На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

7дней.ru

105 401 подписчик

Свежие комментарии

  • Татьяна Бут
    Поиск крутых имен? Вы их находите, на этом все и кончается, т.к. их больше нигде не увидешь. Эти таланты должны радо...Поселивший семью ...
  • Анатолий
    Нашёлся бы кто смелый да в жопу его трахнул. За семью он перживает. Вот, к примеру, Расторгуев за семью не переживает...«Не трогайте мою ...
  • Вовладар Даров
    Низкая и никому ненужнаяПредали забвению:...

Юрий Стоянов: «Письмо Товстоногову мы писали ночью, лежа под нарами»

«А сейчас я покажу вам, Юрий, сколько вы будете зарабатывать в нашем театре», — сказал Олег...

Юрий Стоянов Виктор Горячев

«А сейчас я покажу вам, Юрий, сколько вы будете зарабатывать в нашем театре», — сказал Олег Павлович Табаков и эффектно открыл занавеску. На доске была написана цифра. Я вам должен сказать, что по тем временам сумма равнялась приличному заработку европейского артиста. Я ответил отказом (довольно по-хамски, как я сейчас понимаю)», — рассказывает Юрий Стоянов.

— Юрий Николаевич, вас сложно представить в другой профессии. Интересно, в каком возрасте вы поняли, что станете актером?

— Сколько себя помню, лет с трех. Я вырос в Одессе, в советское время при Одесской киностудии существовала Студия киноактера, куда принимали детей старших классов, из них же отбирали ребят для съемок в кино. С нами работали профессиональные режиссеры и преподаватели, все было поставлено серьезно. Уж не знаю как, но во мне, тогда худеньком мальчике, преподаватели разглядели Короля из «Обыкновенного чуда». Я его сыграл, до сих пор помню эту роль.

— Родители поддерживали ваши творческие устремления?

— Скажем так, они никогда не давили на меня, не ограничивали, эту же тактику я сейчас применяю и со своими детьми. Но вообще-то мечтали, чтобы я стал врачом. Отец был очень известным хирургом-гинекологом в Одессе, имя Николая Георгиевича Стоянова было известно в медицинских кругах. Папа постоянно пропадал на работе, мама работала завучем школы. Мне казалось, что я рос в обеспеченной семье: трехкомнатная кооперативная квартира, и даже небольшой домик на окраине Одессы, в котором жили папины родители. Там был огородик, даже виноград рос — у болгар считалось обязательным вырастить хотя бы три куста и сделать домашнее вино. 

Помню наши семейные праздники, отмечали и Рождество, и Пасху. Одесса 60-х годов вспоминается мне как удивительное место! Это был по-настоящему интернациональный город, с потрясающими возможностями для образования. А главное — порт, как связь с остальным миром. Туда приходили корабли из заграницы, моряки привозили, как тогда говорили, шмотки. Но главным было то, что эти моряки привозили рассказы о другой жизни. Поэтому одесситы всегда были самыми модными в Советском Союзе. Из этого города я уехал поступать в Москву, в ГИТИС…

«Я не пытался как-то влиять на выбор дочерей, меня самого никто никогда не заставлял куда-то поступать. И я давно понял, что такой путь — самый продуктивный» С женой Еленой и дочерьми Катей, Ксюшей и Настей. 2012 г. Марк Штейнбок                           

— Я правильно поняла, что провинциального комплекса у вас не было?

— Комплекс провинциальности в принципе отсутствовал в Одессе. Со своим образованием я себя чувствовал уверенно среди москвичей и абитуриентов из других городов. Папа, кстати, отчаявшись уговорить меня поступать в медицинский, поехал со мной. Чтобы стирать мне рубашки и готовить еду. Он с недоумением, удивлением и восторгом наблюдал за тем, как я прохожу тур за туром. А я говорил, чему ты удивляешься, ты же точно так же, приехав из деревни, поступил когда-то в медицинский… У меня тоже не было связей, не было знакомств, я просто взял и поступил в ГИТИС. Курс у нас был очень сильный, наш выпускной спектакль «Много шума из ничего» стал событием в театральной Москве.

