«Мы не злые языки, мы просто готовы общаться на самые острые темы».
«Мы не злые языки, мы просто готовы общаться на самые острые темы. Конечно же бывают вопросы, на которые наши гости не хотят отвечать, и они имеют на это право. Правда, в этом случае мы их шуточно наказываем», — говорит ведущая шоу «Злые языки» Виктория Боня.
— Виктория, в чем уникальность проекта «Злые языки», почему шоу так «зашло» зрителю?
— Мы обязательно спросим героя обо всем самом ярком, обо всем самом обсуждаемом. Если у вас есть любимая звезда и вы хотите узнать правду из первых уст — это к нам!
Само название — «Злые языки» — на самом деле удивительное, оно одновременно и цепляющее, и отталкивающее. На протяжении пяти сезонов я удивляюсь тому, что люди приходят и раскрываются на такие темы, на которые обычно не говорят. Допустим, Анастасия Волочкова: она в нашей студии рассказывала про свою маму такие вещи, которые для нее всегда были закрытой темой, и это получилось прямо до слез. Приходил певец Шура, который неожиданно рассказывал много о личном: про свою болезнь, про родителей… Я, если честно, была в шоке. У меня буквально челюсть отпала от его искренности, на такое не каждый способен. Раньше он не открывал никому душу, а нам открыл. Не знаю, в чем именно наша заслуга. Но я не просто блогер, который недавно появился на просторах интернета. Я, как ни крути, двадцать лет в медиаиндустрии и могу гордиться своим опытом. Как публичный человек, я прекрасно знаю, какие небылицы про нас могут сочинять, какие изобретать заголовки, как «продавать» статьи.
Поэтому имею полное право все это разоблачить.— И все же как вы решились стать ведущей заведомо скандального проекта? По большому счету, встать по другую сторону камеры?
— Вы знаете, мне многие пишут: «Вика, это не твой формат шоу». Мне такое довольно странно слышать и читать, я не понимаю этих правил.
— А вы учились журналистике?
Интересный факт
По мнению Виктории Бони, программа «Злые языки» не только про сплетни и слухи, но и про возможность показать звезду с такой стороны, с которой ее еще никто не видел. «На протяжении пяти сезонов я удивляюсь тому, что люди приходят и раскрываются на такие темы, на которые обычно не говорят. Я, если честно, была в шоке», — говорит телеведущая.
— Да, я училась в Институте телевидения и радиовещания «Останкино». У нас были потрясающие педагоги: дикторы советского телевидения, радиоведущие, телеведущие — мне посчастливилось обучаться у настоящих мэтров. Они, наверное, и научили меня тому, что пригождается в работе теперь. «Злые языки», казалось бы, шуточный формат, но на самом деле он дает иногда глубинные интервью. И возможность познакомиться со всеми артистами, которые сейчас в поле зрения, пообщаться с ними напрямую. Я люблю этот проект. За то, что он построен не на том, что мы сами — злые языки, а на тех небылицах, которые пишут о нас злые языки. А нам в рамках шоу важно показать, как ситуация выглядит в реальности. Часто совсем не так, как ее преподнесли для читателя! Любой артист может к нам прийти, мы поднимем все громкие статьи, вышедшие за его карьеру, и он расскажет, как все было на самом деле, что-то опровергнет, разберет какие-то скандалы. Или просто расскажет о себе. Поэтому мы не злые языки, а просто люди, готовые пообщаться на самые острые темы. Конечно же бывают вопросы, на которые наши гости не хотят отвечать, и они имеют на это право. Правда, в этом случае мы их шуточно наказываем.
— Как именно?
— Бывает, заставляем написать в соцсетях кому-нибудь шуточное сообщение. Например, на радио, с просьбой взять ведущим на проект. Но в целом у нас добрая передача, нас бояться не нужно. Случаются, конечно, исключения. Вот как-то пришла к нам Ирина Салтыкова и стала нас оскорблять: «Да что вы все задаете какие-то глупые вопросы?»
— За что она с вами так?
— А вот не знаю, за что. Но скандал был громкий, в чем нас только не упрекали. Я считаю, если про тебя годами, десятилетиями пишут какую-то ерунду, ну приди и скажи: «Ребят, последний раз отвечаю: вот так и так, это все ерунда». А она начала грубить, хамить. Курила во время эфира, материлась.
— А зачем же она вообще пришла на эфир?
— Не знаю, может быть, за гонорар. Но если так, тогда ты его отработай. Мне кажется, она в этом случае повела себя крайне непрофессионально.
— Бывает, что небылицы пишут и о вас самой, не только о героях вашего шоу… Как вы к этому относитесь?
— Да никак. Я понимаю, что это хорошо продается. Приведем банальный пример. Я была на Эвересте в экспедиции, потом уехала, но вскоре вернулась — еще и месяца не прошло. В итоге я взошла на вершину. И вот выходят такие статьи: «Виктория Боня со второго раза взошла на Эверест». Ну как — со второго раза? Со второго раза было бы, если бы в этом году не удалась экспедиция и пришлось бы ехать на следующий год. А в рамках одной экспедиции с первого раза поднялась, со второго — не важно. Но в СМИ главная новость — что не сразу. И, мол, давайте обсудим почему. Такие истории часто случаются. За двадцать лет в индустрии шоу-бизнеса я не раз видела нелепые заголовки статей про себя, про свою семью — вот это я и называю злыми языками. Люди сочиняют яркие заголовки, чтобы продать свою статью. И этот заголовок не имеет никакого отношения ни к правде, ни даже к тому, что написано в самой статье. А читатели судят о нас по этим заголовкам, причем саму статью даже не читают и не вникают в суть.
— Этот ваш подвиг (иначе и не скажешь!) — восхождение на Эверест — достоин отдельного сериала. Как вы на это решились?
— Не было такого, чтобы я просто встала с дивана и взошла на Эверест. До этого я поднялась на четыре горы, прошло много месяцев тренировок с гипоксическим аппаратом, кардионагрузок, дыхательных практик. Это была экспедиция с очень, очень внушительной подготовкой.
— Что вы чувствовали, когда добрались до пика?
— Знаете, мне часто задают вопрос: «Ты не боишься идти, ты не боишься, что не вернешься, ты не боишься, что ты умрешь там, как ты решилась пойти?» Я хочу ответить всем встречным вопросом: «Вот если бы вам сказали, что на горе вы встретитесь с Богом, но при этом у вас есть шанс умереть. Пошли бы вы на встречу с Богом, да или нет?» Для меня экспедиция была встречей с Богом и одновременно встречей с собой. Потому что там ты буквально идешь по лезвию: слева смерть, справа жизнь. Наступишь не туда — конец! Ты видишь: вот лежат мертвые тела людей, которые не смогли вернуться. Но еще ты видишь: то, что тебя окружает, — это действительно Бог. Нетронутая человечеством и цивилизацией природа, где есть только маленькая протоптанная тропа, с которой нельзя свернуть налево или направо.
— Вернемся с вершин на землю. Как вы считаете, успех проекта «Злые языки» можно объяснить тем, что он живет в сети, а не в телевизоре?
Интересный факт
Подготовка к восхождению заняла у Виктории более двух лет и включала экстремальные тренировки в Гималаях, акклиматизацию на высотах свыше 6000 метров и психологическую работу со специалистами. Восхождение на Эверест Боня посвятила своей маме и всем женщинам мира. В том числе потому, что на тибетском эта гора называется Джомолунгма, что в переводе значит «Божественная мать жизни» или «Богиня — мать мира».
— Соцсети дали нам право вещать от первого лица. Двадцать лет назад не было возможности показать, кто ты на самом деле. Теперь все по-другому. Если честно, я не знаю даже, кто до сих пор читает заголовки. Понятно, что такое уважаемое издание, как ваше, — это всегда интересно: мы сами покупаем, чтобы пролистать страницы с фотографиями, потому что в журнале все смотрится по-другому, нежели в интернете. Хорошо, что еще есть такая возможность. Но, к сожалению, много изданий умирают, их век проходит.
— Это хорошо или плохо?
— Ни так, ни так. Это эволюция, как, в принципе, и должно быть. Раньше, допустим, наши мамы ходили к парикмахеру, чтобы накрутить бигуди. А сейчас у нас есть фен, который превратит пряди в локоны за пять минут без помощи специалиста. Ну не будем же мы жалеть, что не можем пойти и сесть под колпак сушки, как в 80-х: время поменялось. Так и с телевидением. Все это классно, но как-то уже винтажно, есть другие, интересные и более легкие способы донести информацию. Мы адаптируемся к новой реальности, потому что она меняется, интересы меняются, и в этом, наверное, тоже есть своя прелесть.
— Сейчас большой популярностью пользуются блогеры. Как думаете, почему?
— Раньше мы по телевизору смотрели то, что нам показывали, и другого варианта не было. А сейчас мы выбираем, что хотим увидеть. Моя дочка, допустим, смотрит в интернете одного блогера, он на английском обсуждает какие-то голливудские истории. Про Дженнифер Лопес, например. Мы с ее отцом удивляемся и начинаем думать: «Так, как мы можем ее переключить на что-то более интересное?» А потом я понимаю, что для нее именно это и интересно. Получается, что сегодня мы имеем возможность смотреть тех, кто нас смешит, заряжает, может быть, вдохновляет. И телевизор тут уже не нужен.
— И все же в чем секрет популярности часто очень юных блогеров? Например, Валя Карнавал — кумир поколения, и она зарабатывает миллионы. Как думаете, это справедливо?
— Не вижу в этом ничего плохого. Ну классно, здорово, что сегодня молодежь может зарабатывать миллионы. Это же делает нашу нацию более понимающей, что ли, или прогрессивной. Ведь быть блогером — далеко не самая простая работа. Раньше чаще ходили в кинотеатр, а теперь чаще смотрят стримы и подкасты. Почему режиссер, который снимал фильм, тратя огромные деньги, может зарабатывать на этом, а блогер, который тратит свое время, и не один год, не может зарабатывать?
— А какие жанры — в кино или в сети — интересны вам?
— Я очень люблю криминальную журналистику. Уже до того дошла, что с самого начала знаю, кто виноват и какие действия надо предпринять, чтобы узнать правду. Я уже, мне кажется, могла бы сама работать детективом.
— Почему вы тогда не хотите заняться криминальной журналистикой?
— Нет, может быть, в следующей жизни. Не сейчас — точно. Пока мне интересно со стороны наблюдать, как складываются судьбы людей. Как, например, родители говорят ребенку: «Будь осторожнее, тебя могут украсть». В итоге его и воруют. Мы машины по созданию будущих событий. То, что мысли материальны, — абсолютная правда. Я считаю, что такие вещи должны преподавать в школе. А то пока только жизнь учит, и то мы часто не замечаем. Например, жизнь учит тому, что от каких-то отношений нужно отказываться сразу, моментально.
— От каких?
— От токсичных. Допустим, человек тебе уже и зубы выбил, и два раза руку сломал. Разве непонятно, что нужно бежать? А женщины прощают. И, конечно, все кончается фатально. Нужно бежать от отношений, где есть насилие, даже если оно моральное, даже если только на словах — это же все равно насилие. Но женщины чаще всего закрывают глаза, думают: да нет, наверное, сейчас он изменится, наверное, он сейчас станет лучше.
— Вы сильная духом девушка. А в чем ваша сила как телеведущей? Чем вы можете помочь зрителю?
— Наверное, моя главная задача не помогать, а вдохновлять. Я своим примером показываю, как поднимать флаг на вершинах...
— Поднимать флаг — за что?
— За женщин. За матерей. За то, чтобы мы, женщины, понимали, что мы есть мягкая сила, сила любви. И мы своей мягкой силой можем достигать невероятных результатов. Для этого не нужно, чтобы нам давали оценки: «Ты хорошая, а ты никчемная». Это не то, что нас определяет. Каждый определяет себя сам.
— Тогда к вам вопрос как к человеку, побывавшему на вершине мира: в чем счастье?
— Это хороший вопрос, классный. Я так долго искала на него ответ… Занималась саморазвитием, размышляла. Вот правильно говорят буддисты: нет пути к счастью. Но есть момент ощущения. Я сейчас сижу, ветер обдувает мою кожу, я слышу, как поют птицы, вижу все краски жизни перед собой — это и есть счастье, все очень просто. Я хочу, чтобы каждый, кто держит сейчас в руках журнал, на секундочку остановился и сделал вдох. В этом вдохе — жизнь. У некоторых людей следующего вдоха может и не быть. Кто-то лежит в реанимации, кто-то — на искусственной вентиляции легких, а мы как будто этого не знаем и не видим. Но знаем же на самом деле! Просто не всегда ценим, что нас это миновало. И забываем сделать тот самый вдох, который и есть счастье.
Статьи по теме:
Свежие комментарии