Создатели «Игры престолов» и я как режиссер с самого начала знали, что на Арью возложена миссия...
Создатели «Игры престолов» и я как режиссер с самого начала знали, что на Арью возложена миссия уничтожить Короля Ночи...
О кухне «Игры престолов»
— Алик, когда вас позвали оператором на «Игру престолов», вы прописали в контракте, что позже в проекте займете режиссерское кресло.
— Дело в том, что я долгое время работал оператором, включая сериалы HBO «Клан Сопрано» и «Рим», во втором сезоне которого успешно сменил квалификацию. В эпизодe «Герои Республики» наконец-то удалось выступить в качестве постановщика. Именно с этого момента я начал серьезно двигаться в направлении режиссерской деятельности, как вдруг раздался звонок из «Игры престолов» с предложением переквалифицироваться обратно в операторы. В моем представлении это означало только одно — огромный шаг назад. В результате продюсеры пошли на мои условия: на двух первых и двух последних сериях первого сезона я согласился поработать оператором, но только если в дальнейшем — во втором, третьем и четвертом сезонах — будет дозволено принять участие в проекте как режиссеру.
Никто из нас с самого начала не предполагал, что сериал ждет такой грандиозный успех. Диву даюсь, почему это произошло?! Есть ведь немало других хороших проектов.
— В России самые ярые поклонники даже называют своих детей в честь героев саги: Санса Петровна, Бриенна Ивановна, Арья Васильевна...
— Да вы что? Очень смешно! В США я о подобных фактах не слышал.
— Известно, что продюсеров пилот не устроил и его решили переснять. Вы видели тот «секретный эпизод»?
— Не сказал бы, что его плохо сняли. Просто шоураннеры решили поменять некоторых актеров: роли Кейтилин Старк и Дейенерис в результате сыграли другие актрисы... Сценарий переписали — от пилота осталось всего три минуты. Именно нас вызвали его «починить». Заменили и место съемок: сначала Винтерфелл располагался в Шотландии, а Пентос — в Марокко, мы же работали в Северной Ирландии, Хорватии и на Мальте.
Первую встречу Ночного Дозора с Белыми Ходоками снимали в одном из парков Северной Ирландии в конце лета. Поскольку «за Cтеной» всегда зима, покрыли часть зеленого массива искусственным снегом. Актерам в шубах было жарковато, пот лился градом, и после каждого дубля их освежали. Киту Харингтону — Джону Сноу, чье одеяние весило двадцать килограммов, под полами тяжеленного плаща даже провели специальную систему охлаждения. Но это уже много позже. В первых двух-трех сезонах такой роскоши, честно говоря, бюджет не позволял.
Четкого образа Ходоков тогда еще не было, он созревал постепенно. Но именно то, что в первых сериях их показывают как неведомую страшную угрозу, заставляло воображение зрителя работать лучше спецэффектов.
— Актерам тоже приходилось включать фантазию, когда, например, они появлялись в кадре с несуществующими драконами, которых потом дорисовывали...
— Актерам действительно приходилось частенько играть с воздухом, воображая сказочное существо или какие-то предметы. Например в конце первого сезона Дейенерис стоит на пепелище с новорожденными драконами: двоих за ее спиной просто дорисовали на хромакее, третий, которым она прикрывает низ живота, был игрушкой. Потом его переделали с помощью компьютерной графики в Дрогона.
А вот костер, на котором сжигают тело Кхала Дрого (то есть манекен), был настоящим. Однако с дорожками, чтобы в него могла войти дублерша Эмилии Кларк в защитном костюме. Вся группа кинулась смотреть, как Мать Драконов пройдет через пламя.
— На «Игре престолов» работали потрясающие гримеры. Читала, что Рори Макканну, сыгравшему Пса Клигана, ожоги на лицо накладывали по нескольку часов.
— У Рори был самый длинный рабочий день, на площадку он приходил ночью, чтобы успеть к началу смены.
— Ходит байка, что Шон Бин играл в футбол отрубленной головой своего героя Неда Старка. Пытался таким образом смириться с ее потерей?
— Не припомню такого, наверное, очередной миф. Это был слепок с лица Шона Бина — долгий, сложный и дорогостоящий процесс. Кому позволят играть в футбол головой стоимостью тридцать тысяч долларов?
— В одной из сцен Одичалая, провожатая Брана, лихо освежевывает кроликов. Использовали муляжи?
— Нет, тушки настоящих кроликов, после съемок их утилизировали. На американских проeктах пищу, которую используют в качестве реквизита, киногруппе есть не полагается. Исключение — когда герои по сценарию что-то едят в кадре... При этом обязательно учитываются вкусовые требования актеров: Питер Динклэйдж всегда указывает в контракте, что он вегетарианец. И если его Тирион Ланнистер ест стейки, их изготавливают из продуктов, которые в кадре легко выдать за мясо, — скажем из сои.
— Трудно было работать с лютоволками, которых в саге изображали северные инуитские собаки?
— По сценарию в первых двух сериях один из лютоволков должен перегрызть горло убийце, пытавшемуся зарезать Брана. Другой — вонзиться зубами в руку Джоффри, когда тот нападает на друга Арьи... Это только кажется, что собаку легко заставить прыгать куда надо, рычать или кусать дублера-дрессировщика. Требуются долгие тренировки. Но если животное в день съемок не в настроении, четыреста человек стоят и ждут одну собаку. В Америке в таких случаях говорят: «Это равносильно охоте за молнией, которую нужно поймать и поместить в бутылку».
— Ну вот, а утверждают, что животные и дети — самые лучшие актеры. Кстати, в первом сезоне исполнители ролей Брана и Арьи были малы и неопытны. С ними легко было договориться?
— Айзек Хэмпстед-Райт, сыгравший Брана, очень талантливый мальчик. Он похож на моего сына, я к нему так и относился, по-отечески: все терпеливо объяснял, как своему Саше.
Мэйси Уильямс в свои тринадцать лет настолько ответственно подошла к работе, что даже научилась фехтовать левой рукой, поскольку Арья — левша. Но все же перед каждой сценой с ней, как со всеми актерами, необходимо было поговорить, обсудить обстоятельства, в которые попадает ее героиня. В конце сезона режиссер Алан Тэйлор предупредил Мэйси:
— Нед Старк будет обезглавлен — это очень эмоциональная сцена.
— Поняла, — кивнула она.
Алан дал ей возможность собраться с мыслями, пообещав:
— Не начнем снимать, пока не будешь готова.
И только когда она подала знак, мы включили камеру. Кроме того, последний дубль, как правило, всегда отдается на откуп актерам: «Ребята, вы птицы, делайте что хотите, будто режиссера здесь нет». Актеры, включая Мэйси, прекрасно справились с задачей, и мы воспринимаем весь ужас казни Старка через эмоции его дочери.
— Именно в вашем эпизоде третьего сезона Мелисандра предсказала Арье: «Я вижу в тебе тьму! Из этой тьмы смотрят на меня глаза — карие, голубые и зеленые». Это стало одной из главных интриг последнего сезона — так Арья поняла, что должна убить «голубоглазого» Короля Ночи. А вы знали об этом с самого начала?
— Все истории героев были продуманы сразу и полностью, поэтому создатели «Игры престолов» и я как режиссер с самого начала знали, что на Арью возложена миссия уничтожить Короля Ночи. Правда сама Мэйси об этом не подозревала — мы же были связаны договором о неразглашении.
— Лесли Роуз и Кит Харингтон поженились будто назло судьбе, что отняла у Джона Сноу рыжеволосую Игритт. Насколько понимаю, киношный роман перерос в настоящую историю любви на ваших глазах?
— Когда наблюдал за Китом и Лесли, сердце заходилось от радости. В их игре не было ни грамма фальши — разговоры, взгляды, жесты были наполнены реальной любовью. Думал: «Такие светлые, чистые ребята, они друг друга заслуживают». Я снимал их в эпизоде «Подъем» третьего сезона, где Одичалые штурмуют ледяную Стену Ночного Дозора. В студии выстроили скалодром двадцать пять на шесть метров, потом его расширяли и удлиняли специалисты по визуальным эффектам. Карабкаться по шестиметровой отвесной стене — тяжелая физическая нагрузка для любого актера. А Харингтон накануне к тому же сломал стопу, но наотрез отказался от каскадера — все хотел делать сам. Дублер его заменял только в самые сложные моменты. Но если Киту что-то не нравилось, я просил каскадера переделать трюк как предлагает актер.
— Часто ли исполнители ключевых ролей просили заменить их дублерами в постельных сценах, которых в «Игре престолов» предостаточно?
— Эротические сцены всегда закрытые — на площадке присутствуют только самые необходимые люди. При этом актер всегда может потребовать заменить его в обнаженном виде дублером. У некоторых актрис в контракте прописано: грудь снимать только в профиль.
В первом сезоне «Игры престолов», если помните, много откровенных сцен с Дейенерис. Тогда еще совсем молоденькая Эмилия Кларк все делала сама, но при случае просила: «Можно поставить камеру сбоку, а не спереди?» К ее пожеланиям старались прислушиваться — на площадке всем должно быть комфортно.
— В ваших сериях третьего и четвертого сезонов прослеживаются, мягко говоря, непростые отношения откровенного садиста Рамси Болтона и Теона Грейджоя. Правда, что Иван Реон и Альфи Аллен подружились на проекте?
— Нельзя не подружиться, когда работаешь так тесно! Мы же знаем, что кино — игра. Вот злодей Рамси отрезает палец Теону, и тот кричит, распластанный на кресте, но в следующий миг камера отключается и Альфи с Иваном хохочут, прикалываясь друг над другом. Слышится команда «Мотор!», спрашиваю Аллена: «А теперь слезы?» — и он опять рыдает от боли в кадре.
В четвертом сезоне Теон после учиненных над ним издевательств превращается в человека со сломленной психикой. Перед сценой, когда Рамси моет своего пленника в ванне, мы с Альфи долго обсуждали, что такое стокгольмский синдром. Важно было показать, что Грейджой боится каждого движения Болтона, он весь как оголенный нерв, но при этом странным образом привязан к своему мучителю.
— Получается, что некоторые заклятые враги в сериале — в жизни закадычные друзья. Как и исполнители ролей Серсеи и Тириона...
— Да, они дружат. Не уверен, но как я понимаю, именно Питер Динклэйдж привел Лену Хиди на проект. И когда они с Серсеей переставали враждовать в кадре, тут же отправлялись вместе обедать, постоянно подшучивая друг над другом. Мне достались съемки одного из самых сложных моментов их отношений — суд над Тирионом. Было до чертиков приятно видеть и осознавать, какой исключительный актер Питер, насколько глубоко пропускает через себя чувства героя. Когда он с затаенной болью обращался к сестре и ее приспешникам: мол, те судят его за то, что карлик, в нем говорил и карлик-актер.
— В ваших сериях впервые в кадре появляются Бриенна Тарт и Грегор Клиган по прозвищу Гора. Доспехи этих гигантов, наверное, весили тонну?
— Доспехи и мечи для «Игры престолов» изготовили из пластика, поскольку в первую очередь мы думали о безопасности актеров и лошадей. Так что нет, латы не тяжелые. Гвендолин Кристи, и правда девушка очень высокая, под два метра ростом, оказалась человеком очень интересным. Хафтор Бьорнссон, сыгравший Гору, сущего монстра без эмоций и сострадания — в нем два метра и шесть сантиметров, — в жизни просто лапочка. У него, кстати, есть маленькая собачка, которую один из самых сильных людей в мире обожает.
— Джордж Мартин появлялся на площадке? Кстати, некоторые актеры, занятые в проекте, признавались, что вообще не читали его книг. А вы?
— Мартин все время там был. При этом в съемки не вмешивался. Простой, приятный мужик, актеры часто и с удовольствием с ним общались. Что же касается «Песни Льда и Пламени», я прочел только первую книгу и решил не продолжать: это не помогает, а мешает съемкам. Мне, по крайней мере, точно. Невольно сравниваешь роман со сценарием, и вдруг возникают серьезные сомнения, а в работе режиссера они подобны яду.
