С появлением детей и сам человек меняется! Он уже не свой собственный. Особенно если есть риск потерять здоровье. Мысль «Подожди-подожди, а если что-то пойдет не так, кто будет растить твоих ребят?» быстро охлаждает самые горячие головы.
— Когда мне маленькому взрослые не разрешали смотреть вечером фильм, я потихоньку стоял у приоткрытых дверей гостиной и заглядывал в щелку. Поэтому с творчеством Николая Васильевича Гоголя впервые столкнулся в сильно дошкольном возрасте. Показывали легенду отечественных фильмов ужасов — «Вия». И вот ты один в комнате, когда все думают, что уже десятый сон видишь, следишь за стремительно седеющим Леонидом Куравлевым или за полетом Натальи Варлей в гробу. А вокруг темнота! Уже и мурашки по спине, и досада, что ослушался и стал смотреть, но оторваться не можешь. Смотришь и боишься. Надо признать, «Вий» произвел на меня настолько сильное впечатление, что по сей день, несмотря на незамысловатость советских спецэффектов, кажется самым страшным фильмом.
Потом были «Вечера на хуторе близ Диканьки», которые бабушка читала мне на ночь. Если задуматься, весьма оригинальный выбор! Хотя, возможно, все потому, что по образованию она физик-математик и воздействие художественной литературы на неокрепший детский ум просто никогда не брала в расчет. Не скажу, что понимал все, более того, под финал частенько засыпал, но цветущие папоротники, утопленницы и прочая нечисть исправно записывались на подкорку. В общем, даже как-то нелогично получается — а почему «Вия»-то нельзя было посмотреть?..
Потом уже в Калининградском областном театре (я родом из Прибалтики) увидел «Мертвые души». Когда переехал в Москву и по каким-то своим делам приходил на «Мосфильм», на стенах киностудии меня встречала все та же экспозиция кадров из старого «Вия» — седой Куравлев, Панночка. То есть Гоголь меня просто преследует! Моя супруга Екатерина Стеблина, кстати, актриса «Гоголь-центра».
Когда получил предложение сыграть Данишевского в новой картине «Гоголь. Начало», стал анализировать и с удивлением обнаружил, что каким-то мистическим образом с великим русским писателем связана вся моя жизнь. Вот сейчас снимаюсь в Геленджике, в проекте, который, казалось бы, к Николаю Васильевичу или мистике вообще никаким боком! Это сериал «Юристы» для НТВ про будни провинциального адвокатского бюро. Но студия, в которой мы работаем, не поверите, располагается именно на улице Гоголя!..
— С ума сойти! Может и странная аналогия в голову мне пришла, но вот мистика, Гоголь, Геленджик... А вам когда-нибудь цыганки гадали?
— Лично мне нет, но свидетелем одной истории я стал. Дело было на курорте — то ли в Сочи, то ли в Адлере, куда мы с мамой выбрались на море. Ей, как водится, на улице предложили узнать дальнейшую судьбу, и по неясной причине мама на эту удочку попалась. Нагадали по тем временам на чудовищную сумму — двадцать пять рублей! Я очень хорошо запомнил это происшествие, несмотря на то что мне лет пять только исполнилось. Мама потом долго плакала. С тех пор не очень люблю гадания.
— А говорят, у вас бабушка по отцовской линии — цыганка.
— Я и отца-то видел всего несколько раз, а бабушку не знал вовсе. Мама рассказывала про нее, и очень может быть, что она была именно цыганкой. Но поскольку сам ее не застал, бабушка превратилась в некий мифический персонаж моего детства: ее припоминали, когда я вел себя «как кочевник». Даже сейчас если усну в мамином доме в спортивном костюме под пледом, обязательно мне припомнят мою каплю цыганской крови.
Воспитывала меня мама. Она выбрала странную профессию дирижера — согласитесь, редко увидишь в этом качестве представительницу прекрасного пола. И меня приобщила к миру нотной грамоты.
— Это мама вас определила в военно-музыкальное училище?
— Как мне тогда показалось, я захотел этого сам — дворовая история. По соседству с нами жили, да и сейчас живут друзья детства — братья Манохины. Идея всей компанией идти в военно-музыкальное принадлежала им. Мы посчитали, что это романтично, мужественно и все такое, мама просто поддержала. Но, к счастью, бог миловал и я покинул заведение через неделю или две. А вот Манохины остались, до конца учились. Правда, потом они тоже не связали жизнь ни с армией, ни с оркестром.
