Елена Подкаминская. Объять необъятное

Наверное, самая невозможная в жизни вещь, которая все-таки случается между людьми, — это совпадение. Но даже если когда-то встреча «всего со всем» и произошла, как это не утратить?..

Одно мудрое изречение гласит: «Дети должны получить от нас, во-первых, корни, во-вторых, крылья». Родители не могут определить нашу взрослую жизнь, но способны дать своему ребенку силу и направление РАЗВИТИЯ. Свой главный вектор ДВИЖЕНИЯ и мощный духовный импульс, постоянно меня питающий, я получила от своих родителей. Вначале расскажу о них — о своих любимых маме и папе.

Когда новый человек знакомится с моей мамой, он всегда чувствует: эта женщина какая-то особенная, она как из песни Окуджавы — перепутала «улицу, город и век». Ее одухотворенность, женственность, интеллигентность сродни героиням Тургенева, Толстого, Чехова... Мамина нежность обладает особыми теплотой и светом, которыми она всегда согревает.

В то же время в моей жизни не было более требовательного и бескомпромиссного педагога. В школе искусств, которую создали мои родители, мама работала со мной по всем направлениям музыкального образования. С детьми она общалась на волне позитива и радости, с необыкновенной мягкостью сопровождая каждый шаг их развития. И только мне, дочери, в работе над образом фортепианной пьесы доставалось бескомпромиссное: «Нет!» Поиски нужного штриха, максимально точного звукоизвлечения, последовательного перехода от форте к пиано и воздушности исполнения всегда выливались в предельную требовательность. Я думаю, эти занятия на всю жизнь привили мне высокую ответственность и перфекционизм во всем, чем бы я ни занималась.

Но кроме любимой школы искусств была в детстве и школа общеобразовательная. И мои впечатления о ней отнюдь не лучезарные. Это связано с особенностями системы советских времен — неуважительным, а порой жестоким обращением с детьми. В переполненных классах индивидуальность ребенка, как правило, учителя не интересовала. Бал правили инструкция и требования программы, и если маленький ученик во что-то не вписывался, его унижали и наказывали. Особенно остро я ощущала страх в начальной школе, хотя и в средних классах всегда находились два-три педагога, продолжающих потрясать меня жестокостью воздействия. От этого в буквальном смысле скручивало живот и сжимало сердце.