На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

7дней.ru

105 401 подписчик

Свежие комментарии

  • Татьяна Бут
    Поиск крутых имен? Вы их находите, на этом все и кончается, т.к. их больше нигде не увидешь. Эти таланты должны радо...Поселивший семью ...
  • Анатолий
    Нашёлся бы кто смелый да в жопу его трахнул. За семью он перживает. Вот, к примеру, Расторгуев за семью не переживает...«Не трогайте мою ...
  • Вовладар Даров
    Низкая и никому ненужнаяПредали забвению:...

Ольга Битюкова. Немедийное лицо

На пять лет я совершенно закрылась. Этой секретностью довела ситуацию до абсурда.

Ольга Битюкова Сергей Новожилов

На пять лет я совершенно закрылась. Этой секретностью довела ситуацию до абсурда. Вдруг читаю в Сети: «Помните Битюкову из фильма «Москва — Кассиопея»? Месяц назад умерла».

О дна из современных киностудий. Меня вызвали на пробы в сериал. Захожу в кабинет, там — молодой человек чуть за тридцать, наверное, режиссер.

— Здравствуйте, — говорю.

— Добрый день, представьтесь, пожалуйста.

— Ольга Битюкова.

— Вы когда-нибудь снимались в кино?

— Вроде того. А еще я член Союза кинематографистов России, актерской гильдии, картин у меня больше сорока, но это, конечно, неважно. Позвольте дать вам совет: приглашая артиста, потратьте три-четыре минуты на то, чтобы заглянуть хотя бы в Интернет. Ну или помощники пусть потратят. Поверьте, будет полезно!

Мне это все странно и непривычно. Если раньше вызывали к режиссеру, он знал про тебя все! Вот как я к Василию Ордынскому попала? Только вошла, а он говорит: «Да! И на маму похожа, и на папу». И была утверждена на главную роль в его картину «Через все годы».

Все правильно. Я появилась на свет в актерской семье: мама — Юлиана Бугаева, папа — Борис Битюков, хотя в детстве отцом считала композитора Владимира Чернышева, писавшего музыку для кино и театра. Некоторая путаница возникла благодаря маме. Она была как-то не склонна делиться подробностями своей судьбы, поэтому многие моменты ее жизни долго оставались тайной за семью печатями.

Впрочем, про некоего Петра я слышала с детства. «Это мы с Петькой», — комментировала мама фото из альбома, изображающее юную ее и молодого человека с кудрями и большими прозрачными глазами. Потом, когда я стала чуть взрослее, она почему-то стала называть Петьку Петро, у него и фамилия появилась — Тодоровский. Так я узнала о маминой дружбе со знаменитым режиссером. Когда же подросла еще, выяснилось, что между ними была любовь. А бабуленька рассказывала, как Петро в компании с Радомиром Василевским (впоследствии я снималась в его фильме «Ипподром») даже приезжал в Челябинск знакомиться с ней и дедом, то есть родителями невесты. Получается, все обстояло серьезно.

В юности у мамы был роман с Петром Тодоровским, но закончился он скверно из архива О. Битюковой

Целиком историю их несложившихся отношений мне довелось услышать от мамы только за два года до ее смерти. Мы никогда не были близки так, как тогда. Подолгу разговаривали. Точнее, я навещала ее и слушала затаив дыхание.

Познакомились они во ВГИКе. Петро был старше мамы во всех смыслах: семь лет разницы в возрасте, плюс он прошел войну — и этим все сказано. Мама приехала в столицу из Челябинска и поступила на актерский факультет в мастерскую Бориса Бибикова и Ольги Пыжовой, Тодоровский учился на операторском. Встречались целомудренно, как и все в советское время.

На похороны Сталина студенты Института кинематографии пошли пешком. По мере приближения к центру города столпотворение усиливалось. Девятое марта 1953 года выдалось холодным, и поначалу мама удивлялась, что люди, двигавшиеся в обратном направлении, были в расстегнутых пальто. Только когда они с Петро добрались до площади Свердлова (теперь это Театральная), сообразила, в чем дело: давка была страшнейшая, многие оставались без пуговиц, вот и шли нараспашку. В какой-то момент их с Тодоровским тоже понесло человеческим потоком и прижало к одной из колонн Большого театра. «Я поняла, — рассказывала мама, — что если мы попробуем спуститься, нас раздавят насмерть». Петро, упершись руками в колонну, спиной защищал ее от кошмара, творившегося вокруг. Выбраться удалось, только когда рыдающая толпа понемногу стала разбредаться.

Пошли обратно, и то ли от нервного напряжения, то ли от переизбытка чувств Тодоровский схватил ее за руку, втащил в какой-то подъезд и впервые поцеловал. Чего только не сделаешь на пике адреналина! Насчет Петра Ефимовича знать не могу, а мама про чувства своего поколения к Сталину говорила: «Мы его не просто любили — боготворили! Горе, безусловно, было искренним». Но поскольку целоваться ей еще не доводилось, испугалась сильно.

Закончился их роман по банальным причинам: из-за чужой подлости и ревности. Тодоровский вместе с Радиком Василевским, случалось, уезжали в Подмосковье немного подзаработать в качестве фотографов в детских садах и яслях. Подхалтуривали. И вот когда Петро вернулся из очередного делового вояжа, один мерзкий типчик, его однокурсник, показал снимок, а на самом деле искусно выполненный будущим кинооператором фотомонтаж — Юля Бугаева, обнявшись, танцует на какой-то вечеринке с парнем.