Абсолютно не мое место. Я рос в любви, меня окружали женщины, все было мягко и интеллигентно. А тут тебе, подростку, выдают ношеные кирзовые сапоги, ты должен бегать в шесть утра по пояс голым, заниматься строевой подготовкой. И прапорщик орет так, будто ты на другом конце земли, и брызжет слюной, потому что ему не нравится, как вымыт пол в туалете! Это разительно отличалось от той жизни, к которой я привык. В результате четырнадцатилетний балбес, конечно, звонил маме, умоляя забрать. Наверное, печаль моя была вполне убедительна, и мама вызволила. Да, мне же там выдали тромбон! Вы знаете, что это такое? Здоровенная труба, которая весьма слабо коррелировалась с моими тогдашними габаритами — я был некрупным мальчиком. В общем, от тромбона и кирзовых сапог мама избавила, а музыка осталась в сердце навсегда. По сей день это хобби, мне нравится импровизировать, сочинять. Правда инструменты выбрал более симпатичные: поигрываю на гитаре и фортепиано. Есть такие праздничные моменты в моей жизни.
— Гоголь, который вас преследует, знаменит своими фобиями. Ненавидел слизняков, опасался быть похороненным заживо... Что скажете о своих страхах?
— Есть такие, но попроще, эдакие легкие фобийки. Мне тридцать пять лет, и психика вроде устойчивая. Но существует одна мелочь, на которой себя периодически ловлю, — мне сложно идти по тротуару в одном направлении с автомобильным движением. Все время кажется, что кто-то въедет в спину. История эта тянется из детства, когда я ходил в школу вдоль достаточно оживленной дороги. И каждый раз путь был стрессом — почему-то все время казалось, что одну из едущих по шоссе машин обязательно вынесет на тротуар и она меня собьет. Ничего подобного, конечно, не произошло, я жив-здоров и даже снимаюсь в кино, но вот это неуютное ощущение периодически напоминает о себе.
Вторая моя фобия, думаю, хорошо знакома большинству актеров — очень страшно забыть текст на сцене! Даже учитывая то, что сейчас вообще не играю в театре, это один из главных моих кошмаров. Хотя тоже непонятно, откуда он пошел. Слова свои забывал один раз в жизни, и ничего ужасного не произошло. Я должен был петь, а текст вылетел из головы, но взял себя в руки и своими словами допел, выкрутился.
В кино подобная ситуация случилась тоже однажды и довольно давно. Снимали картину «Русский треугольник», и это был мой первый эпизод — диалог с Костей Хабенским. Вот сел напротив него, знаменитого, и думаю: «Что я вообще тут делаю?» Сам-то артистом был начинающим, сомневающимся. Когда прозвучала команда «Мотор!», понял, что занятый своими размышлениями, вообще не помню, что говорить! Из головы вылетело решительно все — как меня зовут и где я по сценарию нахожусь! Жутковатое чувство. Хотя если разобраться — ну что тут такого? Ты же человек, не робот, и такая ерунда с каждым может случиться, даже и с Костей Хабенским. Главное не запаниковать, не зажаться еще больше. Все на площадке отнеслись к моей растерянности с пониманием, а больше ничего и не нужно, по сути. Поддержка — это же так просто.
А бывает, режиссеры, от которых и такой мелочи не дождешься, орут: «Ты совсем идиот?!» Утрирую, конечно, но ведь подобное не редкость, особенно в отношении молодых актеров. И когда вижу такое, понимаю, что сейчас происходит ужасная ошибка. Есть артисты — с них как с гуся вода, как их ни назови. А есть другие, которые из-за крика режиссера впадают в подобной ситуации в такой ступор, что вообще почву под ногами теряют. Я из таких, во всяком случае раньше был. Сейчас, когда уже съел в профессии некоего небольшого зверька, стал поспокойнее. Впрочем, все равно хочу сказать им: «Господа режиссеры, будьте чуткими к актерам, существа мы нежные, с фобиями. Но стараемся же!»
— Над чем сейчас работаете? Какого демона играете?
— Действительно, артиста Артема Ткаченко почему-то принято позиционировать демоном... Но все в корне не так — это какая-то трагическая цепочка совпадений. У меня, чтоб вы знали, сыгранных положительных и отрицательных персонажей точно поровну! Но отрицательные выходят на экран, а положительные застревают, лежат на полках, и их не показывают зрителю. Сейчас надеюсь разбить этот не очень лестный стереотип. Мне хочется, чтобы публика воспринимала меня разным. Ближайшей осенью жду показа нескольких кино и телеработ, где я добрый, хороший и весьма симпатичный. К примеру должна выйти комедия «Что-то не так с родителями», где мы играем с Равшаной Курковой. Мой герой и ее героиня однажды сталкиваются в приемной семейного психолога, где ищут решения проблем с собственными детьми, и доктор предлагает им на время поменяться отпрысками... Очень доброе, на мой взгляд, кино — позитивное, семейное и светлое.
— В позитивном и светлом фильме легко работалось с бывшей женой?
— Легче не придумаешь. Мне с Равшаной вообще комфортно, у нас прекрасные отношения, дружим много лет. Проверенные люди, пошли бы друг с другом в разведку.
— В интервью вы несколько раз говорили, что мысль материальна...
— Абсолютно! Глупо, конечно, утверждать, что все складывается именно так, как мне того хочется. Но какие-то важные вещи сбываются. Хотя можно путать реализацию мысли и целенаправленное исполнение собственной мечты... Вполне возможно, это вообще одно и то же. Потому что если ты чего-то страстно хочешь и очень в это веришь, то в итоге, наверное, это получаешь. Во всяком случае, у меня так. Может быть, это произойдет не тогда, когда ты этого ждешь, а через год, два...
— А вы случайно не планировали, что браков будет три?
— Конечно нет. Просто я приличный мужчина и начиная встречаться с женщиной, сразу предлагаю ей руку и сердце. А если серьезно, никогда не думал об этом. Но так уж произошло.
Впрочем, это даже прекрасно, что все именно так случилось, потому что у меня появился личный опыт и второго такого ни у кого нет. Его невозможно забыть, отменить или поменять. Да, иногда жизнь складывалась драматично, но что тут поделаешь! Благодаря именно этому опыту у меня родились дети Тихон и Степан (старший сын появился в браке с актрисой Евгенией Храповицкой, младший родился меньше года назад у актрисы Екатерины Стеблиной. — Прим. ред.) — совершенно разные, но замечательные.
Несмотря на то что мы не живем все вместе, видятся братья довольно часто и мальчишек связывает очень трогательная любовь. Тихон о Степе заботится. Если маленький начинает плакать, Тихон бежит к нему и кричит: «Степаша, Степаша, я здесь!» Взрослый мальчик, ему уже четыре с половиной. Ездили вместе к бабушке в Калининград на море, и я ими откровенно любовался — сказочной красоты, сообразительные, и такая в них непосредственность и искренность! Стараюсь проводить с сыновьями как можно больше времени, несмотря на плотный график работы. Пользуюсь любыми возможностями. Выдалось два выходных — собрались и отправились к бабушке. Катя с малышом ко мне недавно приезжали на неделю на съемки.
С появлением детей и сам человек меняется! Он уже не свой собственный. Каких-то вещей не можешь себе позволить, особенно если есть риск потерять здоровье. Мысль «Подожди-подожди, а если что-то пойдет не так, кто будет растить твоих ребят?» быстро охлаждает самые горячие головы.
Я всегда был неравнодушен к детям, а теперь, когда у меня их двое, понял, что в сердце вмещается очень много любви. Громадное количество любви! На самом деле каждый из отрезков жизни очень ценен, и слава богу, что все это было. Не стоит бояться заходить в одну реку дважды или даже трижды. Может и пафосно прозвучит, но я действительно так думаю.
— Актерская привычка — складывать в копилку и плохое, и хорошее?
— Не думаю, что это всегда осознанно. Со мной однажды произошел неприятный случай: ночью в гараже у моего товарища случился эпилептический припадок. А я ни сном ни духом, что он болен, что делать — не знаю. Испугался, отчаянно пытался вспомнить, как можно помочь человеку в такой ситуации. Уложил его на бок, вытащил язык — говорят, что им можно подавиться в припадке. И вот его колотит, синий весь. А я поймал себя на мысли, что анализирую собственные чувства! А что если с ним случится самое ужасное?.. И что ты будешь ощущать? Запоминаю, как развивался страх, как уходил потихоньку... Конечно, все хорошо закончилось, товарищ мой очнулся. А я подумал: насколько актеры все-таки безнадежные люди. Даже в жуткие моменты профессия тебя не отпускает, невольно начинаешь препарировать ситуацию.
— Эта история все-таки из реальности, а откуда вы берете образы нереальные — как маньяк из спорного фильма «Индиго»?
— Он мне приснился. Злодеев пришлось поиграть немало, фантазия не безгранична, прототипов, слава богу, немного... Вот мой герой взял и приснился, причем в конкретной сцене. Я рассказал свой сон режиссеру Роме Прыгунову. Ему понравилось, и эпизод, в котором мой маньяк дирижирует в башне, вошел в фильм. Кстати, сыграть эту сцену достоверно помогала мама — показала дирижерские четверти и получетверти.
А вообще я никогда не старался сыграть поганца-мерзавца, в котором нет ничего человеческого, только «ЗЛО» написано большими буквами, как на заборе. Напротив, пытался, как учил великий Станиславский, найти в плохом человеке хорошее и оправдать с точки зрения обстоятельств. Поэтому каждого своего героя, пусть даже самого коварного, я по большому счету люблю и точно найду ему оправдание.
— Не мы такие — жизнь такая? Или против судьбы не попрешь?
— Я много думал на эту тему. Вот есть термин «судьба», который кто-то придумал. Но при этом судьба — это цепочка совпадений, череда принятых решений, поступков — впопад и не очень. Верить ли в то, что мы можем изменить судьбу? Наверное. Вроде могу совершить поступок не такой, а другой. Но кто знает, не предначертано ли и это изменение? Думаю, мы вряд ли когда-нибудь отгадаем загадку. Мне близка версия, что даже изменение водоворотов судьбы предопределено заранее.
Вот главная тема сегодняшнего разговора фильм «Гоголь. Начало» — тот еще аттракцион! Раз! — и сюрприз, неожиданность. Столовую моего героя Данишевского снимали в знаменитом Доме юриста. Абсолютно сумасшедший памятник архитектуры. Никогда не интересовался плотно подобными темами, но особняк Кельха — это что-то! Попадаешь в готическую столовую с огромным камином, украшенным геральдическими фигурами, витражи на окнах, скалят пасти деревянные львы — и будто ты уже не ты, а и правда какой-нибудь Данишевский.
Нам рассказали историю особняка — чистый Гоголь! Дом построила для своей семьи богатая наследница золотопромышленника Варвара Кельх, до замужества Базанова. Фамилию Кельх она получила, когда по неясной причине вышла замуж за обедневшего немецкого дворянина. Причем сначала отдала свое сердце старшему Кельху, Николаю Фердинандовичу, но он вскоре умер. А года через два вдова связала себя узами брака с его младшим братом Александром. Большая поклонница ювелирных изделий, Варвара владела второй после императорской коллекцией пасхальных яиц работы Карла Фаберже. Говорят, в дни приемов их выставляли для обозрения на каминную полку в той самой столовой, где мы снимали. И якобы рядом со столовой сохранилась сейфовая комната, мало уступающая современным аналогам, что логично при таких-то богатствах.
Откуда у семьи Кельх возникла страсть к неоготике, история умалчивает. Их жизнь на рубеже исторических перемен тоже по большей части загадка. Известно, что после революции 1905 года Кельхи развелись. Варвара уехала в Париж, откуда долго высылала Александру Фердинандовичу средства на содержание его самого, дома и двух дочерей, которые почему-то остались с отцом в Петербурге.
После революции 1917 года особняк отошел государству. Кельх женился на работнице фабрики, вроде как даже торговал папиросами. Следы Варвары затерялись во Франции. А в их готическом особняке советская власть открыла Школу экранного искусства, артистов здесь учили! Потом дом отошел юристам, а сейчас, ровно через сто лет после Октябрьской революции, мы снимали там «Гоголя». Питер — потусторонний город, тут иногда смешиваются время, места, люди...
— Неподалеку от вашей съемочной площадки на Васильевском острове раньше жил один художник, обладатель уникальной коллекции посмертных масок. Один из ее экспонатов, маска Николая Васильевича, поразила меня. Кажется, она застыла в усмешке.
— Вокруг Гоголя огромное количество мифов и легенд, уже не разобрать, что правда, а что придумано, навеяно. Но вроде как считается, что последней его фразой была «Как сладко умирать!» Тогда и хитрая усмешка объяснима.
Гоголь переживал, что находится как писатель в тени Пушкина. Я читал где-то об этом. А вот ничего подобного! У нас есть Пушкин и есть Николай Васильевич, огромный и железобетонный, как небоскреб. Совершенно отдельный гений. Иногда познакомишься случайно с человеком, пять минут поговоришь и думаешь: «Ничего себе! Это же Чичиков!» На центральных телеканалах особенно много таких попаданий, только щелкнешь пультом, и вот они как на ладони — хлестаковы и коробочки! То есть Николай Васильевич создал образы, актуальные на все времена. Думаю, поэтому классика — это классика.
Редакция благодарит за помощь в организации съемки кафе «Женева» и торгово-развлекательный комплекс «Павлово Подворье»
Статьи по теме:
Свежие комментарии