На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

7дней.ru

105 401 подписчик

Свежие комментарии

  • Татьяна Бут
    Поиск крутых имен? Вы их находите, на этом все и кончается, т.к. их больше нигде не увидешь. Эти таланты должны радо...Поселивший семью ...
  • Анатолий
    Нашёлся бы кто смелый да в жопу его трахнул. За семью он перживает. Вот, к примеру, Расторгуев за семью не переживает...«Не трогайте мою ...
  • Вовладар Даров
    Низкая и никому ненужнаяПредали забвению:...

Паоло Веронезе. Приглашение на пир

Shutterstock Premier/FOTODOM.RU

«Здесь я хочу сказать несколько слов, — объявил Веронезе. — Понимаете, мы, художники, обладаем теми же привилегиями, что поэты и сумасшедшие...» Инквизиторы вздрогнули.

Упругий ветер дул с моря, небо над головой выгнулось голубым парусом и над Большим каналом кричали чайки. Плыла в солнечном мареве со всеми ее домами и церквями Венеция, веселый, легкий, праздничный город. Жарким июльским полднем 1573 года Паоло Кальяри в задумчивости брел через площадь Сан-Марко. Обычно от его внимательного глаза не ускользала ни одна деталь, будь то сидящая на балконе и расчесывающая свои золотые локоны донна или бросающий на нее томные взгляды щеголь, мальчишка-слуга, спешащий куда-то с большой корзиной и едва не налетевший на влюбленного, или тучная кормилица в белоснежном крахмальном чепце, отчитывающая какого-то оборванца. Даже затейливо осветивший камни мостовой солнечный луч вызывал восхищение художника. Но сегодня он, казалось, не замечал ничего вокруг. Путь его лежал к палаццо Дукале — Дворцу дожей, главному зданию республики, в стенах которого вершились все важные государственные дела.

Давно, в 1553 году, двадцатипятилетний Веронезе не без робости впервые вошел под своды этого дворца. Кем он был тогда? Сыном веронского резчика по камню Габриеле, нелегким трудом старавшегося прокормить многочисленное семейство — жену Катерину и ораву детишек. Подметив в Паоло наклонность к рисованию, отец определил отпрыска в учение к не слишком известному, но мастеровитому живописцу Антонио Бадиле. Мальчик явно выделялся на фоне остальных подопечных, поэтому узнав, что собрат по ремеслу получил заказ на украшение одного из залов Дворца дожей и ищет подмастерье в подмогу, синьор Антонио замолвил за способного юнца словечко, и тот отправился в Венецию. В итоге именно Паоло достались главные сюжеты, хотя он имел еще весьма скромный живописный опыт. Но, видимо, парню удалось ухватить нечто разлитое в воздухе этого удивительного города, и талант веронца пришелся венецианцам по душе.

После Дворца дожей Веронезе — такое прозвище он получил — доверили украшение церкви Сан-Себастьяно, и приходившие посмотреть на росписи сводов восхищались увиденным. Спустя некоторое время веронца в числе других художников позвали исполнить три тондо — круглые по форме картины в библиотеку Сан-Марко. За эту работу уже признанный мэтр венецианской живописной школы Тициан Вечеллио, отечески обняв молодого коллегу, вручил ему награду за лучшую работу — золотую цепь.

После того как Паоло Кальяри переехал в Венецию, жители города прозвали его Веронезе — по месту рождения. Фото репродукции картины Паоло Веронезе. «Автопортрет». 1558—1563. Государственный Эрмитаж Fine art images/Eastnews

С той поры много в каналах воды утекло, Веронезе стал известен не только в Светлейшей республике, но и далеко за ее пределами. В 1566 году он женился на дочери своего учителя Елене Бадиле. Перебравшись в Венецию, писал для тамошних базилик картины на библейские сюжеты, украшал палаццо и виллы, выполнял портреты. Вместе с братом Бенедетто основал семейное предприятие, где трудились и его сыновья Карлетто и Габриеле. В мастерской Веронезе работа не останавливалась: картины, в основном огромные многофигурные полотна, с нетерпением ждали заказчики — монахи, настоятели церквей, богатые синьоры. И вдруг сегодня мастера, баловня муз, вызвали на суд инквизиции...

Надо признать, «веницейская» жизнь допускала гораздо больше свободы, нежели в прочих итальянских землях. В вольном торговом городе каждому, будь то куртизанка, шпион или поэт, предоставляли возможность заниматься чем душа пожелает. Недаром здесь нашел пристанище Пьетро Аретино. Известный в Европе остряк прославился едкими виршами, высмеивавшими важных особ, из-за чего не раз рисковал расстаться с жизнью. Укрывшись в Венеции, своего занятия Аретино не оставил, и обиженные им то и дело направляли слезные жалобы в сеньорию, требуя наказать негодного рифмоплета, а городские мужи вяло, скорее для проформы, пеняли сатирику. Выслушав очередную претензию, тот лишь посмеивался и отправлялся кутить с закадычными приятелями — живописцем Тицианом и зодчим Сансовино. Поэт искренне полюбил Серениссиму, или Светлейшую, как величали свою родину жители, не раз признаваясь, что хотел бы и после смерти не разлучаться с нею и стать хоть «ковшом, которым вычерпывают воду из гондолы».

Не всем, однако, была по нраву венецианская вольница. Свобода, царившая в умах, сильно беспокоила инквизицию. Богатство патрицианского города прирастало в основном стараниями купцов, а их сословие мало обращало внимания на то, кто каких религиозных взглядов придерживается, главное — не упустить выгоду. Меж тем в республику приплывали гости со всего света и привозили не только товары, но и разнообразные «греховные» знания о мироустройстве. Кроме того, рядом, за Альпами, лежали земли, где словно пожар по сухой степи распространялись идеи Реформации, и католическая церковь в лице инквизиции вела с ересями яростную борьбу, получившую название Контрреформации.

После Дворца дожей веронцу доверили украшение церкви Сан-Себастьяно, приходившие посмотреть на росписи сводов восхищались увиденным. Фото репродукции картины Паоло Веронезе «Коронация Эсфири». Церковь Сан-Себастьяно. Венеция Cameraphoto Arte Venezia/Bridgeman Images/Fotodom

Вскоре после того как Веронезе перебрался в Серениссиму, туда в должности великого инквизитора направили францисканца Феличе Перетти, будущего папу Сикста V, с особыми рекомендациями по поводу того, как укрепить истинную веру в сей беспокойной области. Перетти первым делом составил список запрещенных печатных трудов и предъявил его книготорговцам. Те опешили: никто доселе не пытался указывать им, что продавать, — и запрет проигнорировали. Одного из строптивцев инквизитор вызвал к себе для внушения, но тот не явился. Тогда Перетти отлучил непокорного от церкви и лично придя в его лавку, повесил на дверях объявление о том. Преданный анафеме негоциант, будучи не робкого десятка, пожаловался на творимый произвол папскому нунцию. Наместник понтифика неожиданно встал на его сторону, приказав коллеге поумерить пыл и впредь венецианцев не волновать. Разгневанный Перетти в свою очередь отправил жалобу папе римскому. А позже потребовал изгнать из Венеции испанского посла, объявив дипломата еретиком. Тут уже возмутился дож: инквизитор не смеет оскорблять представителя династии Габсбургов! Скоро отношения ретивого Перетти с властями обострились до предела, и он покинул город.

Паоло в числе других художников позвали исполнить три тондо — круглые по форме картины в библиотеку Сан-Марко Bridgeman Images/Fotodom/Библиотека Сан-Марко. Венеция
Работы веронца очень понравились Тициану, который с самого начала особо выделял его талант. Фото репродукции картины Тициана Вечеллио «Автопортрет». ок. 1562 Artexplorer/Alamy/ТАСС

Однако папы не оставляли попыток призвать венецианцев к порядку и внедрить на их земле трибунал инквизиции, напоминая, что церковная власть выше всякой иной. Горожане в итоге сдались, однако согласились только на суд с участием светских представителей из своего Совета десяти и при этом настояли, чтобы смертных приговоров оступившимся не выносили. Но все-таки инквизиция оставалась органом карающим, и от одной мысли о встрече с этой компанией у горожан кровь холодела в жилах. Кто знает, как дело обернется, если попасть к монахам в руки?..

Веронезе догадывался, зачем его вызвали. Когда в 1571 году пожар уничтожил в трапезной монастыря Санти-Джованни э Паоло «Тайную вечерю» Тициана, братья попросили прославленного мэтра написать новую картину. Но тот, невзирая на весьма почтенный возраст (ему было за восемьдесят), сослался на срочный заказ и посоветовал обратиться к Веронезе, которого из всех венецианских художников отличал особо.

Больше года длилась работа, и в апреле 1573-го членам обители было представлено полотно, размерами превосходившее все написанные веронцем ранее. В центре, как полагается, он изобразил в традиционных одеждах Спасителя с апостолами, а вокруг — разряженных по последней моде всех, кого пожелал увидеть за столом, но не скромной горницы, как в евангельской сцене, а роскошного дворца.

После того как «Тайная вечеря» заняла свое место в трапезной, в монастырь потянулись толпы любопытствующих мирян. Слухи, естественно, дошли и до инквизиторов. Те, «насладившись» увиденным, велели преподобным отцам заставить живописца исправить неточности. К примеру убрать собаку, сидящую у стола, и поместить там Марию Магдалину, омывающую ноги Господу. Настоятель передал художнику волю трибунала.

— Но как Мария Магдалина будет омывать ноги Христу, если он находится по другую сторону стола? — удивился Паоло.

— Есть и другие замечания... — замялся монах. — На картине, по мнению инквизиторов, много лишних людей.

Да, вместо таинства у Веронезе получился пир, подобных которому он написал уже несколько. И на других полотнах тоже позволял себе всякие вольности. Взять, к примеру, «Брак в Кане Галилейской» на евангельский сюжет о том, как придя на свадебное пиршество, Иисус превратил воду в вино. На холсте помимо Христа, Богоматери и апостолов художник изобразил еще сто с лишним гостей по собственному выбору. Император Карл V соседствует здесь с султаном Сулейманом Великолепным, а роли музыкантов исполняют художники — Тициан, Тинторетто и Якопо Бассано. На переднем плане картины, облаченный в белоснежные одежды, с виолой и смычком в руках расположился сам автор. Загвоздка в том, что волю своему воображению он дал в работе не светской, а церковной, исполненной для монастыря Сан-Джорджо Маджоре.

Загородный дом на Терраферме Веронезе украшал по заказу его владельцев братьев Барбаро. Талант живописца старший из братьев, Даниеле, разглядел одним из первых. Он вообще отменно разбирался в искусстве, сам писал стихи. Фото репродукции картины Паоло Веронезе «Портрет Даниеле Барбаро». 1562—1570. Палаццо Питти akg-images/Nimatallah/Eastnews
Братья предоставили Паоло полную свободу, и мастер использовал технику «обманок». Фото интерьера виллы Барбаро с фресками Паоло Веронезе akg-images/Erich Lessing/Eastnews

Веронезе любил изображать пиры, прибегая к ярким, словно омытым чистой водой краскам. Сама атмосфера богатого города-республики отличалась праздничностью. Женщины здесь одевались в шелка, щедро украшали себя драгоценными камнями и любимым дочерьми моря жемчугом. Их локоны отливали золотом, поскольку каждая прелестница знала, как добиться столь удивительного эффекта: «Возьми четыре унции золототысячника, — гласил один из рецептов, — две унции гуммиарабика и унцию твердого мыла, поставь на огонь, дай вскипеть и затем крась этим свои волосы на солнце». Впрочем, их мужчины слыли не меньшими модниками. А какие торжества устраивали венецианцы! В особенные дни здания и площади украшали бархатом и парчой, устилали коврами, гондолы убирали богатыми тканями. Сотни нарядных людей заполняли улицы, плыли в лодках по каналам, смотрели с балконов и из окон, и разговоры на двунадесяти языках слышались повсюду. То мелькнет черный атласный плащ испанского гранда или французский дублет, то восточный тюрбан или феска. Море людей, море красок. Разве мог живущий в Светлейшей Веронезе не любить праздник? И он обожал писать шумные, яркие собрания. Многолюдность его работ шла от полноты венецианской жизни. Кроме того, в сыром климате стоящего на воде города стенные росписи сохранялись плохо, поэтому живопись маслом пришлась тут как нельзя кстати и роль фресок начали играть картины.

Огромные, густонаселенные полотна создавал и собрат Паоло по ремеслу, бывший десятью годами старше, Якопо Робусти по прозвищу Тинторетто, то есть красильщик (этой профессией владел его отец). Не раз вместе с Веронезе украшали они одни и те же здания, например Дворец дожей. Подростком поступив в обучение к Тициану, Якопо быстро покинул мастерскую, но почему — никто толком не знал: поговаривали, что мэтр увидел в юноше опасного соперника. Однако тот не пропал и достаточно быстро выбился в ряды первых живописцев. Пути Веронезе и Тинторетто впервые пересеклись, когда братство Сан-Рокко (Святого Роха) искало мастера, который написал бы полотна из жизни его небесного покровителя. Несколько претендентов, в том числе и Веронезе, принесли эскизы, а Тинторетто набросков не представил — он сразу предъявил готовую картину, тайком закрепив ее на плафоне! Подняв головы, братья признали, что будущий исполнитель заказа найден.

Он написал несколько десятков полотен, получив за них сравнительно скромную плату. Но деньги не сильно интересовали Якопо, впрочем, как и Веронезе, который покупал в избытке краски с холстами да еще костюмы — чтобы наряжать натурщиков. Живописью оба занимались самозабвенно, пристрастив к ней и своих детей. Художницей стала даже дочь Тинторетто, что являлось редкостью в те времена. Мариетта, как и ее брат Доменико, великолепно писала портреты. Испанский король Филипп II и немецкий император Максимилиан звали талантливую девушку работать при своих дворах, но та предпочла остаться с отцом в его мастерской.

Загвоздка состояла в том, что волю своему воображению Веронезе дал в работе не светской, а церковной: «Брак в Кане Галилейской» был написан для монастыря Сан-Джорджо Маджоре. А Паоло помимо Христа, Богоматери и апостолов изобразил еще сто с лишним гостей по собственному выбору. Фото репродукции картины Паоло Веронезе «Брак в Кане Галилейской». 1563. Лувр akg-images/Erich Lessing/Eastnews

Вообще, живущие в Венеции художники если и покидали Светлейшую, то с тяжелым сердцем: в иных краях им, словно рыбе, выброшенной на берег, не хватало воздуха. И Тициан, и Веронезе, конечно же, посещали Рим, работали там, восхищались красотами Вечного города, но только на берегах родной лагуны писали картины, которые старший товарищ веронца сравнивал с поэзией.

Однако праздничный дух города и поэтичность венецианской живописи не являлись для инквизиторов поводом глумиться над Священным Писанием. Прошедший не так давно Тридентский собор решительно осудил всяческие вольности, в том числе нарушение канонов церковного искусства. Художнику дозволялось отпускать на волю воображение, только выполняя светский заказ, когда его нанимали украсить, например, палаццо или виллу.

К слову, когда братья Даниеле и Маркантонио Барбаро из знатного венецианского рода пригласили Паоло украсить свой загородный дом на Терраферме, выстроенный Андреа Палладио, Веронезе и не думал стеснять себя какими-то рамками. Талант живописца старший из братьев, Даниеле, разглядел одним из первых. Синьор Барбаро вообще отменно разбирался в искусстве, сам писал стихи и перевел на итальянский труды древнеримского архитектора Витрувия. Некоторое время он служил послом в Англии, затем папа римский возвел его в кардинальский сан и назначил на почетную должность патриарха Аквилеи. Даром дипломата обладал и Маркантонио, он был ректором Падуанского университета в те годы, когда там преподавал Галилео Галилей.

Братья предоставили Веронезе полную свободу, и мастер использовал технику «обманок», распахнув дом наружу: изобразил на сводах окна в небо, на стенах — раскрытые двери в сад. С верхних балконов на входящих смотрят хозяева, в иллюзорном дверном проеме возникают то охотник, то заглядывающая в зал девочка. Вилла благодаря жизнелюбивому художнику оказалась наполненной шутками — автор словно призывал хозяев и их гостей: давайте играть и наслаждаться весельем!

А сегодня ему самому совсем не до веселья... Веронезе переступил порог мрачного помещения, где сидели письмоводители. Обычно здесь ожидали суда и приговора подозреваемые, сейчас же никого кроме секретарей художник не увидел. Он бросил тревожный взгляд на каменные львиные пасти, в отверстия которых как в почтовые ящики граждане республики кидали жалобы и доносы, в том числе анонимные, — закон обязывал рассматривать любые. Под самой кровлей находились камеры, где томились несчастные узники, летом страдая от невыносимой жары, а зимой — от холода.

Собрат по ремеслу веронца Якопо Робусти получил прозвище Тинторетто, то есть красильщик: этой профессией владел его отец. Вместе с Паоло они не раз украшали одни и те же здания, например Дворец дожей. Фото репродукции картины Якопо Робусти (Тинторетто) «Автопортрет». 1547—1548. Частная коллекция akg-images/Eastnews
Художницей стала даже дочь Тинторетто, что являлось редкостью в те времена. Мариетта, как и ее брат Доменико, великолепно писала портреты. Испанский король Филипп II и немецкий император Максимилиан звали талантливую девушку работать при своих дворах, но та предпочла остаться с отцом в его мастерской. Фото репродукции картины Мариетты Тинторетто «Автопортрет с мадригалом». 1580. Галерея Уффици akg-images/Rabatti & Domingie/Eastnews

Секретарь позвал Паоло Кальяри Веронезе в тот самый зал Совета десяти, в котором разбирались дела политических преступников и заседала инквизиция. Войдя, Веронезе поднял голову к потолку — к большим овальным полотнам, написанным в молодости им самим. На одном Юпитер метал молнии в грешников, вернее в аллегорические фигуры, олицетворявшие пороки. Затем он перевел взгляд на Священный трибунал. За столом расположились инквизитор Аурелио Скеллино в черной рясе доминиканца, патриарх Венеции, нунций и представитель светской власти. Инквизитор, задав несколько формальных вопросов, поинтересовался:

— Скольких ты изобразил на своей картине и что они делают?

— Я написал хозяина дома, ниже – человека, который обычно режет мясо: он пришел узнать, не нуждаются ли в нем, да и просто из интереса.

Брови инквизитора поползли вверх: этот блаженный признается, что нарисовал непонятно кого, зашедшего на Тайную вечерю!

— Там еще много фигур, — продолжал Веронезе, — всех и не упомню...

На картине помимо указанных в евангельском сюжете персонажей присутствовали роскошно одетые венецианские патриции и прислуживавшая им челядь, слева на лестнице человек с салфеткой в руке оперся на перила, видимо, он только что вышел из-за стола. Справа чернокожий слуга что-то шептал своему патрону. Многочисленные едящие и пьющие люди оживленно общались друг с другом и чувствовали себя на библейском пиру абсолютно вольготно, не выказывая особого благоговения перед Господом. Один из героев картины, тот самый хозяин дворца, видом — аристократ, в изящном костюме, что-то говорил, жестикулируя, и до странности напоминал самого Веронезе.

— У тебя слишком много лишнего, — заметил возглавлявший трибунал. — Что это, к примеру, за человек, у которого из носа идет кровь?

— Слуга, — с готовностью ответил Паоло. — Кровь у него пошла из-за какого-то несчастного случая.

Трое членов суда переглянулись, а представитель Совета десяти уткнулся в свои бумаги с нарочито отрешенным видом.

— А что означают вооруженные люди, одетые как германцы? — взгляд инквизитора посуровел.

Подсудимый, напротив, повеселел:

— Здесь я хочу сказать несколько слов. Понимаете, мы, художники, обладаем теми же привилегиями, что поэты и сумасшедшие...

Инквизиторы вздрогнули, а синьор из Совета десяти еще ниже склонился над столом, чтобы не заметили его невольной улыбки: ловок же этот Кальяри!

— Да-да, как поэты и сумасшедшие, — громко, даже запальчиво повторил Веронезе. — Я поместил на лестнице людей с алебардами — один из них пьет, но оба готовы исполнить свой долг, — поскольку мне показалось, что хозяин дома, человек благородный и богатый, может иметь таких слуг. Почему бы и нет?

Получив указание изменить картину, Веронезе поменял ее сюжет — оказалось, с его полотнами-празднествами это легко, и «Тайная вечеря» превратилась в «Пир в доме Левия». Все «лишние» персонажи теперь могли сойти за гостей. Фото репродукции картины Паоло Веронезе «Пир в доме Левия». 1573. Галерея Академии, Венеция akg-images/Rabatti & Domingie/Eastnews/

— А тот, одетый шутом, с попугаем — для чего?

— Для украшения. Таких персонажей часто вставляют в картины.

— Но кто все эти люди, — раздраженно воскликнул Скеллино, — которых ты изобразил на Тайной вечере Господа? Думаешь, они присутствовали на ней?

— Я знаю, что там были только Иисус и апостолы. Однако у меня на холсте осталось свободное место, и я украсил его фигурами, которые выдумал сам.

Изумленно взирал инквизитор на такое простодушие: вот уж действительно — эти живописцы под стать умалишенным. Но тут же его недоумение сменилось подозрительностью:

— Может, тебя кто-нибудь попросил написать там германцев, шутов и тому подобные вещи?

— Нет, мне заказали полотно, которое я мог бы украсить по собственному разумению.

— Известно ли тебе, что Германия и прочие страны поражены ересью и в них обычное дело — помещать на картины разные нелепости, дабы насмехаться над святынями нашей католической церкви и тем самым учить ложной вере людей необразованных?

— Согласен, это неправильно, но я следую примерам, преподанным мне наставниками.

— И что же рисовали эти наставники — картины, подобные твоей?

— В Риме, в папской капелле, Микеланджело написал Господа нашего Иисуса Христа, Его Матерь, святых Иоанна и Петра нагими...

Упоминание «Страшного суда» Микеланджело Буонарроти в Сикстинской капелле Ватикана озадачило Скеллино. После Тридентского собора папа римский дал указание исправить внешний вид персонажей фрески. Художник вскоре умер, и «одевать» изображенных поручили одному из его учеников. Веронезе пытается убедить комиссию, что он не в курсе происходящего?

— В росписи Микеланджело нет ни паяцев, ни вояк, ни прочего шутовства, подобного твоему, — продолжал инквизитор. — А ты еще оправдываешь свое недостойное творение!

Получалось, несмотря на все созданное Веронезе на благо церквей и во имя прославления республики — вспомнить хоть полотно, увековечившее знаменательную битву при Лепанто, когда объединенный христианский флот разбил турок, — невзирая ни на какие заслуги, его «Тайную вечерю» теперь считают ересью, попирающей установленные каноны? Что могло последовать за осуждающими словами инквизитора?

— Ваше высокопреосвященство, — пытаясь справиться с волнением, промолвил Веронезе, — я и не думал оправдываться, полагая, что сделал все наилучшим образом. Даже не подозревал, что случится такой непорядок. Но я ведь поместил шута не в той комнате, где сидит Господь...

Судья, очевидно поняв, что большего не добьется, объявил допрос оконченным. Трибунал вынес решение: Веронезе должен исправить недочеты в течение трех месяцев.

Огонь уничтожил многие картины, в том числе кисти самого Веронезе, и мастера попросили принять участие в новом декорировании. Он написал «Триумф Венеции». Фото репродукции картины Паоло Веронезе «Триумф Венеции». 1579—1582 гг. Дворец Дожей в Венеции akg-images/Cameraphoto/Eastnews
В Венеции до сих пор сохранился дом, где жил художник Didier Descouens

Что ж, отделался он довольно легко, но что означало «исправить»? Убрать две трети фигур, закрасив их или обрезав холст? Ничего глупее и придумать невозможно, однако приговор надлежало исполнить, иначе трибунал прибегнет к более суровым мерам. И Веронезе — ох уж этот хитрый веронец! — нашел остроумный выход. Он отправился в монастырь, где висела картина, и объявил братьям, что собирается внести в нее изменения. Монахи озадачились: снять со стены гигантское полотно будет непросто, но Веронезе успокоил их, заверив, что справится сам. Затем взял кисть, обмакнул ее в краску и вывел на карнизах и цоколях балюстрады на латыни: на левой — «И сделал для Него Левий большое угощение», на правой — ссылку на соответствующее место в Евангелии от Луки. В Священном Писании сказано: «После сего Иисус вышел и увидел мытаря, именем Левия, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, оставив все, встал и последовал за Ним. И сделал для Него Левий в доме своем большое угощение; и там было множество мытарей и других, которые возлежали с ними». Все «лишние» персонажи Веронезе теперь могли сойти за гостей. Он всего-то поменял сюжет — оказалось, с его полотнами-празднествами это легко, и «Тайная вечеря» превратилась в «Пир в доме Левия».

Не прошло и десяти лет, как живописца опять вызвали во Дворец дожей, но теперь, к счастью, не на суд инквизиции. В зале Большого совета случился страшный пожар, и огонь уничтожил украшавшие его картины, в том числе кисти Веронезе. Мастера попросили принять участие в новом декорировании помещения. Его «Триумф Венеции» символизировал мощь Светлейшей, изображенной в виде цветущей женщины, которую коронует ангел. И хотя полдень Серениссимы уже миновал, на полотне мастера республика была по-прежнему непобедима и могущественна.

Паоло в ту пору был уже немолод и все чаще брался за темы драматические. Несколько раз он писал «Оплакивание Христа». Одно из полотен, исполненное для церкви Санти-Джованни э Паоло и ныне находящееся в Эрмитаже, пронизано светлой печалью, нежностью и надеждой. Думал ли художник о том, что его искусство «тлена убежит»?

Умер Веронезе девятнадцатого апреля 1588 года от воспаления легких. В церкви Сан-Себастьяно, той самой, которую он многие годы украшал, на место его упокоения указывает скромная надгробная плита. А знаменитое полотно «Пир в доме Левия» спустя два с лишним столетия вывез в Париж Наполеон. После падения Бонапарта венецианцы свой шедевр вернули, и сейчас он выставлен в Галерее Академии.

Посетивший же Венецию спустя еще сотню лет Михаил Врубель так выразил свое главное впечатление от путешествия: «Художники — только венецианцы».

Выставка «Венеция Ренессанса. Тициан, Тинторетто, Веронезе. Из собраний Италии и России» проходит в ГМИИ им. А.С. Пушкина до 20 августа.

Статьи по теме:

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх