хорошая актриса, веселая, мажорная, любит анекдоты. При этом Муравьева — человек режима. Рассказывала тогда, что каждый день встает четко в семь утра, готовит завтрак мужу и сыновьям. Затем едет на репетицию. У нас были ночные съемки, и бедная Ира в одиннадцать вечера начинала засыпать на ходу, извиняясь: «Я ничего не могу с собой поделать. У меня режим... семья».
Великолепная актриса — при этом абсолютно организованный семейный человек. Сыновья у нее интеллигентные. Сейчас они взрослые, а в то время были подростками. Однажды мы оказались на одном фестивале, так они первыми высаживались из автобуса и подавали всем артисткам руку, помогая выйти. Ира молодец. Она себя правильно распределила, это тоже талант. Не каждому дано. Восхищаюсь ею. Но и себя отношу к счастливым людям.
У меня есть любимое дело. Замечательная команда — педагоги, режиссеры, актеры, администраторы... Искала их годами. И действительно всех очень люблю. Огромная благодарность за то, что они со мной. Также со мной родные: мама, папа, брат, племянники — все мы рядом, на соседних улицах живем. Брат Андрей, как я уже сказала, стал кинопродюсером. А его дочь Варя окончила Школу-студию МХАТ. При случае не упускаю возможности подколоть Андрюшу: «А ты помнишь, кто первым из нашей семьи в кинематограф дорожку проложил? Твоя младшая сестренка! А вы с мамой меня не пускали». Брат смеется.
Спустя годы я могу сказать следующее. Конечно, существуют и подлость, и интриги, и зависть. Не только в актерской профессии. Но ведь человек сам выбирает, как ему прожить. И что нести в этот мир.
Редакция благодарит за помощь в организации съемки Детскую театральную студию Ирины Феофановой.
Статьи по теме:
Свежие комментарии