— Почему вы ушли с проекта после четвертого сезона и могут ли переснять восьмой? Больше миллиона разочарованных фанатов, недовольных финалом, подписали в Интернете гневную петицию...
— Переснимать концовку никто не будет — слишком много потрачено сил и денег. Что же касается моего ухода... Огромная самодисциплина требуется для того, чтобы оставить проект позади. Я закончил с «Игрой престолов», потому что необходимо было расти, расширять знания, диапазон. Именно это и позволило поработать на таких известных сериалах, как «Карточный домик», «Декстер», «Подпольная империя», «Ведьмак», «Озарк», «Черные паруса», «Марко Поло», «Цыганка», «Плоть и кости»...
Дым отечества
— Алик, интересно узнать, как советский эмигрант начал снимать лучшие сериалы планеты?.. Ваша семья не имеет отношения к кино?
— Я родился в 1959 году в Ташкенте в простой семье: дед сапожник, мама медсестра. Отец ушел, когда мы со старшей сестрой Ларисой были маленькими...
Из Ташкента мама мечтала перебраться в Москву в надежде на лучшую жизнь, но все не решалась. Землетрясение 1966 года заставило ее совершить этот шаг быстрее. Ночью нас разбудил дедушка: «Все во двор!» Мы выбежали на улицу, земля с гулом содрогалась, громко кричали домашние животные — собака, овцы, коровы... Я прижался к матери. В этот миг обрушилась крыша дома.
Какое-то время мы жили в палатке, которую разбили во дворе. Вскоре маме предложили работу в Москве, в Институте кардиологии, и мы поехали. Вдвоем. Сестра пока осталась у тети в Ташкенте — заканчивать учебный год. Сначала жили в Дмитрове, потом в Дубне, позже перебрались в Останкино. Постепенно жизнь наладилась. У меня появился отчим Александр — хороший, добрый человек, в честь которого я назвал сына. Когда мне исполнилось пятнадцать, родился брат Лев.
— Именно брат был вашим первым актером — снимали его на любительскую кинокамеру...
— В одиннадцать лет родители отвели меня в фотокружок. Там я впервые увидел, как в темной комнате на листе бумаги вдруг проявляется образ — это чудо меня просто заворожило! Мама с отчимом подарили фотоаппарат, я стал много снимать. Когда родился брат, мама сказалa: «Хватит фотографировать, давай снимать кино!» — и купила кинокамеру. Я начал делать маленькие ролики про Леву. Как он растет...
Конечно, была мечта поступить в вуз на кинооператора, но мы всегда жили в большой нужде. Поэтому после восьмого класса я выучился на часового мастера, им до армии и работал. По окончании службы приехал во ВГИК навести справки, встретил там человека, которому показал свои фотографии, и услышал: «Да ты что? Тут будешь только атмосферу портить талантливым ребятам». Откровенно говоря, oсобых способностей я в себе не ощущал и никогда не верил, что поступить во ВГИК возможно без связей. В результате занялся самообразованием, много читал, писал рассказы в стол...
— И когда же созрела идея перебраться за океан?
— Это опять мамина инициатива. Ей казалось, что в Америке больше перспектив для ее детей. Но я в свои двадцать два года уезжать не хотел — в Москве друзья, девушка любимая... Мама к тому времени переквалифицировалась из медсестры в косметичку и работала в парикмахерской. В общем, уезжая, надеялась на авось. При этом уверенно повторяла, что только в Америке ее дети добьются успеха. Отчим с нами не поехал, не понимал, что ему делать за границей: в Москве он был отливщиком в типографии. Я его за это решение никогда не судил.
Сначала жили в Куинсе, я заправлял машины, работал уборщиком, официантом, часовщиком... В двадцать четыре переехал в Нью-Джерси и стал жить самостоятельно. Должен был найти свое место в жизни, которая казалась совсем чужой. Мучился ностальгией, и однажды возникла идея сделать фильм о таких же эмигрантах, как сам. Получилась коротенькая зарисовка The Russian Touch («Русское прикосновение»). Ее увидели люди из видеоиндустрии, стали предлагать маленькие корпоративные и учебные ролики. С независимым режиссером я снял полный метр «Полночный выпуск». Затем собственную авторскую короткометражку под названием «Пауза». Эта работа и открыла мне путь в большое кино.