— И после института вас сразу приняли в БДТ, к Товстоногову…

— Лучший театр страны. Кстати, в тот же день туда приняли и моих однокурсников, Юрия Томошевского и Татьяну Догилеву. Татьяна, к моему удивлению, извинилась и уехала в Москву, к Захарову. Мне это казалось безумием, у меня тоже были московские предложения, но я об этом даже не думал. Казалось, что лучше БДТ ничего быть не может. Когда я показывался (играл спившегося барина в отрывке по Чехову, «На большой дороге»), Товстоногов встал и сказал: «Это второй Паша Луспекаев!» Увы, сейчас зритель помнит этого актера только по фильму «Белое солнце пустыни» и песне «Ваше благородие, госпожа удача…», которую он пел. Он был в прошлом артист БДТ. Несмотря на то что мне было 20 лет, чем-то внешне я напомнил его Товстоногову. Хотя общие черты с этим артистом у меня появились намного позже, с возрастом. Сейчас-то я понимаю, что нельзя быть вторым Луспекаевым, вторым Смоктуновским или Борисовым. Вот это желание, чтобы артист кого-то повторил, приводит к краху. Что и произошло со мной в БДТ.

— А как так получилось, что, уже будучи актером этого театра, вы отправились в армию?

— Поначалу об этом даже речи не шло! Мне казалось, что, работая в статусном театре, я имею определенные гарантии. Я был много занят в репертуаре, хоть и в небольших ролях. Обычно такие актеры проходили службу, например, в военном ансамбле песни и пляски. И вот меня и однокурсника Юрия Томошевского вызывают в военкомат. Заместитель директора театра нас успокоил: «Придете, распишетесь в бумажке — и сразу на репетицию!» Но закончился наш визит тем, что нас погрузили в автобус и привезли на закрытую территорию воинской части в лесу, с вышкой, часовым и полным отсутствием связи с внешним миром. Мобильных телефонов тогда не было. Мы даже не могли сообщить родным, где мы. Началась служба… Прошло три месяца, а за нами никто не приезжал. Тогда мы с Юрой решили написать письмо Товстоногову. Писали ночью, лежа под нарами, старались произвести впечатление.

«Я сказал режиссеру Игорю Золотовицкому: «Я считаю, что я могу сыграть в этой пьесе любую роль, потому что Гоголь — это мой автор!» С Ириной Пеговой, Сергеем Беляевым, Борисом Плотниковым и Павлом Ващилиным в спектакле «Женитьба» в МХТ им. Чехова. 2010 г. Валерий Шарифулин/ТАСС

«Дорогой Георгий Александрович! Заканчивая ГИТИС у лучших педагогов, а потом придя к вам, в лучший театр страны, мы никак не ожидали, что будем писать это письмо, лежа на грязном полу в казарме…» Письмо до Товстоногова дошло и потрясло его не содержанием, а большим количеством орфографических ошибок. Он сказал: «До какого же состояния довели людей с высшим образованием! Разыщите их!» Когда мы приехали в театр, худые, стриженые, в военной форме, и стояли за кулисами, мимо нас равнодушно проходили знакомые артисты, никто не здоровался. Оказалось — не узнали! Потом, конечно, бросились с расспросами, женщины при виде нас плакали… Решено было послать в часть «подарки» — гвозди, краску, лампочки — в обмен на нас. Но отслужить нам все-таки пришлось. Полтора года. Нас определили в политотдел зонального центра управления военно-воздушных сил Северо-Запада. В основном там служили такие же, как мы, артисты.

— Так получилось, что БДТ не принес вам значительных ролей, актерской славы, которая пришла позже. Не жалеете, что 17 лет провели в этом театре?

