«Я помню день, когда уезжал Крамаров. В квартире было несколько друзей, он на наших глазах закрывал полупустые чемоданы. Ничего с собой не вывозил, все оставил второй жене, Марии, с которой расстался несколько лет назад. Сава переживал, но не за то, как устроится там, а за то, что будет здесь. Он уже знал, что фильмы с эмигрировавшими актерами идут под нож», — вспоминает друг актера Александр Левенбук.
Втот период, когда лицо Крамарова уже знал каждый человек в СССР, Савка нередко приезжал ко мне домой, в Марьину Рощу. Парковал свой «жигуленок» и нырял в подъезд, стараясь не привлекать к себе внимания. «Я привез тебе сценарий новой картины, где мне предложили роль. Давай посмотрим!» Обычно выяснялось, что роль ему дали эпизодическую, и текста на весь фильм едва наберется на страницу, а то и вовсе одна фраза. Но Савка был счастлив: «Давай работать над текстом!» И мы начинали, то и дело прерываемые стуком в дверь, в которую заглядывал кто-то из моих соседей. «Ой, это вы! Ой, а можно автограф?» Сава откладывал сценарий, вставал, шел на лестницу фотографироваться или расписываться. Красивый, важный, уверенный в себе… Звезда, одно слово!
Первый раз я увидел его за кулисами какого-то капустника — мы, студенты, подрабатывали на таких мероприятиях. Я тогда учился в медицинском, Сава — в лесотехническом, оба участвовали в самодеятельности. Как это обычно бывает, стоя за кулисами, познакомились.
Он произвел на меня впечатление серьезного, интеллигентного парня. Как я потом узнал, Крамаров довольно рано потерял отца. Тот был адвокатом, и его арестовали — что-то не то сказал на суде, защищая «вредителя». Потом пришло сообщение, что отец в тюрьме покончил с собой. Сава всегда говорил: «Я знаю, что его убили...» Крамарова воспитывала сначала мама, а потом дядя. Но все это Сава рассказывал мне позже. А тогда мы просто обменялись парой фраз. Я спросил: «Ты из какого института?» — «Из лесотехнического. В театральный не приняли». — «Хочешь быть актером?» — «Хочу. Но не знаю, что дальше будет».
Свежие комментарии