Карточный домик карьеры
— Режиссер Дэвид Чейз увидел вашу короткометражку и пригласил снимать «Клан Сопрано». Его зацепил ваш особый взгляд?
— Дэвид как-то заметил в беседе: «Tакие вещи мы здесь почти не делаем». Спрашивал про Тарковского, ведь именно под влиянием его творчества я снял свое бессюжетное кино, больше похожее на визуальную медитацию. С Чейзом выяснили, что нам нравятся одни и те же режиссеры: Антониони, Кубрик, Коппола... Вскоре Дэвид прислал сценарий «Клана Сопрано», попросив снять сериал, пропустив его через мои советские мозги. Я работал на проекте десять лет — с 1997-го по 2007-й.
— То есть с самых проб... Правда, что Джеймсу Гандольфини ради роли пришлось поправиться на тридцать килограммов?
— Мы посмотрели на Джимми и поняли: именно этот человек может достоверно воплотить характер Тони Сопрано. Но сразу после проб Гандольфини исчез, никто не мог его найти. Через месяц все же обнаружили, и Джимми признался, что немного сомневается, поскольку раньше не работал в такой большой ведущей роли.
А поправился на тридцать кило он не сразу, набирал вес в течение всего первого сезона. Дело в том, что в кадре его герой постоянно ест — и не в корытце, а по-настоящему. Дублей по шесть. Порой Джимми не мог выйти из-за стола и шутил: «Еще одна сцена со жрачкой, и вы меня убьете!» При этом каждый четверг угощал всю группу блюдами японской кухни из самого лучшeго ресторана в Нью-Йорке.
Дэвид, кстати, совершенно не переживал, что изменившиеся габариты Джимми повредят сериалу. А вот когда дочь Сопрано, актриса Джейми-Линн Сиглер, явилась на площадку тонкой как палочка, забеспокоился. В результате Джейми-Линн пришлось немного поправиться.
— Правда, что отношения Тони Сопрано с матерью Ливией — эдакая психотерапия через кино самого Дэвида Чейза?
— Безусловно. Дэвид никогда этого не скрывал, хотя и не пытался отразить в сериале отношения со своей матерью документально. Мы все переживали, когда между сезонами не стало актрисы Нэнси Маршан. Но надо было завершить ее сюжетную линию, и Дэвид немного продлил жизнь Ливии Сопрано: «тело» матери Тони сыграла дублерша, на которую с помощью визуальных спецэффектов наложили лицо Нэнси. Так актриса, которой уже нет в живых, доиграла свою роль...
— Была какая-то реакция мафии на сериал?
— Конечно, доходили слухи, что мафиози из Нью-Джерси очень полюбили «Клан Сопрано», потому что сериал получился достоверным. В Интернете даже выкладывали ссылки на записи, где одна бригада мафиози обсуждалa между собой некоторые эпизоды. У сериала вообще оказалось много поклонников, и среди них немало тех, кто хотел увидеть новые серии до выхода. На проекте в связи с повышенным интересом к теме усилили меры безопасности. Толпы любопытных собирались у павильона, но в помещении проще соблюсти секретность, а на натуре приходилось ставить большие экраны-заграждения из черной ткани.
— Сериал «Рим», где вы выступили и оператором, и режиссером, стал одним из первых масштабных и мегауспешных проектов HBO. При этом концентрация насилия и эротики в нем была революционной для телевидения — как вы к этому отнеслись?
— Как профессионал. Мне понравился масштаб и концепция — взглянуть на античный мир глазами двух друзей-легионеров. Сериал получился дорогим и красивым: декораторы построили грандиозный Древний Рим, по которому я гулял открыв рот. На проекте сначала успешно работал оператором-постановщиком. Затем по просьбе создателей делал небольшие части, требующие режиссерского взгляда на решение задач. Продюсеры оценили и предложили снять эпизод «Герои Республики» как режиссеру.
— «Карточный домик», к которому вы также имеете непосредственное отношение, тоже популярен в России.
— Очень люблю Дэвида Финчера — он большой эстет и задал стилистику всего сериала, которую следующие режиссеры поддерживали. Я с самого начала хотел поработать на проекте, но был занят «Игрой престолов», поэтому смог присоединиться только в пятом и шестом сезонах.
— Снимали в городе Джоппа, что по-русски звучит довольно забавно... Было с кем пошутить на эту тему?
— Съемки проходили в Джоппе, штат Мэриленд, в павильоне, где построили все правительственные кабинеты. Рад, что название вас так развеселило! Но шутить по этому поводу мне лично было не с кем, поскольку в группе я являлся единственным человеком, владеющим русским языком. А на нем говорю только с мамой — даже с сестрой больше по-английски.
— Американцы славятся стереотипным изображением русских, и «Карточный домик» не стал исключением. Вас не покоробило, что президент Виктор Петров пьет водку, занюхивает рукавом и тут же затягивает русскую народную песню?
— Но это же карикатура, гротеск, все прекрасно понимают, что в жизни так не бывает. А сыграл эту роль замечательный Ларс Миккельсен. К моему величайшему сожалению, с Ларсом я снял всего одну сцену. По прихоти судьбы его персонажа в моих эпизодах не было.
— «Карточный домик» для Кевина Спейси рухнул, как только его обвинили в сексуальных домогательствах. В сериале произошли кардинальные перемены...
— Это случилось именно на моем эпизоде! Мы снимали первую серию шестого сезона, отработали с Кевином сцену, через день планировали следующую — и тут актера уволили. Проект заморозили, за несколько месяцев переписали шестой сезон: вместо тринадцати серий оставили восемь, я снял две, хотя контракт подписывал на четыре. Пятый сезон закончился тем, что Фрэнк Андервуд подал в отставку, а в шестом президентом уже стала его жена Клэр, которую сыграла Робин Райт. Из ее уст зритель узнает, что между сезонами муж умер. Сложившуюся ситуацию нет смысла обсуждать, но я счастлив, что удалось поработать с Кевином Спейси и Робин Райт.
— К сериалу «Декстер» вы тоже присоединились на последних сезонах. Расскажите о жуткой «комнате маньяка», затянутой целлофаном, в которой герой расправляется со своими жертвами.
— Ее выстраивали в разных местах, как и делал в фильме Декстер: словно паук, плел паутину и затаскивал туда несчастных. Когда Декстер скидывал сумки с трупами-муляжами в реку, мы тут же давали сигнал водолазам и те бросались их вылавливать, чтобы не засорять водоем.
— Как работалось с Билли Бобом Торнтоном в «Голиафе»?
— Билли Боб своеобразный актер, он редко говорит то, что написано в сценарии. Любит многое переиначивать, полагаясь на интуицию. Иногда вообще заменяет слова мимикой. Ему до фени, что, скажем, в других сериалах все четко следуют сценарию. Билли Боб, как правило, очень тонко чувствует свой персонаж и точно знает, на каком «языке» изъясняется. Поэтому то, что делает Торнтон, не разнузданная вольность, а высший пилотаж, на который способны единицы. Скажу лишь одно: Билли Боб гениален...
— Планируете поработать в российском кино?
— Недавно я приезжал в Москву, выступал на фестивале Telling Stories. Встреча проходила в формате беседы с Тимуром Бекмамбетовым. До этого мы были знакомы лишь по Интернету. Тимур меня тепло встретил, покатал по Москве, показал много нового... Я был приятно удивлен — город превратился в настоящий европейский центр. Понравилась молодежь — совсем другая, нежели в 1981 году, когда я уезжал. Свободная, раскрепощенная, открытая. По поводу возможных проектов в России... Да, без сомнений, было бы интересно поработать не только над отдельными эпизодами большого проекта, но и снять сериал или полнометражный фильм целиком. Кто знает, может, еще удастся это осуществить в России.
Свежие комментарии