— Нисколько. Все лучшее и все худшее, что случилось со мной, произошло там. В БДТ я научился всему. Хотя больших ролей я действительно сыграл за эти годы всего-то три-четыре. Причем все они достались мне из-за того, что что-то случалось с коллегами. Кто-то заболел или запил… Но все, что я сейчас делаю в театре, — это опыт, полученный там. От людей, с которыми я дружил и вместе работал, от режиссеров… Ну и от педагогов ГИТИСА, конечно. Мой мастер, великий Владимир Наумович Левертов, как-то сказал одну фразу: «Юра, в театре за две тысячи лет было все. Просто все... Кроме вас». Он имел в виду, что не существовало еще такого человека. Так что нельзя быть вторым, заменяющим кого-то, надо просто быть собой.

— Когда вы поняли, что из БДТ нужно уходить?

— Меня из театра забрал «Городок». Но начиналось все постепенно. Мы с Ильей Олейниковым знакомились несколько раз, сначала просто здоровались на каких-то мероприятиях, где-то вместе выступали. Впервые столкнулись на одном сборном концерте в Доме журналиста. Я переодевался в гримерке, когда туда забежали четыре человека, очень быстро и четко достали вещи из своих кофров, переоделись, я сразу понял: эстрадные монстры! И тут Олейников, подмигивая в своей манере и слегка запинаясь, меня спрашивает: «Ты и правда сын Стржельчика?»

На съемках фильма «Худрук» с режиссером Ильей Ермоловым. 2018 г. Kino-teatr.ru

Такие слухи по Питеру действительно ходили, потому что в молодости я был похож на этого артиста. Коллеги упорно поддерживали эту легенду, потому что так на гастролях можно было получить какие-то блага. Мои соседи по номеру приходили к администратору гостиницы и со значительным выражением лица говорили: «У нас в театре есть тайна, в труппе работает сын самого Стржельчика, внебрачный… Владислав Игнатьевич был бы вам очень благодарен, если б вы создали для его сына условия». И у нас в комнате появлялся телевизор. Как правило, когда меня об этом спрашивали, я людей не разочаровывал. Но в этот раз почему-то ответил: «Нет, я сын Николая II». Конечно, я узнал Олейникова, их дуэт с Романом Казаковым людям запомнился. А тогда он уже работал «в четверке», с другими актерами.

Следующая наша встреча с Ильей произошла на съемках картины Виктора Титова «Анекдоты». У нас там были очень маленькие роли, почти без слов, но необходимо было все время находиться на площадке. Илья играл Максима Горького, а я — царя Александра I — пациентов психбольницы. Мы то стояли, то сидели где-то на заднем плане, а в перерывах вместе уходили курить, нас объединила ненависть ко всему происходящему и то, что в кино нас одинаково мало снимали… 10 июля, в свой день рождения, я принес на площадку водку и закуску, чтобы проставиться. Смотрю, у Ильи в порт­феле тоже водка и колбаса. Оказалось, что у него тоже день рождения. «Покажи паспорт!» — потребовал Илья. Долго изучал документ, заметил, что я родился ровно на десять лет позже его... «Это что-то значит!» — подытожил Илья.

— А как возникла идея самой передачи?

— Думаю, впервые это случилось в 1990 году, когда мы с Ильей и коллегами вместе отмечали Новый год. Но и от этого момента до создания «Городка» прошло года полтора, потому что я не рассматривал свою биографию под эстрадным углом. Драматические артисты называли концерты «халтурой». Когда он пригласил меня на концерт «Смех-шок» в Театр эстрады, я сидел и думал: слава богу, я таким не занимаюсь. Не подозревая, что именно это вскоре станет моим занятием на долгие годы… Первый наш опыт — участие в программе «Адамово яблоко», для которой мы отобрали анекдоты и обыгрывали их в скетчах. Загорелись этой идеей, для первых съемок приносили одежду из дома, я привел свою собаку… Тут-то и реализовались мои режиссерские амбиции, которые зародились давно. Я общался с телевизионными монтажерами, осветителями, операторами. Освоил технологию съемочного процесса, и это очень пригодилось, когда мы начали снимать первые выпуски «Городка».

«Когда Илья пригласил меня на концерт «Смех-шок» в Театр эстрады, я сидел и думал: слава богу, я таким не занимаюсь. Не подозревая, что именно это вскоре станет моим занятием на долгие годы…» С Ильей Олейниковым. 2007 г. Андрей Эрштрем

Программа уже существовала, когда Илья убедил меня уйти из БДТ. Я пригласил его на постановку Товстоногова «Амадеус» с моим участием. После спектакля с волнением ждал отзыв друга. «Ну что сказать? Валить тебе отсюда надо!» — кратко высказался Илья. Потом развил свою мысль: нужно жить в ладу с собой, если не сложилось в театре — лучше честно уйти. Надо сказать, что прошло уже несколько лет после смерти Товстоногова, в театре была полная неопределенность. Я написал заявление об уходе. И мы с головой погрузились в съемки «Городка», который в 90-е годы стремительно набирал популярность. Наш дуэт получил четыре статуэтки «ТЭФИ». Ваш журнал два раза называл нас лучшими ведущими страны. 

Самым приятным было то, что в «Городке» все зависело от нас. Мы придумали свой мир, сами были и продюсерами, и артистами, и режиссерами. Это было великим счастьем! И если между нами возникали какие-то разногласия, то только по творческим вопросам, ни одной серьезной личной ссоры не припомню. Больше двадцати лет вместе, из них полгода очень сложных для Ильи, когда он уже болел, но все равно снимался. Думаю, эти съемки продлили ему жизнь… Программа перестала существовать и не возродится в том виде, в котором была при Илье. Тот «Городок» — это два человека. Если одного из них нет, все попытки его заменить были бы безнравственны…

— Юрий Николаевич, сейчас вы приглашенный артист МХТ, на сцене с большим успехом идут «Женитьба» и «Игра в «Городки» с вашим участием. А когда впервые здесь появились?

— Я много раз здесь появлялся. Первый раз Табаков на меня вышел в 2004 году. Пригласил на встречу через секретаря. Я пришел… Олег Павлович сидел за столом. Достал бутылку колы, отпил треть, влил в нее полбанки меда, взболтал, попробовал. «Не очень сладкая», — сказал он и на моих глазах выпил. У меня подскочил сахар автоматически, просто от наблюдения за этим процессом. У него за спиной была такая маленькая школьная доска с занавесочкой. «А сейчас я покажу вам, Юрий, сколько вы будете зарабатывать в нашем театре», — сказал Олег Павлович и эффектно открыл занавеску. На доске была написана цифра. Я вам должен сказать, что сумма по тем временам равнялась приличному заработку европейского артиста. 

С женой Еленой. 2012 г. Марк Штейнбок

Он приглашал меня в труппу. Главное его предложение было в том, чтобы я играл все его роли, он хотел, чтобы у него был дублер. Я ответил (довольно хамски, как я сейчас понимаю): «Олег Павлович, вы знаете, доедалки я люблю только 1 января, и они распространяются лишь на холодец и салат оливье. Повторить ваш успех не смогу, играть иначе не позволят выстроенные и много лет существующие спектакли. Это не моя история. Я хочу быть Юрой Стояновым, я не хочу быть вторым Олегом Табаковым. Я уже был вторым Луспекаевым, ничего хорошего это не принесло. У меня стойкий рефлекс на это». В итоге я ушел, ни о чем не договорившись. А потом спрятался, как заяц в кусты, и не отвечал на звонки. Я действительно не мог себе позволить полноценно посвятить себя театру. На мне была программа, я был режиссером-постановщиком в «Городке», помимо всего прочего.

— И все-таки через несколько лет вы вышли на сцену МХТ в «Женитьбе» по Гоголю…

— Игорь Золотовицкий, мой товарищ, который сейчас ректор Школы-студии МХАТ, начал ставить этот спектакль и искал артистов. Звонил мне каждый день, советовался, кого на какую роль взять. Я ему рекомендовал разных актеров — одного, второго, третьего. Ну, думаю, подбирается к главному: «А как ты?» Но этого вопроса не последовало. И я сказал: «Знаешь что, будь ты проклят! Что ты мне звонишь, у тебя совесть вообще есть? Ты просишь артиста, чтобы он тебе советовал, кто из других должен играть? Что это за иезуитство? Я считаю, что я могу сыграть в этой пьесе любую роль, потому что Гоголь — это мой автор! Чтобы больше я тебя не слышал, понял?» — и бросил трубку. Потом он оправдывался: «Да я даже не думал, что ты согласишься репетировать при твоей занятости…» И я с удовольствием согласился на эту роль.

— А как Табаков оценил ваш дебют в МХТ?

— После спектакля я шел по театру с охапкой роз. И Олег Павлович идет навстречу со своей знаменитой лукавой улыбкой. похлопал меня по плечу, сделал серьезное лицо, сказал: «Ну ничего, ничего, не отчаивайся» — и прошел мимо. Оставил меня в ступоре. Я всю роль перебрал в голове, все заново переиграл, весь текст пересмотрел… Сыграл следующий спектакль. Подхожу к нему, спрашиваю: «Почему вы мне это сказали? Все так плохо?» — «Нет, это я просто пошутил, чтобы ты не расслаблялся». А я так расстроился тогда, что даже выпил. На самом деле я абсолютно непьющий человек, и те четыре рюмки, которые я тогда выпил, — это много…

«Сейчас-то я понимаю, что нельзя быть вторым Луспекаевым, вторым Смоктуновским или Борисовым. Вот это желание, чтобы артист кого-то повторил, приводит к краху.» В сериале «Адаптация». 2017 г. ТНТ

— Совсем не пить в актерской компании, наверное, сложно. Неужели никогда ничего такого не случалось?

— Один раз было, от счастья! На первой церемонии «Золотого орла» мы с Илюшей были ведущими. Все время появлялись в разных образах, на грим оставалось две-три минуты. Сыграли, как в чаду… А потом Никита Михалков пригласил всех на банкет. Подзывает нас с Ильей и говорит: «Ребятки, сейчас с вами хочет поговорить один человек, только не наложите в штаны, это Милош Форман». Человек, который снял «Пролетая над гнездом кукушки», «Амадей», «Народ против Ларри Флинта», — величайший режиссер XX века. Форман подошел и на хорошем русском языке сказал: «Вы знаете, я видел много комедийных дуэтов, но такого, как ваш, никогда. Я вас запомнил». 

Сказал и пошел. Мы с Илюшей посмотрели друг на друга… И напились. С ощущением, что жизнь удалась и все состоялось. После банкета я вышел и заявил жене, которая села за руль: «Едем в ГИТИС». — «В ГИТИС? Почему?» — «Как ты не понимаешь, я должен поцеловать бюст Станиславского». Мы долго-долго куда-то ехали, приехали, входим в какой-то подъезд, подходим к лифту. Лена говорит: «Сэр, лифт». Я говорю: «А что, разве в ГИТИСе есть лифт?» Она говорит: «Уже установили». Поднимаемся наверх, я куда-то иду, мутит меня страшно. Заходим, оказалось, в нашу квартиру, она открывает дверь туалета, показывает на унитаз и говорит: «ГИТИС, сэр».

— Отличное чувство юмора у вашей жены. У вас ведь с ней три дочки, расскажите, чем они занимаются?

— Старшей, Ксюше, 30 лет. Она специалист по пиару, успешно работает. Средняя дочка Настя, 23 года, окончила Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы по специальности «туризм и гостиничное хозяйство», работает в одном из крупных отелей московских. А Кате 16 лет, учится в 10-м классе, она у нас еще не определилась. Но это точно не будет искусство, хотя человек она творческий. Я не пытаюсь на ее выбор как-то влиять, меня самого никто никогда не заставлял куда-то поступать. И я давно понял, что такой путь — самый продуктивный.

«Самым приятным было то, что в «Городке» все зависело от нас. Мы придумали свой мир, сами были и продюсерами, и артистами, и режиссерами. Это было великим счастьем!» На съемках программы «Городок» Фото из личного архива Юрия Стоянова

— 18 апреля вышел киноальманах «За кулисами», в который вошла короткометражка «Худрук». Там вы сыграли руководителя театра и работали бесплатно, насколько я знаю…

— Я считаю, что надо обязательно сниматься у молодых режиссеров в дипломах, в дебютах бесплатно. «Худрук» — это короткий метр, который собрал большую кучу всяких призов, «железяк», как я их называю, грамот, сертификатов и всего остального. Я получил три приза за лучшую мужскую роль в этой картине на разных конкурсах. Илья Ермолов, замечательный совершенно молодой режиссер, мне только отзванивается, говорит: «Вот еще привезу вам железку». Я говорю: «Ну давай, вези». Хорошая история… Я много снимаюсь. 

Недавно сыграл в пилотном проекте сериала «Вампиры средней полосы». И за него тоже получил приз за лучшую мужскую роль на фестивале «Пилот». Сюжет такой: семья вампиров оказывается в крупном провинциальном городе типа Смоленска. И выясняется, что все, что они пережили в Средние века, в XIX веке, — все меркнет, когда они сталкиваются с сегодняшними реалиями. Надеюсь, этот сериал запустят в работу. Да, в кино много зовут. Но я бы сказал так: могли бы больше! В театре в Питере осенью начну репетировать мюзикл «Скрипач на крыше», тот самый классический знаменитый. Мне там придется петь.

— Да, ваш номер в образе Лучано Паваротти в программе «Один в один» потряс всех, у вас замечательный голос… Но и этим ваши таланты не исчерпываются. Вы же прекрасно пишете, издали уже две книжки. Планируете третью?

— Вполне возможно! По второй книге, «Игра в «Городки», в МХТ год назад создан спектакль с одноименным названием. Это такой «квартирник» на Малой сцене, в нем мои рассказы читают Игорь Золотовицкий, Стас Дужников, Авангард Леонтьев, Станислав Любшин, Валерий Трошин, Юрий Кравец, Николай Чиндяйкин и я сам… В результате наш проект вошел в репертуар театра и на него не попасть. Мы с трудом друзей своих водим, потому что сцена небольшая, там 250 мест всего… Какой будет третья книга, не знаю. Обычно, чтобы что-то написать, я уезжаю в Финляндию. 

«Программа перестала существовать и не возродится в том виде, в котором была при Илье. Тот «Городок» — это два человека. Если одного из них нет, все попытки его заменить были бы безнравственны…» Виктор Горячев

В самой глуши, на берегу озера мы с женой снимаем небольшой домик, в радиусе нескольких километров нет вообще никого. Тишина такая, что слышно, как летит комар. Однажды я там даже решил попробовать писать при свечах, как в XIX веке. Зажег свечи, тускло, сижу… Заходит жена, говорит: «А что, свет выключили?» — «Нет, хочу попробовать писать, как Пушкин…» Но как-то не покатило… Жена загасила свечи, включила свет. И я, засыпая, нажал какую-то кнопку на компьютере, и все, что я написал за ночь, благополучно исчезло. А вот с бумагой это не произойдет никогда.

— Что еще в жизни хотелось бы сделать?

В фильме «Медный всадник России». 2019 г. Профисинема

— Очень многое! Знаете, я до сих пор не вошел в труппу МХТ, хотя здесь меня считают своим артистом, потому что не все еще сделано, что хочу. Помню, подошел ко мне Олег Павлович, спросил: «Ну что, входи в труппу. Ты ведь уже все свои амбиции удовлетворил?» — «А вы?» — спросил я его. «Понял…» — ответил Табаков и больше к этому вопросу не возвращался.

Статьи по теме:

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх