Елена Яковлева: «Ефремов подозвал меня и шепнул на ухо такое, что я обомлела»

«Я была измотана и опустошена, но продолжала падать на колени и рыдать. А Гундарева гордо стояла и наблюдала. Уже потом я поняла — она просто ждет, когда же я сломаюсь», — вспоминает Елена Яковлева.

— Елена, вас часто сравнивают с великими актрисами прошлого поколения. Слышала мнение, что вы «московская Фрейндлих» и что вы «русская Мерил Стрип»… Многим артистам неприятны любые сравнения. А вам как?

— Значит, я в этом смысле исключение. Когда меня сравнивают с такими «глыбами», мне приятно. А за свою фамилию и актерскую сущность я не опасаюсь — их у меня никто не отнимет. Я была в восторге, когда в какой-то газете Татьяна Доронина в ответ на вопрос, кто из молодых актрис близок ей по темпераменту и по уровню, назвала мою фамилию. Я прямо обал­дела! Но самое приятное сравнение я услышала, когда училась в институте: мне сказали, что я — вторая Гундарева. 

Просто не бывает лучшего комплимента! В те времена я как раз ходила по студенческому билету во все театры. Ближе всего от ГИТИСа было до Театра имени Маяковского: перебежала через дорогу — и ты там. Так что в «Маяковке» я бывала чаще всего. Без конца могла смотреть на Доронину, Немоляеву — и Гундареву. Конечно, если бы мне, нелепой студентке, сказали, что когда-нибудь я буду сниматься с Гундаревой в одном фильме, общаться, обниматься, целоваться, перезваниваться, я бы не поверила.

— И как у вас с ней складывались отношения на съемочной площадке «Петербургских тайн»?

— Сначала между нами была серьезная дистанция. Потому что она — королева. Но как-то раз мы снимали очень сложную, можно сказать, мучительную сцену. Гундарева возвышалась надо мной надменно, а я валялась в ногах и рыдала: «Где моя дочь? Где моя дочь?» Мы снимали этот эпизод раз восемнадцать. Начинали, но никак не могли закончить — я падала, рыдала, а потом оказывалось: то свет не туда направили, то с камерой что-то не так… Я была измотана и опустошена, но продолжала падать на колени и рыдать. А Гундарева гордо стояла и наблюдала. 

Уже потом я поняла — она просто ждет, когда же я сломаюсь и скажу: «Ребята, ну вы соберитесь как-то, скоординируйте свои действия…» Но я при ней не могла себе позволить ничего подобного. Да и по характеру я неконфликтная совершенно. Когда мы чудом отсняли эту сцену, она сказала: «Лена, можешь меня называть Наташей и на «ты». Но я продолжала обращаться к ней на «вы». Уважение и любовь для меня были превыше всего. Два года мы снимали этот фильм, и мне было позволено все время находиться рядом с Гундаревой. То есть я могла в перерыве сесть рядом с Наташей и слушать ее истории — это было счастье! Она обладала даром абсолютной естественности.