С помощью фотомонтажа однокурсник Тодоровского переделал эту фотографию: получилось, что Юля Бугаева танцует с парнем. Ее показали Петру, и он приревновал из архива О. Битюковой

Вместо того чтобы разобраться в ситуации, Тодоровский повел себя как большинство представителей сильной половины человечества — напился и пришел выяснять отношения. Никогда в маминой жизни не было мужчины, который поднял бы на нее руку, а Петро в сердцах залепил оплеуху, даже не дав возможности оправдаться! За что совершенно справедливо был сразу же изгнан.

У него довольно быстро появилась новая любовь, потом еще одна. Хотя исходя из того, что рассказывала о нем мама, думаю, он искал именно стабильности, дома, семьи. Может, поэтому и сорвался так глупо? Впрочем, в конце концов нашел, наверное, идеальную жену, очень долго прожил с ней и родил талантливого сына, радующего зрителей хорошим кино. Кстати, помню, как мама возмущалась откровенностью некоторых сцен в «Интердевочке» и, вероятно, радовалась, что меня после проб в эту картину не утвердили.

А замуж она вышла в 1957 году. Посмотрела фильм «Дело № 306» и как большая часть женщин СССР влюбилась в главного героя капитана Мозарина, а потом уж и в исполнителя этой роли — моего отца Бориса Битюкова. Позже они оказались в одном театре.

Папа обладал чистым, открытым лицом советского героя. Исключительно благодаря внешности его безо всякого актерского образования взяли во вспомогательный состав Театра Таирова.

С 1939 года отец служил в армии, прошел войну, был ранен, из-за контузии до конца жизни плоховато слышал одним ухом. В 1946-м поступил в труппу Театра киноактера. То, что он сыграл Ивана Земнухова в знаменитой картине Сергея Герасимова «Молодая гвардия», общеизвестно. Мне же в представлении о нем очень не хватает каких-то человеческих частностей. Например в День Победы всегда сожалею, что не знаю, где именно он воевал.

Когда мама его выгнала, мне исполнилось полтора года, и помнить папу я, конечно, не могла. Больше скажу: лет до пяти была уверена в том, что никакого отца у меня вообще нет, и даже бравировала этим во дворе. Иногда читаешь чьи-то стенания про то, как не хватало второго родителя и какими, мол, в этой связи сложными были переживания. Я точно ничего подобного не чувствовала, мне хватало мамы и бабушки. Когда появился отчим, с легким сердцем назвала его папой и долго была убеждена — вот он отец и есть.

Я была совсем маленькой, когда родители расстались из архива О. Битюковой

Настоящего я увидела только лет в двенадцать, то есть уже большой девочкой. Встреча произошла в Театре киноактера, куда мы с мамой зашли к Биляронне. Про нее постоянно слышала дома и поначалу считала это прозвищем, кличкой. А оказалось имя — Биля Ароновна. Она была завтруппой. В общем, мама забежала к ней, а я осталась дожидаться в коридоре. Смотрю, какой-то мужик сидит напротив и подмигивает. Подумала: незнакомый, а фамильярничает... Мама вышла, и я спросила:

— А что за странный дядя? Подмигивал мне!

— Ты носишь его фамилию. Это твой отец, — очень просто ответила она.

Не знаю, чем мама руководствовалась, объяснив мне это походя. Может, Борис Валентинович действительно сильно обидел ее, но до того момента я не слышала о нем ни слова. Что сказать? Испытала шок. Мужчина мне не понравился, следы невоздержанности уже проявились на его лице. Сравнение с импозантным Владимиром Чернышевым он проигрывал вчистую.

Но после вышеописанного случайного открытия я на маму все же насела, и кое-что об отце она рассказала. «Молодую гвардию» сначала поставили на сцене, Герасимов увидел его и пригласил на съемки. Роль молодогвардейца Вани Земнухова стала первым шагом папы в кино. В титрах он в числе прочих указан как студент ВГИКа, но это неправда. Ничего профильного отец точно не оканчивал. Что, впрочем, не помешало ему стать гениальным и безусловно востребованным актером.

После картины «Дело № 306» киностудии страны его просто на части рвали. Он же приезжал на съемки и ударялся в загул. А кому нужен пьющий артист? Маме, конечно, врал. Говорил, что сам отказался от работы — одной, второй, третьей, мол, проблемы со здоровьем. На самом деле его снимали с картин. Киношное сарафанное радио работает быстро, и вскоре Битюкова просто перестали приглашать на главные роли. Знали: Боря — талантливый, но лучше с ним не связываться, может сорваться в любой момент. И все — конец фильма. Обидно не передать как. 

Столько было дано человеку — способности, обаяние, улыбка невероятная, а воспользоваться этим богатством он не смог. Все пропил. Я видела папу в спектакле «Заступница», где он блестяще сыграл старого слугу. Так могут разве что исключительных актерских способностей люди! Но живешь ведь не с талантом, а с человеком. Мамино терпение лопнуло, и она показала мужу на дверь, через которую он и вышел.

