Мы надели парадные пиджаки и пошли гулять по Ленинскому проспекту. Люди чуть ли не вываливались из...
Мы надели парадные пиджаки и пошли гулять по Ленинскому проспекту. Люди чуть ли не вываливались из окон троллейбусов, чтобы увидеть кавээнщиков живьем.
— Юлий Соломонович, интересно, вы когда-нибудь спрашивали «Гугл», кто такой Гусман?
— Никогда не интересовался. «Что слава? — Яркая заплата на ветхом рубище певца...»
— Между тем стоит набрать в строке поисковика «Юлий», ваша фамилия идет следующей после Цезаря. Что думаете о своей популярности?
— Как только догоню Цезаря, а это займет лет двести, смогу ответить подробнее. А пока скажу, что замечательно отношусь к своей популярности, поскольку она заработана честно. Интерес публики понятен — меня показывают по телевизору больше полувека. Стоило однажды зарегистрироваться на «Фейсбуке», как обрушился поток сообщений: «Хочу быть вашим другом». Я был польщен и как вежливый... чудак всем отвечал. Неудобно же игнорировать тех, кто хочет с тобой дружить. Но спустя время задался вопросом: к чему мне эта огромная толпа, состоящая из тех, кого я вообще не знаю?!
А когда зачем-то начал читать комментарии, быстро понял: в игре под названием «Популярные социальные сети» больше участвовать не стану. С детства не выношу, когда меня критикуют, ни за что ругают и вообще незаслуженно обижают. А там началось: «Ага! Рассказывает тут! Богатый олигарх с начищенными ушами».
Это не означает, что все как один должны рыдать у меня на груди от счастья: «Наконец-то ты пришел!» Но и современная привычка многих вести себя фамильярно напрягает.
Жутко не люблю хамский развязный тон, принятый в соцсетях, поэтому хотя аккаунты существуют, меня там нет.Но я уважаю людей, и если кто-то подходит на улице с просьбой сфотографироваться, не отказываю. Конечно, меня знают только по КВН — моих спектаклей и фильмов практически никто не видел. Если называю в качестве подсказки картину «Не бойся, я с тобой!», оживляются: «А! Да, смотрели!»
— Как вам кажется, чувство юмора дается при рождении или его можно развить?
— Тех, у кого совсем нет чувства юмора, встречал редко. Рефлекторная ответная реакция на шутку есть практически у каждого. Вот продуцировать юмор сложно. Если говорить обо мне, то я всегда таким был.
— С детства веселый и находчивый?
— Не сказал бы. Но с ранних лет мне хотелось, чтобы одноклассникам, друзьям во дворе, случайным встречным — хоть попутчику в лифте, хоть пьяной продавщице — было весело. Клянусь! Хочу, чтобы все вокруг меня любили, а я любил бы их. Это глупо звучит, но я такой. Разумеется, бывают в жизни грустные, тяжелые моменты, когда веселуха неуместна. Но если глобально все нормально, а ты ходишь как надутый пузырь, это печально. Ненавижу высокомерных самодовольных снобов.
КВН как раз тренирует мышление, развивает самоиронию. Меня всегда интересовала природа и суть юмора. Что это вообще, как по-вашему?
— Веселый ответ на разные жизненные ситуации...
— Ответ? Ну, возможно. Есть прекрасная шутка Станислава Ежи Леца: «Если у вас нет чувства юмора, то должно быть хотя бы чувство, что у вас нет чувства юмора». Приведу показательный пример. На одном из каналов лет сто назад шло реалити-шоу «Факультет юмора». Это было еще до разных стендапов и камеди клабов. Суть — девять молодых людей под прицелом камер учились профессионально шутить.
Я как один из популярных представителей современной юмористической культуры был приглашен в числе многих на так называемый мастер-класс. Захожу в студию, вижу — сидят ребята кружком. Милые, хорошие лица. Как мне сообщили организаторы, случайных людей среди них нет: каждый что-то пишет, сочиняет какие-то веселые рассказики. Я сел напротив и произнес: «Помню, у Гашека в «Похождениях бравого солдата Швейка» герой сказал...» Выдаю довольно известную цитату. С улыбкой смотрю на ребят, а на их лицах вообще ничего не отобразилось. Оловянные глаза.
«Кто-то из вас читал Гашека?» — спрашиваю. Выяснилось — никто. Но это же не Платон, не Аристотель. Когда я понял, что они Гашека не отличают от Чапека, пролежал два часа в обмороке... Потом стал расспрашивать, что же они уже выудили из полноводного озера юмора, где в огромном количестве представлены русские авторы — от Салтыкова-Щедрина, Грибоедова, Ильфа и Петрова до Горина, Арканова, Жванецкого... Про мировую литературу даже не говорю. Перечислял, у самого аж голова кружилась от этих имен! А у них нет. Кто-то что-то слышал, но не очень-то читал. Поверьте, я не собирался играть с ними в «Эрудита». Предполагал как само собой разумеющееся, что ребята эти имена знают.
У моего папы была огромная библиотека — семь тысяч томов. И я к двенадцати годам одолел практически все. Потом перечитывал — «Трех мушкетеров» сто раз, Ильфа и Петрова — двести. Научился читать в четыре и сразу же выучил наизусть стихотворение Лермонтова «Бородино». Жена и дочь издеваются надо мной по этому поводу — буквально унижают при каждом удобном случае. Например когда возмущаюсь, почему внук, который родился и живет в Америке, плохо говорит по-русски, слышу в ответ насмешливое: «Да-да, «Бородино» он еще не читает».
— Интересно, а как вас четырехлетнего родители приучали к книгам? Современных детей даже из-под палки не заставить.
— Никак. Я настолько любил это занятие, что ни уговаривать, ни убеждать не приходилось. И сейчас читать люблю. Это так замечательно! Современные дети намного меньше читают, теперь ведь у книг есть серьезный конкурент в виде Интернета.
Такая же история с КВН. В 1961 году, когда «Клуб веселых и находчивых» появился на экранах, ему не с кем было соперничать, и последующие лет десять программа оставалась монополистом. Теперь другое время, КВН приходится непросто. Нелегко конкурировать с огромным количеством камеди клабов, стендапов и разного рода уральскими пельменями. Смешно слышать от некоторых: «Ну нет, КВН не тот, что прежде!» Понятно, что не тот! Но во многом, вы не поверите, он даже лучше.
— Юлий Соломонович, жизнь сплетена из разнообразных событий и значимых тем. В вашей судьбе какую часть занимает КВН? Можно в процентном соотношении.
— Дело не в цифрах. Ну подумайте: я в КВН с 1964-го и, по сути, до сегодняшнего дня. Был капитаном самой прославленной команды «Парни из Баку». Какой процент занимают все эти годы?
— Огромный. Тогда другой вопрос: название команды, которое вы когда-то придумали, осталось и у сегодняшних участников. Вам заплатили за использование бренда?
— Да, шестьсот двадцать три рубля... Шучу. Хотите верьте, хотите нет, но КВН не принес мне ни копейки! Участникам жюри разных программ каналы обычно что-то платят. Но только не жюри КВН. И уж тем более невозможно дать им взятку за лояльность. Константин Львович Эрнст может, конечно, поболеть за команду N, но лишь по собственному убеждению. Купить его голос точно не получится.
— А ваш?
— А мне никто не предлагал... Это так грустно, клянусь! Я же читал, что серьезные люди часто получают барыши в виде взяток — самолетами, пароходами, услугами, борзыми щенками наконец. Но мне почему-то никто и никогда не предлагал! Может, на лбу что-то такое написано о кристальной честности или непроходимой глупости?
В начале девяностых я был депутатом Госдумы. Однажды прочитал в парламентском вестнике, что в комнате номер восемь будут выдаваться талоны на приобретение «жигулей» за полцены. А я никогда никакими депутатскими благами не пользовался, разве что обедал в буфете за три копейки — брал свекольный салат и котлеты. А тут дефицитные «жигули». Думаю: ну а что? Имею законное право! И пошел искать заветную комнату с талонами, верите? Несколько раз обошел два депутатских корпуса и не нашел! Спрашивал у людей, внимательно смотрел на таблички — ну нет такого номера. Увы, не досталась мне тогда машина за полцены...
Это не означает, что перед вами сидит святой апостол в рубище. Если говорить серьезно, то определенные принципы должны быть у каждого. И у меня, конечно, они тоже есть — достались от родителей. Мои были самыми честными, чистыми, добрыми и остроумными людьми из всех, кого я знал.
Оба профессора. Папа был одним из самым известных врачей Закавказья, мама — проректором, преподавателем английского языка. Оба получали по советским меркам очень хорошие зарплаты, порядка пятисот–шестисот рублей, а на банковском счете ни рубля не накопилось к концу жизни. Мое детство прошло в трехкомнатной коммунальной квартире города Баку, в доме 1899 года постройки с удобствами на улице.
Соседи — посторонние люди, тетя Катя и дядя Стасик. Первый телевизор появился не в нашей семье, а у них. Такой маленький с большой линзой. И мы с братом Мишей приходили его смотреть, прихватив табуреточки. (Михаил Гусман — журналист, первый заместитель генерального директора ТАСС. — Прим. ред.)
Наш старый дом жив до сих пор, сейчас на нем мемориальная доска с именами родителей — Соломона Моисеевича Гусмана и Лолы Юльевны Барсук. Многочисленные ученики хранят память о них.
Папа был врачом от Бога, он вышел из старой школы Боткина, Захарьина. Возглавлял клинику в рабочем районе Баку — Сабунчах. От дома это полчаса езды на старом, жутком, развалившемся служебном москвиче, куда папа, человек ростом метр девяносто, влезал с трудом.
С раннего утра и до обеда он лечил рабочих. Запомнилась такая картинка: мы с папой приехали в больницу, навстречу выбежала пожилая санитарка, тряся пробиркой: «Профессор! У Мамедова моча пошла». И отец, рассматривая содержимое, радовался так, будто обнаружил бриллиант.
Часа в два дня водитель вез его на той же развалюхе в Четвертое управление Минздрава, где папа работал главным специалистом. Лечил больших людей — первых, вторых и третьих секретарей компартии Азербайджана. Причем не только лечил, но и со многими дружил, играл в нарды на досуге. Профессора Гусмана, замечательного кардиолога, обожали буквально все. Он был порождением новой системы, прошел войну главным терапевтом Каспийской военной флотилии. Гигант! Я и Миша, да простит меня брат, — слабые подобия папы.
Иногда мама говорила отцу:
— Мона! Попроси квартиру наконец. Тебя все любят, уважают — не откажут.
— Лока! Они все знают. Сами придут и сами дадут, — почти по Булгакову ответил папа.
Никто не пришел, ничего так и не дал. Папа умер в своем кабинете в тех самых Сабунчах...
К тому времени маленькая комнатка соседей отошла нам — тети Кати и дяди Стасика не стало. Но глобально это ситуацию не улучшило, как вы понимаете. Удобства остались на улице, было тесно. Когда Миша женился, его жена Джамиля устроила душ в бывшей кухне...
— Вы оказались в медицинском институте под папиным влиянием? Как он, доктор наук, отреагировал на то, что сын, получив диплом и даже написав диссертацию, вышел на сцену? Как воспринимал все эти ваши хи-хи, ха-ха?
— Протестую! Коммент про хи-хи, ха-ха меня огорчает. Я хорошо учился, много лет проработал в сумасшедшем доме! Хотя в медицину, честно говоря, не собирался. Ненавидел все эти кости, скелеты... Но папе же было приятно: старший сын наследует его профессию! Конечно, прямо он не говорил: «Юлик, иди во врачи». Папа был выше этого. Учился я замечательно, хотя в институт почти не ходил — занимался самодеятельностью. Мне повезло, что голова так устроена — могу прочитать на перемене любой материал и на час всю информацию удержать.
Когда я поступал, отец сказал:
— Сдавай экзамены сам, никому звонить не буду! — и уехал в Кисловодск отдыхать.
— Папа!!! — закричал я с трагичностью вслед и — что делать? — сел зубрить.
В итоге одна четверка, остальные — пятерки. Нас, прилично сдавших вступительные, собрали, чтобы после собеседования из ста человек оставить двадцать пять. Мы столпились в коридоре, в аудиторию вызывали по одному. Смотрю, товарищи выходят мокрыми от пота, с бешеными глазами, будто после пыток в белогвардейском штабе. Баку, лето, жара! Наконец моя очередь. За столом сидит цвет профессуры: в центре — ректор Эйвазов, по бокам от него еще два светила медицины. Все трое, как мне тогда казалось, ужасно старые — лет по шестьдесят. У всех строгие лица. И перед ними я — семнадцатилетний мальчишка, трясущийся от страха. Вдруг один из «стариков» наклоняется к профессору Эйвазову и тихо по-азербайджански говорит:
— Это сын Соломона...
И все дружно заулыбались так, будто вошел Санта-Клаус.
— Иди, сынок, учись...
Ту же фразу я услышал много лет спустя, когда решил поступить на Высшие курсы режиссуры. По тем временам это было сродни полету в космос — второе образование, да еще в Москве!
Я уже был известным в городе человеком, капитаном прославленной команды КВН. После успешного сезона побед меня пригласили в ЦК партии. Строго спросили:
— Чего ты хочешь, Юлий?
Все ожидали, что попрошу машину или даже квартиру. А я сказал:
— Хочу путевку в Москву, учиться режиссуре.
Партийные начальники переглянулись:
— Иди, сынок, учись...
— А что диссертация по медицине? Вы ее так и не защитили?
— Я написал серьезную работу «Клинико-психологические корреляции при церебральном атеросклерозе», принес папе переплетенный том. Но защищаться не было смысла — я же не собирался работать по профессии. Конечно, КВН сбил меня с пути. Сейчас был бы членкором, врачом-психиатром, возглавлял кафедру в каком-нибудь институте. Возможно в Баку, а может, в Саратове. Но жизнь сложилась как сложилась, и я точно знаю: мама и папа мной гордились.
— Юлий Соломонович, так каким образом в вашу жизнь ворвался КВН?
— В 1964 году, когда, наверное, ваш дедушка еще даже не женился на вашей бабушке, в Баку пришло Центральное телевидение. Однажды мы проснулись и увидели парад на Красной площади, концерт в Большом театре, «Голубой огонек» и... КВН. Город в ту же минуту «заболел». Помню, я просто обалдел от молодых ребят-ровесников, которые так здорово шутят. КВН шел в прямом эфире, в прайм-тайме, как сейчас говорят, три — три с половиной часа! В то время передача была на пике популярности, в момент трансляции улицы городов пустели, транспорт останавливался. Спустя короткое время по всему Баку стали создаваться команды. Буквально все — от школьников до студентов и от военнослужащих до заключенных в тюрьмах — играли в КВН.
Когда возникла идея провести городское первенство, я внештатно работал в ЦК комсомола и оказался одним из тех, кто это первенство провел. Штаб КВН располагался в ДК Ильича, где и прошли первые выступления бакинских команд.
Игры были потрясающими: с декорациями, костюмами, с трансляциями на местных телеканалах. Например когда мы обыгрывали тему авиации, девочки появлялись в форме стюардесс и раздавали зрителям «Взлетные» конфетки. И в виде авиабилетов с багажными квитанциями — приглашения для зрителей. Вы спросите: «Откуда деньги, Зин?..»
— С языка сняли вопрос!
— Нам покровительствовал профсоюз нефтяников и нефтехимиков. Тогда вообще все было проще — идешь пробиваешь идею и делаешь. Лидеры профсоюза увидели, что получается действительно круто, и проблем с финансированием не возникало. Тем более что нам оплачивали лишь перелеты и гостиницу, все остальное мы придумывали и делали сами.
— Любопытно, а приглашения на игры приносили прибыль? Хотя бы небольшую.
— О чем вы говорите? В шестидесятые — семидесятые они не могли быть платными.
В 1965 году мы создали сборную команду Баку. Капитаном избрали меня. Хотя до этого я не играл, а был председателем бакинского «Клуба веселых и находчивых», вел выступления.
— Как Масляков?
— Не так же, конечно... Но как-то вел. В итоге однажды меня делегировали в Москву. Поехал в молодежную редакцию телевидения, познакомился с ребятами.
— Это так странно звучит! Без связей, без рекомендаций просто приехали и заявились на ТВ?
— У меня и сейчас сохранился запас энергии, а тогда Юлик Гусман был клокочущим Везувием! Блин, хорошо сказал!
И так мы сразу подружились, что меня сразу пригласили в жюри первенства. Тогда же случилась первая и последняя ничья в истории «Клуба веселых и находчивых» — мне настолько понравились обе команды, что я принялся уговаривать товарищей по жюри поставить пятерки обеим. Голосование ведь иначе проходило — собирались кучкой, обменивались мнениями и после обсуждения кто-то один оглашал результат.
Помню, как я наблюдал за подготовкой Александра Янгеля — капитана команды КВН Днепропетровска. Саша — сын великого конструктора ракетно-космических комплексов Михаила Янгеля. Так вот, он вышел в коридор, чтобы за пять минут написать ответ на вопрос команды соперников есть ли жизнь на Марсе. При мне ходил молча, обдумывал. А когда сочинил, сначала зачитал мне:
Чтоб ответить на вопрос,Я послал на Марс запрос.Через час пришел ответ:«Не волнуйтесь, жизни нет».
Вскоре редакторы КВН по нашему приглашению прилетели в Баку оценить уровень городских игр. Мы устроили невероятную встречу, принимали их как королей.
У трапа выстроился почетный караул, скрестив над головами проходивших шампуры с шашлыком. Затем посадили гостей в автомобили и в сопровождении кортежа повезли на центральную площадь имени Ленина, где устроили парад кавээнщиков.
На следующий день состоялась игра, мы понравились, и нас пригласили на всесоюзное первенство. Это был сезон 1967/68. Тогда же случилась первая победа бакинцев над командой Воронежа и моя личная — в конкурсе капитанов.
— Помните подробности?
— Конечно. Но там ничего особо интересного не было. Расскажу о другом случае. Когда бакинская команда приезжала в Москву, нас заселяли в гостиницу «Спутник» на Ленинском проспекте. И вот наш первый телевизионный КВН. Целыми днями мы отсутствуем, репетируем, возвращаемся поздно. А на моем этаже работала омерзительная дежурная. Каждый раз, когда я брал ключ и шел в номер, она ворчала: «Ходят тут...» Наконец игра состоялась, ее посмотрела вся страна. Следующим утром я долго спал и когда вышел из номера, увидел за столиком дежурной ту самую тетку: «Ой, Гусман! Живой! Дайте, пожалуйста, автограф».
Тон был уже совсем другим. Я засмущался, расписался на какой-то бумажке, это был мой первый в жизни автограф. Потом мы с ребятами надели парадные пиджаки и пошли гулять по Ленинскому проспекту. Люди чуть ли не вываливались из окон троллейбусов, чтобы увидеть кавээнщиков живьем.
Дальше мы выиграли чемпионат года, а в 1970-м Кубок чемпионов всех лет. В финале бились насмерть с одесситами, нашими самыми близкими друзьями. Бакинцы всегда были лучшими в театрально-постановочных конкурсах, а парни из Одессы славились импровизациями. В тот вечер все было наоборот. До последнего мы шли ноздря в ноздрю, но я выиграл у Валеры Хаита в конкурсе капитанов. Разрыв составил всего очко!
— Это отец Ростислава — одного из участников «Квартета И»?
— Да, он. Игра шла долго, и после трех часов сорока минут нас просто вырубили из эфира. До сих пор в Одессе существует легенда, что якобы Гусман договорился об этом с Маратом, редактором КВН. Должен был состояться еще один конкурс, и одесситы были уверены, что его выиграют. Вот такой миф... Это был последний прямой эфир, потом КВН шел только в записи.
— Хочется узнать подробности закулисья. Например чем вы как игрок КВН гордитесь больше всего?
— Главное в КВН тех лет — импровизация, высший класс игроков. Чтобы вы правильно понимали — импровизировать без подготовки очень и очень трудно, поэтому у любой команды был запас так называемых резиновых ответов, которые подходили для любых вопросов противников. Жюри, конечно, знало об их существовании. Мы, кавээнщики, умеем версифицировать — сочинять рифмы. Писали «резиновые» шутки заранее, старались, чтобы они были смешными. Например противники задают вопрос. Тридцать секунд с командой думаешь, и не придумав ничего остроумного, произносишь заготовку:
Мы классику учили в школе,Мы возвращались к ней опять.Не вспомнили... Чего же боле?Что я могу еще сказать?
Жюри и внимательные кавээновские зрители прекрасно понимали, что это заготовка, поэтому получить за такое высокие баллы было невозможно, но хотя бы не стыдно.
В моей практике случились всего три хороших импровизации, которыми горжусь.
Игра «Парней из Баку» с МИСИ, 1968 год. Конкурс капитанов. Состязаются двое — я и Андрей Меньшиков. Задание: «Ваш корабль тонет. Ваши действия?» За три минуты я написал:
Родной корабль уходит на дноВместе с лоцманом, лотом и лагом.А рядом тонет еще одноПод гордым Андреевским флагом.Ты пишешь диплом,Имеешь детей и тьму кавээнских заслуг.Позволь тебе уступить, Андрей,Место в шлюпке и круг.А мне не страшна никакая беда,С меня как с Гусмана вода...
Зал рухнул!
Так вот, про Гусмана — это была заготовка. Ни за тридцать секунд, ни за три минуты шутку такого уровня не придумать.
Кстати, тогда ходило много острот про мои усы:
Капитан бакинцев Гусман,Улыбается он в ус нам.Капитаны без усов —Корабли без парусов...
— Эти строки принесли вам победу в конкурсе капитанов?
— Нет, не строки. Было еще одно задание. Андрей Меньшиков пригласил подняться на сцену свою очаровательную жену Танечку. А я в то время не был женат и попросил нашу бакинскую поэтессу, красивую женщину Изумруд Кулиеву, подыграть. Стоим вчетвером на сцене, Таня говорит: «Андрюша, поговори с Юликом как капитан с капитаном».
Тот вынимает из кармана два носовых платка и начинает ритмично махать, изображая флажковую семафорную азбуку, используемую на флоте. Все замерли, никто, конечно, ни хрена не понимает — и в первую очередь я. Хотя знал тематику игры и вообще-то должен был подготовиться, но как всегда не хватило времени. И вот стою покрытый испариной, лихорадочно пытаюсь найти остроумный ответ. Прямой эфир! Мама, папа, девушки видят, что ты не гений, а... чудак на букву М. Жуть! И заготовки никакой нет.
Вдруг меня осенило: я понял, что выигрываю! Это была та импровизация, которой действительно горжусь последние пятьдесят два года, знающий да поймет.
Говорю Меньшикову: «Андрюша, повтори, пожалуйста, вопрос». Все улыбнулись: ну понятно — несложный прием потянуть время. Андрей с сочувственной улыбкой отмахал мне что-то еще раз. Я подошел к микрофону, улыбнулся и начал стучать по нему а-ля азбукой Морзе: точка, тире, две точки...
Словами не описать, что творилось в зале. Зрители попадали на пол с костяным звуком! И они, и жюри по достоинству оценили импровизацию.
В чем же дело? Никто не понял, что передавал Андрей, никто не понял, что в ответ стучал я. И все решили, что Гусман ответил на том же непонятном для непосвященных языке.
Потом я узнал, что Андрюша тогда и правда выучил несколько сигналов и просемафорил что-то типа «Привет, капитан».
Второй случай — тоже из серии «удачные импровизации». Играли в литературный КВН — бакинцы против команды МФТИ. Капитаном у ребят был Ефим Аглицкий, умный красивый мальчик. Сейчас живет в пригороде Вашингтона.
Незадолго до этой поездки встречаю в центре Баку Володю Портнова, завлитотделом газеты «Бакинский рабочий», поэта и эрудита. Человека интеллигентного, тактичного и, как мне казалось тогда, ужасно старого — ему было лет тридцать семь. И он просит:
— Юлик, возьми меня на КВН, пригожусь!
Кто, Володя?! Нам — мэтрам, зубрам, рыцарям?! Попытался переубедить, но он гнул свое — бери, пригожусь.
Говорю себе: ну чего выпендриваться? Все равно вожу на игры огромное количество людей — полторы сотни болельщиков, пусть будет среди них по-настоящему интеллигентный человек. Согласился:
— Ладно, Володя, поехали.
И вот игра. Противник озвучивает вопрос:
— «И ха-ха-ха, и хи-хи-хи» — откуда цитата?
Мы сбились в кучку, авторы пытаются придумать шутку, остальные делают вид, что думают. Из задних рядов тянет руку Володя:
— Юлик, я знаю!
А время идет — тик-так... В моей голове проносится: самому идти к микрофону, просто улыбнуться в черные усы, блеснув тридцатью двумя зубами, и выдать заготовку или выпустить в горнило Портнова, который никогда не стоял на сцене перед камерами всего Советского Союза?
— Иди! — говорю. А сам думаю: «Будет позор, ну хотя бы не только мой, а общий».
Володя подошел к микрофону, одернул, как школьник у доски, пиджак и тихим голосом выдал:
«Люблю я парадоксы ваши,И ха-ха-ха, и хи-хи-хи,Смирновой штучку, фарсу СашиИ Ишки Мятлева стихи...
Михаил Юрьевич Лермонтов.Из альбома С.Н. Карамзиной».
Команда Фимы настолько обалдела, что шутки в ответ не прозвучало. Хотя и на этот счет у кавээнщиков есть заготовки типа «Вы угадали наш вопрос и натянули всем нам нос».
Кто-то пролепетал:
— Да, правильно...
Никто и представить себе не мог, что малоизвестное стихотворение знает бакинская команда.
Но это еще не конец! Новый вопрос противника: «Во саду ли в огороде...» — откуда это?»
Я понимаю — выигрываем, кто же не знает «Сказку о царе Салтане»:
Кучки равные кладетИ с присвисточкой поетПри честном при всем народе:Во саду ли, в огороде...
С убеждением «да я сейчас расквашу нос соперникам» сделал то, чего делать нельзя, — почувствовал себя кумом королю. Хрюкая от восторга, медленно направился к микрофону, бросил победный взор в зал, нагло взглянул в глазок операторской камеры и... понял, что напрочь забыл пушкинские строки. Блэкаут! Будто заслонка упала... Это не просто позор, это кавээновская смерть. Команда знает ответ, а капитан в ступоре с потерей памяти! Убить такого мало.
— И?..
— Главное как раз «и...». От полного отчаяния сказал: «Да промолвил князь Гвидон — это он!» — и указал на Фиму.
Зал и жюри снова рухнули, мы получили высший балл. Все решили, что я, разумеется, узнал первоисточник и даже не поленился придумать немудреное двустишие. Но когда вернулся к команде, меня едва не линчевали. Ребята все поняли.
— Юлий Соломонович, а что за знаменитая шутка с усами, которая гуляет в Интернете?
— Был сезон, когда мы победили во всех играх и на финале я выдал:
Усы теперь лишь тема для пародий.Сезон открыт, усатые не в моде.И если из всей кавээнской красыЗапомнился я лишь усами,То вот вам, товарищи, мои усы, —
тут я снял их, повесил на микрофон и продолжил: —
И пробуйте шутить сами!
Эту шутку мы придумали с друзьями-одесситами. В начале игры я тихонечко вышел из зала, гримеры меня побрили, наклеили искусственные усы такого же пронзительного черного цвета, это несложно. Помните хрестоматийный пример, когда Ленин бежал в Финляндию в образе рабочего Иванова — бритый и в кепке? Узнать же невозможно! Так и я без усов совершенно неузнаваемый — не только для зрителей, но и для самого себя. С девятого класса не видел себя в таком виде.
Вот, собственно, и все. С 1964 по 1972 год родилось всего три импровизации, которыми горжусь. А вообще хороших шуток был миллион. Их, кстати, всегда писали кавээнщики сами, авторов со стороны тогда не привлекали.
— Команда бакинцев вошла в историю КВН еще и своей формой. Ни у кого ее не было, кроме вас.
— До нас КВН был игрой без дресс-кода, как сейчас говорят. Максимум белый шарф, вот и все — его позволяли себе одесситы. Остальные команды на одежду вообще внимания не обращали.
Декорации, постановка — это все пошло от «Парней из Баку». Я понимал, что по уровню шуток и импровизаций можем проиграть той же Одессе. Значит, следовало добавить зрелищности. Так у нас появились блейзеры, синие пиджаки с гербом Баку — три огненных факела, и серые брюки. При этом я выглядел как торговец фруктами на рынке.
Валера Хаит, капитан одесской команды, был и остается сегодня утонченным поэтом. Матвей Левинтон, возглавлявший сборную Первого Московского медицинского института — такой большой добродушный богатырь. Слава Харечко, капитан команды Московского института нефти и газа, был похож на студента-кавээнщика с обаятельной лучезарной улыбкой.
Интересно, что в советские годы капитаны КВН были гораздо популярнее, чем народные артисты. Звучит как хвастовство, но это чистая правда. Однажды папа получил путевку в Малеевку — в писательский Дом творчества. Туда мы вместе и отправились. Как же отец был удивлен, когда известные артисты, отдыхавшие по соседству в своем пансионате «Руза», приходили к нам, чтобы повидать живьем Юлия Гусмана. И это не только меня касалось.
— Дружили, наверное, со многими небожителями?
— Я перебрался в Москву из Баку уже взрослым человеком. Но поскольку был популярным персонажем, вошел в круги творческой интеллигенции как горячий нож в масло. Хотя там принято иначе: сначала встречались в ЦДЛ, потом на всяких совместных тусовках, новогодних елках. Как люди сдруживаются? Как вот мы с вами — на всю жизнь после этого интервью.
Расскажу один случай. Однажды большой компанией собрались на дне рождения Галины Борисовны Волчек у нее на Поварской. Галя была тогда замужем за моим другом, ученым Марком Абелевым. Зима. За столом — Александр Ширвиндт, Высоцкий, Евстигнеев, знаменитые художники, поэты. Мы с Игорем Квашой, великим артистом, моим другом, были тамадами. Вдруг с мороза входит в роскошной шубе в пол, в меховой шапке с костяными украшениями — тогда я сказал бы Женя, теперь — Евгений Александрович Евтушенко. Все хохочут, оживленно болтают.
— Бери стул, садись, — говорят ему.
А Женя был человеком, который невнимания к своей персоне не выносил. Не раздеваясь, подошел к столу:
— Вы здесь сидите веселитесь. А я еду от друга, который умирает в больнице.
Все, естественно, попритухли. Тогда он спокойно скинул шубу, шапку и сел за стол.
Спустя время кто-то обратился к Высоцкому: «Володя, спой!»
Владимир Семенович, если просили, никогда не отказывался, при мне по крайней мере. Ну, может, не сразу хватал гитару, но и не ломался. Его все обожали — сумасшедшего, веселого! Володя взял инструмент и пошел в гостиную, за ним повалила толпа.
«А я буду читать стихи», — заявил Женя. И мы остались вдвоем. Уйти неудобно, для меня Евтушенко был не менее велик, чем Высоцкий. Первый раз увидел его в бакинской филармонии, где он читал свои потрясающие стихи. Их я знал наизусть. И вот сидим друг против друга, и он читает новое стихотворение о стилягах (это слово легко менялось на «комсомольцы»), а в двадцати шагах поет Высоцкий! Я тогда чуть не умер от желания раздвоиться. Наконец говорю:
— Жень, Володя обидится на тебя.
— Ты прав... Пойдем.
Входим в гостиную, там народ набился как сельди в бочке. В углу с гитарой Высоцкий. Евтушенко разрезал толпу, сел на пол в ногах у Володи, сказал: «Давай мою любимую» — и успокоился. А я застыл в дверях — абсолютно счастливый.
То время было невероятным... Очень жаль, что эпоха безвозвратно ушла. Возможно, так говорят все дамы и господа пожилого возраста, не знаю...
Думаю, и сейчас в компании милых талантливых людей вроде Максима Галкина, Вани Урганта, Гарика Мартиросяна, Юрия Дудя царит замечательная атмосфера: не утихает смех, все умно и искрометно шутят, ведь они потрясающие люди. Но для меня наступило совсем иное время. Многие друзья ушли, время несется с космической скоростью. И в этом некого винить.
— Не могу не спросить о вашей семье. Ведь не единым КВН заполнена жизнь?
— Я женат сорок три года на одной и той же замечательной, безумно красивой женщине. А как мы познакомились! Мне около тридцати, и хотя я и не был, мягко говоря, бабником, но женщин замечал и старался быть замеченным ими.
Пытался найти невесту, Москву раз пять обошел, но безрезультатно. И вот однажды приезжаю в Баку, еду с товарищами на море в Загульбу — прекрасное место, по пляжам которого гуляли Муслим Магомаев и прочие великие. Вдруг вижу: из воды выходит волшебная девочка в бикини, по ее стройному телу стекает вода. Афродита в пене морской!
— Кто это? — спрашиваю друзей.
— Валя, приехала из Франции. Ей шестнадцать.
Я, конечно же, попытался ухлестывать, но как ни старался, она ни в какую. Очаровательно улыбается, но не реагирует.
Через три года снова приехал в Баку, так и не найдя в Москве невесты. Пошел гулять и увидел на бульваре Валю с подругами. В кожаной курточке... Все, больше я ее не отпустил. (Валида Мурадовна преподавала русский язык в Вашингтоне, в Джорджтаунском университете. — Прим. ред.) Наша дочь Лола живет в Нью-Йорке, она юрист. Ее муж — английский лорд.
— Как вы его зовете?
— Шутливо Жамес. Полное его имя — Джеймс Рид Стюарт Бремнер. Зять из аристократов, потомок тех самых Стюартов.
Однажды у меня такая шутка родилась. Будто бы я написал письмо английской королеве с просьбой дать мне как родственнику Джеймса титул хотя бы барона. И получил ответ: «Вам присвоено пэрство. Можете называться сэром Юлием, или просто Срулием».
Внучке Наде, ее назвали в честь прабабушки Надежды Федоровны Мироновой, в мае исполнилось три года. Чаще зову ее Нюхой. Бывают дети как куколки — играют на пианино, танцуют. А эта — ураган! Ни секунды на месте не сидит. Такая же хулиганистая, каким был я в детстве.
Когда на свет появился старший внук Максимилиан, я зову его Мартыном, и жена прислала мне фотографию — «Ой какой невероятный мальчик!» и так далее, я сказал: «Валя, побойся бога! Бабушки и дедушки много тысяч лет умирают за все эти розовые пяточки». Но родилась Нюха, и я поплыл. Мой телефон полностью забит ее фотографиями.
Максимилиан типичный лорд — «сорри» все время. По-русски говорит как американский шпион в советском фильме: «ЗдраВСТвуй, дЭдушка». Все понимает, но говорит с сильным акцентом, хотя и Лола, и Валя, и няня — все с ним разговаривают по-русски. Но среда! А я хочу, чтобы внуки читали в оригинале Чехова, Ильфа и Петрова.
— Юлий Соломонович, мы живем в трудное время. Как держать себя в руках? Что скажете как врач-психиатр?
— Каждый придумывает собственную модель поведения. Паниковать глупо, но смеяться над тем, что происходит, еще глупее. Давайте просто жить.
Каждый выбирает для себяженщину, религию, дорогу.Дьяволу служить или пророку —каждый выбирает для себя.
Красивый финал, правда?
Статьи по теме:
Свежие комментарии