Мама посмотрела фильм «Дело № 306» и влюбилась в исполнителя главной роли Бориса Битюкова Мосфильм-инфо

Дети, видимо, отцу вообще были не особенно нужны. С сыном Борисом от предыдущего брака отношений он не поддерживал. Что же касается меня, то после нашего знакомства появилась видимость общения. Если пересекались, слышала: «Привет, Оля». Шапочный формат, конечно, но хоть что-то.

О том, что четырнадцатилетняя дочь дебютировала в кино, ему, наверное, или Наталья Фатеева сказала, которая тоже снималась в фильме «Москва — Кассиопея», или мама, или просто сам увидел на фестивале. Но однажды помимо стандартного «здравствуй» отец поинтересовался, приду ли на следующий день в театр. Мол, хочет сделать мне подарок.

«Вот», — сказал он при встрече и протянул пачку рекламных фотографий из дилогии «Москва — Кассиопея» и «Отроки во Вселенной». Оказалось, после премьеры нашего фильма он подошел к организаторам и сообщил, что в картине играла его дочка, Ольга Битюкова, и что ему надо приобрести такие открытки. В общем, штук двадцать пять ему просто дали. Ничего особенного о моей роли папа не сказал: для него это было рутиной, а что дочь артистов тоже где-то сыграла — вообще в порядке вещей.

Потом отцу позванивала периодически, он — один раз в жизни. Это случилось на мое двадцатипятилетие. Поздравил, при встрече вручил маленький радиоприемник и двадцать пять рублевых монет. Это был второй и последний подарок от него.

К сожалению, мы так ни разу и не поговорили по душам. Жизнь, которая у нас была абсолютно разной, закрутила. У него — свои семья, работа, проблемы, у меня — свои. Жена отца Вера поначалу казалась милой и даже пыталась принимать во мне какое-то участие. Но потом, уже после ухода папы, стала рассказывать в интервью, что тот был страшно обижен на своих детей, которые его не навещали. А попробовали бы мы навестить! Как-то заговорили на эту тему со сводным братом.

— Надо поехать! — предложила я. — Пусть батя хотя бы с внуком познакомится.

Замечу, сын мой Федя в детстве был копией деда! У него даже точно такая же легкая асимметрия улыбки. Я полагала, отец будет рад увидеть внука, настолько на него похожего.

Какими-то очень несчастными все они были — и мама, и тетя, и бабуля. Шучу, что мы с сестрой счастливы за всех. У нас мужья, дети, внуки... Сергей Новожилов

— Разбежалась, — многозначительно заметил Боря. — Кто тебя к нему пустит?

— Да ладно, как Вера меня сможет не пустить?

— Батя уже почти ничего не слышит, а она тебе дверь не откроет!

— Брось, Вера всегда ко мне нормально относилась!

— Ну попробуй!

Звоню отцу. Трубку взяла жена, позвала папу, и я сказала:

— Давай мы с Федей приедем, познакомишься с внуком!

— Конечно приезжайте.

И тут фоном очень громко прозвучал женский голос:

— Если они заявятся, я не открою дверь! Впустишь ты — запрусь в своей комнате и не выйду, пока не уберутся.

Папа залепетал что-то не очень внятное:

— Оля, давай в другой раз, а?

— Ты, наверное, себя неважно чувствуешь?

— Да, не очень. Лучше как-нибудь потом.

Боря по моему вытянувшемуся лицу все понял:

— Ну что, съела?

— Объясни, что это значит?

— Квартира, наверное. У Веры же дочь от первого брака... А вдруг мы на папину жилплощадь станем претендовать?

Если причина действительно в этом, Вера волновалась напрасно! Мне и в голову не пришло бы заявлять права на квартиру отца, в которой я даже в гостях ни разу не побывала. О том, что папы больше нет, узнала спустя полгода после его смерти — от общей знакомой. Вроде бы Вера сказала, что таким было его желание — не сообщать нам с Борисом. Не думаю, что это правда. Впрочем, конечно, его вдова на многое имела право — много лет заботилась о муже, блюла. А легкостью характера папа вряд ли отличался, люди ведь не меняются.

Иногда думаю, почему совершенно не сложилась личная жизнь у мамы, и не нахожу ответа. Какими-то очень несчастными все они были — и мама, и моя тетя, и бабуля. Шучу, что мы с сестрой Людмилой счастливы за всех. У нас мужья, дети, внуки...

Мне было двенадцать, когда она родилась. С появлением Людмилы в моей жизни произошел целый ряд разнообразных перемен. Во-первых, меня забрали из интерната — нужно было помогать маме заботиться о младшей дочке. По сути, впервые за долгое время я оказалась в семье. До этого жила на дистанции: детсад-пятидневка однажды превратился в интернат № 71. Правда, он был с английским уклоном и прекрасным педагогическим составом — и в отличие от хронически страдающего на эту тему Володи Басова я его любила. Вовка учился на год младше. Пару раз его мать Наталья Фатеева выручала мою, занятую на съемках, и в субботу, когда все разъезжались по домам, забирала вместе с Володей. Наталья Николаевна тогда была замужем за живой легендой — космонавтом Егоровым, приезжали они на роскошной черной «чайке». На наш парадный отъезд сбегался поглядеть весь интернат, что мне чрезвычайно льстило! Впрочем, Басов и года там не проучился. Я же пробыла с первого по пятый класс, и мне такая жизнь была абсолютно по душе.

В роли Вари Кутейщиковой. Мне было четырнадцать, когда приятель отчима режиссер Ричард Викторов задал сакраментальный вопрос... Кадр из фильма «Москва — Кассиопея» Global Look Press

Когда впоследствии мама с бабуленькой по очереди стали извиняться за мое загубленное детство, я их, мягко говоря, не понимала. Обожала интернатскую насыщенную жизнь, наш пионерский лагерь «Экран», в который меня зачастую отправляли на все три смены, друзей, педагогов!..

— У меня было прекрасное детство! — говорила маме.

— Врешь! Оно было ужасным! И наверняка ты этого нам простить не можешь.

— Ерунда! Я была очень счастливым ребенком.

Но кажется, она мне так и не поверила.

Ну так вот, в двенадцать лет я вдруг оказалась в семье. Конечно, хлебнула общеобразовательной школы, но именно дома произошла очень важная для меня встреча. Поначалу не знала, кто этот постоянно улыбающийся мне невысокий хромой человек в очках с очень сильными диоптриями. Режиссер Ричард Викторов приходил в гости к отчиму. Владимира Федоровича с ним однажды познакомила мама. Чернышев написал музыку к его фильму «Переступи порог», и они подружились. Я говорила «здравствуйте» и шла по своим делам. Однажды Ричард Николаевич остановил меня в прихожей и задал сакраментальный вопрос:

— Хочешь сниматься в кино?

— Конечно хочу!

— Тогда возьми у отца сценарий «Москва — Кассиопея» и скажи, кто из девочек тебе понравился больше остальных.

Естественно, я положила глаз на Варю Кутейщикову, показалось, мы с ней во многом похожи. Кроме того, кому не пришлась бы по душе героиня, в которую влюблены практически все мальчишки? Потом было много проб, прежде чем я услышала от Викторова заветное «утверждена», а мама подписала со студией договор на оплату моего труда в размере ста рублей в месяц.

По сути, первое время я разве что камеры побаивалась, остальное было привычным. Даже музыку к фильму отчим писал дома на своем кабинетном рояле, поэтому первыми слушателями некоторых ее фрагментов стали мы с сестрой. Владимир Федорович был тружеником и большим талантом. Он сам расписывал все партитуры — это огромный труд!

Наталью Фатееву я знала, не говоря уже про ее Володю, с которым встретились на пробах. Даже Иннокентий Смоктуновский, гениальный актер, удивительный и неповторимый, не мог сразить меня наповал — они дружили с мамой, много вместе работали на дубляже. Общаться на площадке с давно знакомыми людьми несложно, тем более что все, включая Смоктуновского, вели себя с нами, детьми, на равных. Это были абсолютно партнерские отношения. Никто не читал нотаций, не проводил актерского ликбеза, не ругал нас, хотя было за что. Баловались в основном мальчики, особенно Басов. Он тогда воображал себя ужасно взрослым и даже покуривал. Словом, ничто не омрачало нашего движения к звезде Альфа в созвездии Кассиопея, кроме того, что некоторые съемки были тяжелыми физически.

На съемках приходилось выполнять сложные трюки, больше всех досталось Басову. Взрослые поддерживали нас и относились как к равным. Кадр из фильма «Москва — Кассиопея» Киностудия Горького

Особенно пострадали два Володи — Савин и Басов. Савину досталось во время сцены невесомости. Дело-то происходило в советское время, когда особых спецэффектов в кино не было, все делалось вручную и во многом зависело от мастерства оператора и выносливости артиста. Командный отсек снимали в четвертом павильоне Киностудии имени Горького в Москве, и Володя несколько часов болтался на тросах внутри тесной и душной декорации. От перенапряжения у него лопнул сосуд в глазу, и крупные планы с Володиным участием снимать стало невозможно.

Басову тоже досталась сложная сцена, когда герой выходит в открытый космос. Комбинаторы перемещали его в треугольном пакете на черном бархатном фоне с помощью операторского крана. Несколько часов в скрюченном виде в пластике да под искусственным светом — чистая пытка даже для взрослого, а тут — подросток! Впрочем, Володя переносил актерские тяготы стойко и сцену отработал с нескольких дублей. Специалисты комбинированных съемок пробовали, смотрели, как эффектнее сделать. Их полет фантазии иногда удавалось переплюнуть разве что пиротехникам.

Следом за первым вышел второй фильм — «Отроки во Вселенной». Зрители приняли дилогию хорошо Киностудия Горького

Когда первая разведкапсула «приземлялась» на поверхность Варианы, для пущего эффекта на большой металлический противень насыпали какой-то горючей гадости. Снимали на горе Опук в Крыму. В тот день был очень сильный ветер, который значительно добавил пиротехническому взрыву мощности. Взметнувшийся огонь едва не накрыл съемочную группу! У Ричарда Николаевича оплавился рукав куртки, даже обшивка нашей капсулы пострадала, что видно в фильме. Только Андрей Михайлович Кириллов, блистательный оператор-постановщик, отважно остался стоять рядом с камерой. Конечно, огонь потушили, но съемки были теми еще.

Звездная болезнь выражалась в том, что все двери казались открытыми. Как я ошибалась! из архива О. Битюковой

Нам, девчонкам, в плане пиротехнических и каскадерских экспериментов повезло больше — берегли. Единственная сцена, которая доставила определенный дискомфорт, — момент «осчастливливания». Лежим, и на нас, зависая совсем рядом, опускается здоровенная фигня, которую двигали вручную. Я все думала: «А вдруг люди, которые опускают так называемую автоматику, прослушают команду «Стоп!» и нас просто раздавит этой огромной штукой?» Впрочем, несмотря на все эти сложности, сниматься мне ужасно понравилось.

Следом за первым вышел второй фильм — «Отроки во Вселенной». Зрители приняли дилогию хорошо, но в моей жизни мало что изменилось. На улице не узнавали. Все попало как раз на тот возраст, когда внешность довольно быстро меняется. Даже немножко обидно было, если честно. В школе тоже ничего особенного не произошло. Никто меня звездой не считал, а от классной руководительницы еще и нагоняй получила, мол, слишком много о себе думаю и волосы завивать перед школой необязательно. А я их и не накручивала! Просто вылезла мамина наследственность — у нее от природы легкие кудри.

Людмила была совсем крохой, когда мама объявила, что они с отчимом разъезжаются. Оказалось, развод случился еще раньше. Громкий и обаятельный Владимир Чернышев покинул наш дом вместе с черным роялем и шумными гостями. Каким-то непостижимым образом мама повторила свой первый брачный опыт — любовь, замужество, рождение дочери, развод. Не скажу, что она превратилась в мужененавистницу, но однажды заметила мне, что совершенно спокойно можно жить и без мужчин. Впрочем, произошло это гораздо позже, во время наших взрослых разговоров. А тогда я помогала ей с младшей сестренкой и носилась со своим кинематографическим будущим.

Звездная болезнь была, но в том смысле, что все двери казались открытыми. Засветившись на «Кассиопее», попала в актерские базы, с киностудий стали звонить и приглашать на пробы. Забавно, но чаще меня идентифицировали по отцу, нежели по матери. На «Мосфильме» спрашивали, какого из Битюковых я дочь. Там их было два — мой папа Борис и Игорь Битюков, второй режиссер.

Проб было много. Приглашали в «Розыгрыш» Владимира Меньшова, в картину «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» — это из яркого. Были еще небольшие роли, малоизвестные постановщики. Но меня никуда не утвердили. Переживала страшно! Мама, странный человек, в печали не поддержала, помогать не стала: «И без кино можно прекрасно жить». Такой же впоследствии была ее позиция по театральному вузу. А куда еще собираться девочке из актерской семьи и снявшейся в кино так, что опыт этот чрезвычайно понравился?

Какие из артистов мужья? Зациклены на себе. Меня бы устроило, если б мужчина был больше зациклен на мне. Шучу. Но эгоистка я ужасная Сергей Новожилов

Кроме того, я выросла за кулисами! Вот мне лет пять, мама велела ждать ее у гримерок. Но как можно усидеть? Добралась до сцены, едва подсвеченной. Магия. Вышла, стала петь песенку, закончила и раскланялась перед воображаемой публикой. Из темного зала раздались смешок и пара хлопков. Мартинсон оценил мою импровизацию и потом сказал маме: «Артисткой твоя Ольга будет». Они дружили, играли вместе скетчи. Увы, после того как школа была окончена и пришло время поступать в институт, об этом эпизоде помнила разве что я сама.

Мама считала так: ей никто не помогал, значит, и я справлюсь. Если бы она меня подтолкнула, поддержала, поговорила бы по душам, все сложилось бы иначе! Не ждала от нее прямой протекции, надеялась хотя бы на интерес, подсказки какие-то. Мол, в кино ты хочешь или в театр? Но ничего подобного не было.

Перед поступлением я оказалась абсолютно одна. Провалилась везде. «Что год болтаться просто так? Мои друзья помогут устроить тебя в «Ленинку», — только и услышала от мамы. Год за семьдесят рублей в месяц таскала по библиотеке тяжеленные диссертации. Ах, мама, мама... Ну почему не в театр, пусть даже на должность «подай — принеси — пошла вон»?..

Пришлось как-то соображать самой. И я «сообразила» институт легкой промышленности и замужество. Первое удалось лучше, с браком же просто не повезло. Ничего особенного в той истории, чтобы ее вспоминать, нет. Человек он немедийный. Впрочем, среди актеров пары себе не видела никогда. Какие из артистов мужья?! Я росла среди них и прекрасно все знала. Выводы делала и по маминым разговорам с подругами — этот развелся, тот запил, третий загулял... Сейчас иметь крепкую семью престижно даже в творческой среде, а в те годы артисты были зациклены исключительно на себе. Меня бы устроило, если б мужчина был больше зациклен на мне. Шучу. Но эгоистка я ужасная.

Начала учиться в институте легкой промышленности и даже уже воображала себя конструктором женской одежды, но тут про меня вспомнило кино. Закончился второй курс, лето, и вдруг звонок с «Мосфильма»: «Олечка, вы сейчас свободны? Отлично! Приезжайте на студию». Кроме меня было еще две девочки, нас всех запихнули в рафик и повезли. По дороге сообщили, что детектив «Свидетельство о бедности» уже вовсю снимается и нужна молоденькая девушка на небольшую роль. Все! Приехали к станции метро «Аэропорт», стоят ДИГи, служебные машины, все бегают, суетятся. Простому человеку не понять, а для артиста такие картинки — за масло. Вышли, стоим. И вдруг смотрю — Самвел Гаспаров! Семочка, как звали его у нас дома, снимал знаменитые советские вестерны «Хлеб, золото, наган», «Шестой», «Ненависть», «Забудьте слово «смерть». Гаспаров был свидетелем на маминой второй свадьбе. Смотрю на него, он на меня:

«Ипподром» снял однокурсник и друг Петра Тодоровского Радомир Василевский. С Николаем Пеньковым из архива О. Битюковой

— Оля? Привет! Что здесь делаешь?

— Вот привезли.

— Ну, тогда остальные девочки свободны.

После этой небольшой работы позвонили с Киностудии Горького и предложили попробоваться на большую роль. А дальше по накату, у нас так — попадаешь в обойму и пошло-поехало. «Каникулы Кроша», «Последний шанс», «Искушение», «Ипподром», «Серебряное ревю», «Серебристая нить», «Утренний обход», «Люблю. Жду. Лена», «Летаргия», «Через все годы», «По зову сердца», «Мой любимый клоун» — роль за ролью. Я уже прочно встала на киношные рельсы и покатилась: снималась, много лет ездила с программой «Товарищ кино», представляла фильмы на различных фестивалях, колесила по стране с шефскими концертами от ЦК ВЛКСМ, от Бюро пропаганды советского киноискусства.

Большим подарком судьбы стала для меня встреча с антрепренером Валерием Сергеевым, с которым нас связала многолетняя творческая дружба. Я вела роскошные бенефисные вечера артистов мирового балета на лучших площадках Москвы. Балет обожала с детства. А тут — вот они, звезды, да еще я вместе с ними... Ах, какое это было время! Просто купалась в счастье и восторге.

Советские люди даже не слышали такого названия — Сейшельские острова, а я оттуда уже прилетела! Там проходила Неделя советского кино, и мы вместе с Алексеем Симоновым на нее ездили от Госкино. Он представлял свою картину «Отряд», а я — «Груз без маркировки» Киностудии Довженко. Возили маршрутом Мадагаскар — Маврикий — Сейшелы. Когда вернулась из поездки, встретила Володю — своего будущего мужа и отца нашего сына. Был Новый год, позвонила подруге из института:

— Я приеду?

— Конечно!

Дверь открыл один из гостей, это и был Володя. Поначалу внимания моего он как-то не привлек, а я его, как выяснилось потом, вполне поразила нездешним загаром, особенно выделявшимся на фоне белоснежной шубки, и большими выразительными глазами.

Володя оказался краснодеревщиком, а еще он писал песни и играл на различных музыкальных инструментах. Непривычный и необычный для меня мужчина. Сел за фортепиано, запел под собственный аккомпанемент, и я поняла, насколько обманчивым было первое мнение о нем. Чуть было не воскликнула: «До чего же столяры нынче пошли разносторонние!» Впрочем, меня Володя вообще не узнал. «Ты что? — толкнула его в бок подружка. — Она же известная артистка! «Москва — Кассиопея», помнишь?» В общем, вскоре мы поженились.

Я уже встала на киношные рельсы и покатилась: снималась, ездила с программой «Товарищ кино», представляла фильмы на различных фестивалях Мосфильм-инфо

Постепенно наша артистическая братия прознала про золотые руки мужа. Саше Яковлевой в Питере Володя сделал бар-кухню, как она мечтала. А потом Леня Филатов рассказал на съемках, что ему хвалили новую мебель Яковлевой, которую шикарно сделал супруг какой-то артистки. «Да знаю я, — смеюсь, — мой муж-то!» Саше Панкратову-Черному жалюзи целиком смастерил. Занятно, но к получению мною высшего образования приложил руку тоже Володя.

С Натальей Селезневой я познакомилась на концертах «Товарищ кино», а Володя позже делал ей что-то из мебели. Пока работал, они общались, и муж сказал, что у меня нет актерского диплома.

— Как нет? — изумилась Селезнева. — Но это же неправильно!

— Не знаю, Ольга как-то живет.

— Слушай, у меня в ГИТИСе знакомая декан Людмила Домрачева, пусть к ней обратится!

Дома Володя все рассказал, и я отправилась в ГИТИС по звонку Селезневой. Навстречу мне вышла женщина неприбранная, ненакрашенная, совершенно непохожая на руководителя актерского факультета: «Ну, рассказывайте про себя».

Я объяснила, что снимаюсь с детства и много, а корочек нет. Устроили меня на заочное отделение к Леониду Топчиеву, приняли сразу на второй курс. Но экзамены я сдавала — и туры, и коллоквиум, даже сочинение писала, хотя думала, что уже и не помню, как это делается. Моему сыну Федору тогда года два исполнилось. Училась с каким-то особым удовольствием, окончила институт с красным дипломом и поняла, что на сцене тоже кое-что могу.

А потом — удар: маму выкинули из театра. Именно выкинули... Она всегда была очень серьезной актрисой, но абсолютно непробивной. Начиналось безобразие девяностых. У Театра киноактера оказался страшно раздутый штат, две трети состава — в отличие от мамы — ни разу на сцену не выходили, однако числились в труппе. Встал вопрос о том, что коллектив надо переводить на хозрасчет. На самом деле беда, если артисты начинают заниматься не своим делом. Мы — лицедеи, клоуны — должны играть и не засовывать свой нос в административную работу. Никогда из этого ничего хорошего не получалось.

Я обо всем узнала постфактум. Давно жила отдельно от мамы и в один из приездов к ней услышала, что она ушла на пенсию. Страшно удивилась: «Как так? Артисты же на пенсию не выходят, их выносят!» Но тогда она ничего мне не рассказала, всю правду по своей любимой привычке открыла значительно позже. Выяснилось, что в театре образовалась коалиция во главе с Татьяной Конюховой, в которую вошли умные и деловые. И они стали придумывать, как сократить труппу. А кого удобнее уволить? Ну конечно самых незубастых, беззащитных, тех, за кого некому заступиться. Мама была идеальной мишенью. Три ее моноспектакля и главные роли на большой сцене в расчет не пошли. Геннадий Юхтин сказал ей: «Надо написать заявление. Это ничего не значит, ты все равно останешься актрисой театра, но не в штате, а на договорах». И она написала. Плакала, чуть не умерла, но написала. Дура, конечно, набитая. Нет бы позвонить дочери, которая тоже актриса, но более современная и зубастая. Уже не помню деталей, но до какой-то там выработки по тарифной сетке она не дослужила четыре месяца! То есть даже лишнюю копеечку к пенсии пожалели!..

С моим будущим мужем и отцом нашего сына я познакомилась в гостях. Володя меня не узнал из архива О. Битюковой

Как-то в троллейбусе случайно столкнулась с Андрюшей Вертоградовым, который тоже входил в совет Театра киноактера. А мы с ним снимались, хорошо общались. Кинулись друг к другу, расцеловались.

— Как мамочка? — спрашивает.

— Ничего, потихоньку, — отвечаю.

Вдруг он говорит:

— Мы так все перед Юлей виноваты! Повели себя как последние мерзавцы! Но, понимаешь, нас всех заболтали, убедили, мы были как зомби!

— Почему мерзавцы? — не поняла я.

И тот минут сорок мне практически исповедовался. Представьте, вот стоит передо мной высокий седой дядька и рассказывает, как они расправились с мамой, с Юленькой, которую все так любили!.. Говорить желания не было. Он пытался облегчить душу, не я. Попрощалась сухо и пошла домой.

Сестра Людмила привела маму в храм, и конечно, это ее спасло. Стала давать много благотворительных моноспектаклей, начала сотрудничать с христианским каналом, для радио «София» начитывала книги — «Томасину», «Поллианну», тепло принятые слушателями. Выступала в библиотеках, музеях, планетарии, в крохотных зальчиках для двенадцати человек так, будто их тысячи. Даже когда уже почти ничего не видела, строила планы.

И я, начиная с девяностых, чем только не занималась: продавала пылесосы, работала администратором в салоне красоты, рекламировала бижутерию, вела мероприятия, творческие вечера. Самое смешное, что и снималась много — уже в сериалах.

Крутилась, пока не случился ряд печальных событий, связанных со здоровьем. Все это грустно и, наверное, неинтересно. Звоночки были — голова болела, давление скакало, но кто обращает внимание на такое? Точно — не артисты! Таблетку выпила и побежала дальше.

Я была дома, когда случился инсульт. Загремела в Боткинскую больницу. Говорить не могу, лицо перекошено, но руки-ноги шевелятся. Понимаю: хана, а у меня подписан контракт на съемки. То есть глотать не могу, а мозг соображает. Считаю: сентябрь, октябрь на лечение есть, к ноябрю должна успеть оказаться на площадке. Предстояла большая сквозная, через все серии, роль в телесериале «Авантюристка». Сценарий детектива про двух шебутных женщин — молодую и постарше — понравился. У меня там героиня интересная, ее дочь Оля Понизова играет, в общем, упустить не хотелось. И что вы думаете? В ноябре как штык была на съемках! Никому и в голову не пришло, что три месяца назад не могла разговаривать. Актерская закалка, знаете ли.

«Ты что? — толкнула его в бок подружка. — Она же известная артистка! «Москва — Кассиопея», помнишь?» В общем, вскоре мы поженились Сергей Новожилов

Болячка тряхнула, но не сломала. И опять пошла работа в сериалах. Наступил 2007 год. Тогда же меня пригласили в Питер в антрепризный театр комедии, куда я до сих пор езжу играть спектакли.

Следующая болячка оказалась сложнее. Не хочу вспоминать подробности, скажу только, что лицо мое было изуродовано настолько, что на пять лет я совершенно закрылась. Переехала в Подмосковье на дачу, в общество не выходила, к себе никого не звала. Этой секретностью довела ситуацию до абсурда. Вдруг читаю в Сети: «Помните Битюкову из фильма «Москва — Кассиопея»? Месяц назад умерла». Написала этому человеку, что он ошибается и я все-таки жива, но злилась недолго. Если вспоминают, значит, я по-прежнему интересна? От виртуальных «недоновостей» оградил сын — Федя завел мне аккаунты в социальных сетях, где я получила возможность рассказывать о себе правду от первого лица. Это очень удобно, раньше о таком и мечтать не могли!

А Володя примирил меня с жизнью реальной, усадив за микрофон записывать аудиокниги. Я боялась: дело новое, вдруг ничего не выйдет? Но муж сказал: «Начитывай! Ты сможешь, ты очень талантливая. Чего киснуть-то? Подумаешь, заболела, лица у нее нет, голос-то есть, а лицо на место встанет, никуда не денется. Просто время нужно». И вот уже несколько лет подряд на даче записываю книги. Теперь это одно из любимых моих занятий. Материал прекрасный, я сама себе режиссер, актриса, звукооператор, редактор и монтажер. Когда стала писать звук, захотелось снять шляпу перед каждым звукооператором, с которым довелось сотрудничать в кино. Имею наглость думать, что голос мой интересен и похож на мамин, неспроста ее любили использовать на дубляже.

Хочу сказать про свое поколение: мои ровесники, уже седые девчонки и мальчишки, владеют ремеслом, основой всякого искусства. Любой художник прежде всего должен уметь держать в руках кисть или карандаш, а уже потом демонстрировать способности и талант. Мы — профи, которые могут сыграть все, от герцогини Мальборо до скрипучей двери. Используйте нас! Мы сделаем лучше, чем десятки обладателей бесцветных голосов и лиц, только дайте шанс!

Раньше сын был копией деда! У него даже точно такая же легкая асимметрия улыбки из архива О. Битюковой

Пока я собиралась с силами, появилось понятие «медийное лицо». И не иметь такового — для актрисы серьезный провал. Это в старые добрые времена нам звонили, вызывали, знакомились. Сейчас если ты не мелькаешь постоянно, тебя никто не знает. К сожалению, это про меня. На одних пробах так и сказали: «Битюкова актриса хорошая, но лицо у нее совершенно немедийное». Только у себя на Пресне периодически слышу от совершенно незнакомых людей: «Что-то давно вас не видно на экране. Почему не снимаетесь?» Ты можешь быть талантливым, интересным, но если ты немедийный, тебя не пригласят.

На озвучание тоже не зовут, не знаю почему. Было время, много, как у нас говорят, звучала. И вдруг все — как отрезало! Наверное, в кино медийные лица, а там — медийные голоса...

С коллегами общаюсь мало и редко, просто негде пересечься. На фестивали ехать можно только гостем, а не участником, что не очень интересно. Но картин же моих нет! Я и на ток-шоу хожу зачастую, чтобы со своими увидеться. Раньше мы ездили со сборными концертами, программами, общались. Сейчас если звонят с телевидения, соглашаюсь, потому что кого-нибудь увижу. Приезжаешь, а там Лена Борзова, Валечка Титова, Володя Стержаков, Леночка Цыплакова... Социальные сети — тоже хорошо. Смотришь на фото, видишь, как наши живут — Леночка Костина, красавица Вероника Изотова, другие, — и будто повидались. Очень радуюсь тому, что они живые, местами даже здоровые, улыбаются. Для меня это счастье. Кто-то ведь актерскую профессию бросил, другие уже не на этом свете... Говорят, девяностые и нулевые — безвременье, потерянное актерское поколение. Думаю, да, нам досталось побольше остальных. Но разве не успех уже то, что мы пережили эти годы, не оставив нашей несправедливой профессии? Не удача ли, что многие из нас и сейчас готовы работать?

Я очень надеялась, что мама дождется рождения правнучки Сашки. Она почти уже ничего не видела, но могла бы хоть ладонью по маленькой головке ребенка провести. С Федей строили планы, как повезем к ней малышку, а мама взяла и упала. Сломала шейку бедра, два месяца — и конец.

Я по жизни — неизлечимый оптимист и ничего не могу с собой поделать. Уверена, что тот самый телефонный звонок обязательно раздастся Сергей Новожилов
С сыном, его женой Инной, внуком Ваней и внучкой Сашей Сергей Новожилов

Знаете, артисты — плохие родители, но бабки и деды из нас получаются прекрасные. Я в этой роли освоилась быстрее, чем в какой-либо другой. Володя порой недоумевает: «Как из тебя могла выйти настолько сумасшедшая бабушка? И подумать ведь было нельзя!» Это правда, Саша выросла у меня на руках в буквальном смысле слова. Сладкая зайка с вишневыми глазами! Они у нее не карие, не шоколадные, а с теплой сладкой фруктовой ноткой. А потом появился Ванек. Он у нас говорун, каждый день выдает новое слово! Внуки такие забавные.

Я очень хочу сниматься, потому что могу. В этом году у меня двойной юбилей: шестидесятилетие и сорок пять лет кинематографической деятельности. Сделано, сыграно, проведено много — почти пятьдесят фильмов, или проектов, как сейчас говорят, но хочется больше.

Я по жизни — неизлечимый оптимист и ничего не могу с собой поделать. Уверена, что тот самый телефонный звонок обязательно раздастся. Пару лет назад опять попала на съемочную площадку: шум, суета, команды, неразбериха — как домой вернулась, или вернее, будто и не уходила. И не верьте актерам, которые сетуют на большую загруженность. Мы — люди очень жадные до работы. Попробуй отбери! Поэтому у многих по нескольку картин сразу — и ничего, тянут. И будут тянуть. Ведь это наша жизнь, наш воздух. А еще у меня есть тыл, и это очень важно.

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх