На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

7дней.ru

105 401 подписчик

Свежие комментарии

Елена Гольянова. Опасный поворот

В середине февраля мы с подружкой, гуляя по Арбату, зашли в бар и случайно столкнулись там с моим...

Михаил Ефремов 7 Дней

В середине февраля мы с подружкой, гуляя по Арбату, зашли в бар и случайно столкнулись там с моим однокурсником Мишей Ефремовым. «О, привет! — воскликнул он. — Моя первая жена!» Он меня всегда так называл при встрече...

Мы с Мишей тепло обнялись. Минут пять поболтали, он решительно встал и надевая куртку на ходу, сказал: «Мне через десять минут домой к Соне, я ей обещал...» Мы сидели и делились новостями об однокурсниках: «Как Славка? Как Наташка? Как Люська?» Я так обрадовалась за Мишу. Его жена Соня — ангел-хранитель, всегда благотворно на него влияла. Он ею гордился.

В мае, в разгар карантина, вдруг позвонил Ефремов: «Привет, моя первая жена!» Я себя плохо чувствовала, мне было страшно, одиноко, всем рассылала какие-то статьи про вирус. Никто не реагировал, он один перезвонил. Словно почувствовал, что я нуждаюсь в поддержке. Мы долго говорили, Миша с воодушевлением рассказывал о съемках в двух новых проектах: «Из-за карантина у меня отложились две премьеры. Я — гениальный актер кино, отлично сыграл, жаль, коронавирус помешал выходу фильмов». Мы вспомнили рано ушедших друзей — Сережу Шеховцова, Гену Венгерова и Сережу Шкаликова. Миша очень тяжело переживал их смерть.

Прощаясь, я сказала:

— Миш, береги себя.

Он ответил:

— Береги себя!

Мы с Мишей редко виделись, еще реже созванивались, хотя знакомы уже больше тридцати лет — вместе учились в Школе-студии МХАТ. Учеба в этом прославленном театральном вузе была самым счастливым периодом моей жизни. У нас был лучший педагог Виктор Карлович Монюков. Так получилось, что на курсе собрались звездные дети: Вячеслав Невинный, Шурочка Табакова, Маша Евстигнеева. На знаменитых капустниках пели о нашем курсе: «У Славы, Маши, Саши все папаши — наши!», забыв о примкнувшем к нам на втором курсе Михаиле Ефремове.

Наши мальчики для Мишки были салагами, ведь он успел отслужить в армии в Вышнем Волочке. Загремел туда, не успев окончить первый курс. Однажды Миша кого-то толкнул в троллейбусе, а этот кто-то вызвал милиционера и достал корочки. Оказалось, дядечка — из бывших «шишек».

Наши мальчики были наслышаны, что Миша — любитель выпить. Но к общему удивлению, он оказался абсолютным трезвенником. Помню, зовут его ребята:

На съемках фильма «Жестокий романс», режиссер Эльдар Рязанов и Лариса Гузеева Vostock-photo

— Миш, приходи сегодня в общагу. Посидим, выпьем!

— Нет, ребята, мне нельзя...

— Да чего ты? Яшка Сухачев будет, он на гитаре играет.

Мишка, видимо не расслышав, рукой машет:

— Нет-нет, мне и сухача нельзя! — он вообще не пил, был в завязке.

Девчонки ждали его появления с нетерпением. Как-то идем по коридору, наш завхоз навстречу: «Ну смотрите, вот придет к вам Мишка Ефремов, вы все в него повлюбляетесь!» В ответ мы только засмеялись. Да у нас и своих красавцев хватало, что нам какой-то Мишка: Слава Невинный, Валера Николаев, Миша Горевой. Брутальный Валера был спортсменом и на занятиях по танцу легко садился на шпагат. Горевой, помню, модничал в синей джинсовой куртке и белых кроссовках — все думали, что он чей-то сынок. А Славка? Высокий, с вечно ироничной улыбкой, хорошей фигурой... Когда Миша появился у нас — щупленький, маленький, с тоненькими усиками, Наташа Ионова сказала: «Мама дорогая, во что же здесь влюбляться-то?»

Но очень скоро мнение свое все переменили. Безумно обаятельный, да еще и Скорпион в придачу — женский пол на него сразу же реагировал. Новость о том, что у новенького роман со старшекурсницей Наташей Негодой, облетела наши ряды. Ее темперамента и непредсказуемости все побаивались. Она была похожа на Маленькую Разбойницу из сказки «Снежная королева», ей не хватало только пистолетов за поясом. Невысокая, кудрявая, боевая, с черными как уголь глазами. Они с Мишей удивительно подходили друг другу — оба совершенно безбашенные.

В основном почти все девчонки устояли — Шура Табакова была замужем, у меня был роман со Славой Невинным. И все же «жертвы» появились. Люся Залесская сразу же влюбилась в Мишу. Чистая как ангел, единственная на курсе девственница, небесной красоты девочка. Она стала ходить в церковь, потом покрестила меня и Мишу, так что у нас с ним одна крестная мать. Он трогательно к ней относился, а она любила его по-детски самозабвенно. Актерская судьба Люси не сложилась, она постриглась в монахини.

У нас все любови были на виду, никто ничего не скрывал. В конце второго курса неожиданно для всех у Ефремова и Наташи Ионовой вспыхнул роман. Они репетировали вместе отрывок и увлеклись друг другом. Миша честно признался Негоде в измене, та закатила ему грандиозный скандал. А Наташа Ионова ревновала Мишу больше к Люсе Залесской. Вот такие африканские страсти бушевали у нас на курсе.

Студенткой чуть не сыграла Ларису Огудалову, еще одну знаменитую землячку из архива Е. гольяновой
В конце второго курса неожиданно для всех между Ефремовым и Ионовой вспыхнули чувства Б. Кремер/photoxpress.ru

Роман Ефремова и Ионовой длился два года. Он был к ней очень требовательным, порой доводил до слез, но если она хорошо играла, гордился ею. Как-то они даже встретили Новый год у Олега Николаевича. Однажды Миша, желая поразить Наташу, купил ей дефицитные джинсы. Все девчонки курса от зависти чуть не застрелились, а Миша месяца два расплачивался с долгами.

Он был безумно талантлив. Ефремов — настоящий творческий мотор, лидер на курсе, всех заводил. Любимчиком у педагогов был скорее другой Миша — Горевой. О Ефремове говорили так: «Этот мальчик родился с золотой ложкой во рту». Он наследник театральной династии. Отец Олег Николаевич Ефремов — режиссер, мама Алла Борисовна Покровская — педагог МХАТа, дед Борис Александрович Покровский — лауреат всевозможных премий, основатель Камерного музыкального театра. Но у этого «мальчика с золотой ложкой во рту» знаменитые родители сутками горели на работе, он вырос за кулисами.

Миша очень был похож на отца — такой же обаятельный и любвеобильный. Он с большим юмором рассказывал про Ефремова-старшего байки. Например как во МХАТ пришел Горбачев на «Перламутровую Зинаиду». После спектакля Михаил Сергеевич позвонил Олегу Николаевичу, чтобы поблагодарить:

— На нас с Раисой Максимовной спектакль произвел прекрасное впечатление. Это был просто пир духа!

В ответ молчание в трубке.

— Какая пердуха?! — наконец спросил потрясенный Ефремов.

На курсе нас, девчонок, было человек восемь: четыре в общаге, четыре москвички. Мы все передружились. Одно время я жила у Саши Табаковой. Она была на два года младше меня, сразу же после школы поступила в училище.

Мне негде было ночевать — мою кровать заняла студентка из ГИТИСа, которая развелась с мужем. Саша тоже разошлась со своим усатым мужем-бизнесменом.

У нее была отдельная квартира на одной площадке с родительской. Ее папа Олег Павлович Табаков, мама — актриса Людмила Крылова.

Это было на Селезневке, недалеко от Театра Советской армии. Там жил и Андрей Миронов. Однажды я с ним ехала вместе в лифте, он сказал:

— Какие у вас прелестные розовые щечки!

— Это румяна.

— Да нет, вы юная и хорошенькая...

Тут лифт остановился, и нам пришлось выйти.

Сашка была совершенно бесподобной: прекрасная фигура, красивая грудь, короткая стрижка. Очень трогательная. Все время просыпала лекции. Вначале раздавался робкий стук в дверь, затем она, запыхавшаяся, влетала в аудиторию.

Роман Миши Ефремова и Наташи Ионовой длился два года из архива Н. Ионовой

— Табакова, что опять случилось?

— Трубы прорвало!

У самой глаза отчаянные, губа нижняя трясется. Трубы прорывало довольно часто, мы над ней все время ржали: «Сашка, трубы прорвало!»

У нас совпадало чувство юмора: если начинали смеяться, не могли остановиться — падали на пол, катались и плакали. Мы с Сашей подумывали писать вместе сценарии по сказкам про двух Иванов, которые искали правду. Саша тут же придумала название «За живой водой».

Я спала на Сашином диване, мы питались бутербродами, а когда становилось голодно, забирались в квартиру к Олегу Павловичу. В холодильнике ее родителей всегда была вкусная еда. В их отсутствие мы ели Люсин супчик.

Как-то Олег Павлович вернулся с гастролей, откуда всегда привозил Сашке красивые вещи. Мы зашли к ее родителям на чай. Началась раздача подарков, и тут взгляд Табакова упал на меня. «Ну, Ленка!» — воскликнул он и достал коробку шоколадок «Баунти».

Саша Телец по гороскопу, она умеет и любит обустраивать быт. У нее была очень хорошенькая квартирка, помню необычайной красоты арабскую кровать. Я такой в жизни своей не видела...

На четвертом курсе по обмену к нам приехали студенты берлинского театрального института, и у Саши закрутился роман с Яном Лиферсом. Сейчас он известный немецкий актер. Она от него родила Полину. Они не поженились, потому что не могли решить, где им жить.

Помню, как Ян звонил Саше и они нежничали по телефону:

— Ты меня еще любишь?

— Да, еще люблю. А ты?

— И я все еще...

Но жизнь их так и развела. Полина сейчас художница, живет в Берлине. Саша какое-то время жила с Андреем Ильиным, который приехал из Риги. Наш, кстати, нижегородец.

Что меня ожидало, если бы я не поступила в Школу-студию МХАТ? Нарожала бы детей, рано состарилась, а может, и спилась бы... Так мне казалось.

После восьмого класса я поступила в Горьковское театральное училище. Выпускной экзамен принимал наш знаменитый земляк Евгений Евстигнеев. В спектакле по пьесе Володина «Две стрелы» я играла Черепашку. Мхатовский актер похвалил меня: «А Черепашка хорошо молчит». И я загорелась: «В Москву, в Москву!»

Студенткой чуть не сыграла Ларису Огудалову, еще одну знаменитую землячку. Эльдар Рязанов искал ее на просторах Волги. Там, в Ярославле, и фильм потом снимал. А я в это время репетировала отрывок из «Бесприданницы». Однажды поиски привели Эльдара Александровича в наше училище, и меня притащили к нему на смотрины. «Какая красивая. Но понимаешь, Лена, Лариса должна быть легкой, воздушной, как зефир! Чтобы через месяц похудела», — сказал режиссер и укатил в Москву. А у меня, как назло, на нервной почве разыгрался аппетит. Рязанов вернулся и увидев меня, за голову схватился: «Боже мой! Вот это зефирчик!» Я и была высокой, с формами, а стала еще крупнее. Он как мог меня успокаивал: «Ты еще маленькая, у тебя все впереди». Мне было всего шестнадцать лет.

Учась в Школе-студии МХАТ, я постоянно была в поисках любви Vostock-photo

Спустя два года я поступила в Школу-студию МХАТ. Нашими преподавателями были Виктор Карлович Монюков, Олег Георгиевич Герасимов и Кира Николаевна Головко. Это было такое счастье! Жили мы в общежитии на Тверской-Ямской, девчонки на третьем этаже, мальчишки — на четвертом. В нашей общаге бурлила жизнь, на всех этажах собирались веселые компании. Пропадали все у нас. Слава с Мишкой приходили сочинять капустники. Однажды спускаюсь по лестнице с подушкой, а на меня семенит, размахивая руками, карлик с лицом Вовы Машкова. Застегнул пальто на пуговицы, присел на корточки — вот и весь фокус. В темноте-то не разобрать. От ужаса я заорала и швырнула в него подушкой. «Ты чего? — засмеялся он. — Я же пошутил».

Как-то раз Сашка Лазарев и Володя Машков что-то между собой не поделили и подрались. Машков решил поучить Сашу, «папенькиного сынка». Они все тут были Невинные, Евстигнеевы и Лазаревы, а он приехал из Новосибирска. Назначили комсомольское собрание.

— Почему ты стукнул Лазарева? — спросил Володю председательствующий.

— Он нарушил субординацию. Мы на курсе договорились, а он нарушил... — ответил бледный Машков.

Володю взяли на поруки, но на педсовете его решили исключить из Школы-студии.

В этот день мы с ним случайно столкнулись на Тверской. Машков был очень грустным, сказал:

— Меня выгнали.

Мне стало так его жалко, и я вдруг выпалила от балды:

— Ты знаешь, каким станешь великим? Звездой! У тебя, Вова, все будет хорошо.

Так и случилось. На следующий год он поступил снова и попал к знаменитому педагогу Табакову, который во многом определил его судьбу. Вот как счастливо обернулась для него эта драка!

Я хорошо понимала Машкова, сама немосквичка. Была очень закомплексованной, мне казалось, что постоянно не хватает знаний, хотелось хорошо одеваться. Куплю джинсы в долг, а потом сижу на одном геркулесе месяц.

Наверное, от желания доказать что-то была очень бедовой. Мне как актрисе нужно было поймать кураж. Так хотелось все испытать, все попробовать! Часто эксперименты были очень рискованными и могли закончиться плохо. Как-то в общежитии выпила вина, и меня потянуло на подвиги. У знакомых ребят, живших на четвертом этаже, было закрыто, они, видимо, спали. В одном халатике вылезла из окна на карниз соседской комнаты и пошла по нему. Когда я постучала в окно, ребята вскочили с кроватей и закричали от ужаса: полуголая Гольянова стоит за стеклом. А это зима! Они быстро расклеили окно и втащили меня в комнату.

Вдруг, когда мы пошли гулять вдвоем по лесу, Слава меня страстно поцеловал Vostock-photo

Меня часто тянуло перелезть через балкон и постоять на краю. Это такой адреналин! А сколько актеров шагнуло так в эту пропасть...

Еще я постоянно была в поисках любви. Как-то однокурсники в альбоме нарисовали наши шутливые портреты. На моей могилке, например, лежал венок со множеством ленточек: «От Славика, от Толика, от Сашика...» Еще они придумывали названия вымышленных книг. Например книга Мишки Горевого называлась «Моя жизнь в искусстве», а моя — «Эрогенная зона». Это было смешно, но очень точно!

Моей первой любовью стал однокурсник Слава Невинный. В конце первого года учебы мы компанией поехали в Снегири жарить шашлыки. Вдруг, когда мы пошли гулять вдвоем со Славой по лесу, он меня страстно поцеловал. До этого я не обращала на него внимания, а тут сразу влюбилась. Мы возвращались в электричке парочкой. Я сидела с веткой сирени в руках и не сводила с него влюбленных глаз.

Наш роман продолжался до конца четвертого курса. Слава приводил меня домой, знакомил с родителями. Он жил напротив Центрального телеграфа, совсем рядом со Школой-студией. Старался меня подкормить в обеденный перерыв. Ему было неудобно одному идти домой есть, когда голодная любовь в столовке питается. Родители Славы — Вячеслав Невинный-старший и Нина Гуляева — чаще всего были дома. Мы закрывались у него в комнате под предлогом «репетиции», они деликатно делали вид, что верят этому. Нина Ивановна относилась ко мне терпеливо. Вячеслав Михайлович, безумно добрый человек, наоборот, старался угостить: «Я сациви приготовил, давайте быстрее за стол». Зато Нина Ивановна помогала нам разбирать отрывок, она это делала профессионально — старая мхатовская школа!

Как-то я встретилась с Невинным-старшим на Тверской, он стал учить, как вести себя в будущем в театре: «Надо сразу же набрать ролей побольше, как горошин. Одну потеряешь, а у тебя еще десять есть».

Мне было двадцать лет, я старше Славы на год, а казалось, что уже такая старая. Была жутко ревнивой! Однажды Слава подарил мне французские духи «Пуазон», наверное у мамы стащил. Как-то мы в очередной раз поссорились на почве ревности, и я вылила ему на голову весь флакон.

На четвертом году учебы мы всем курсом поехали на гастроли на Кольский полуостров. К нашему удивлению педагоги поселили Мишу с Ионовой, а меня со Славиком. Видимо решили, что все равно будем бегать друг к другу. Образовалось два таких семейных номера. Но тут Слава сказал мне, что мы расстаемся. Я проревела все гастроли и несколько лет потом страдала...

На съемках фильма «Зеркало для героя» из архива Е. гольяновой

В 1987 году, в конце четвертого курса, состоялся мой дебют в кино. Владимир Хотиненко долго не мог найти актрису на роль в «Зеркало для героя». Все были городскими и лощеными, а ему нужна была такая, которая могла бы работать на шахте. Привезли в лес, сунули в руки какое-то бревно. И видимо, я так убедительно его потащила, что меня утвердили на роль молодой шахтерки Розы. И мы поехали в Донецк.

У нас на «Зеркале...» собралась интересная съемочная группа. Надя Кожушаная написала прекрасный сценарий, на съемках мы с ней подружились. Молодой Сергей Колтаков оказался очень талантливым. А в Ивана Бортника я буквально влюбилась. Он много рассказывал про Таганку, про друга Высоцкого. «Знаешь, Ваня, мы с тобой в Париже нужны как в бане пассатижи» — это ведь Высоцкий про Бортника написал. Я любила сидеть в его номере и слушать рассказы — понятно, под водочку. Он был безумно обаятельным человеком.

Однажды мы с Иваном Сергеевичем напились перед съемками, разразился скандал. Приходит ассистент режиссера: «Это что такое? Безобразие!» — и несмотря на наши протесты, выливает бутылку водки в раковину.

«Маленькая Вера» снималась одновременно с «Зеркалом для героя». Там играли Наташа Негода и Сашка Табакова. Кстати, я пробовалась на Сашкину роль, но меня не утвердили.

Василий Пичул снимал «Маленькую Веру» в Жданове, совсем рядом, и я покатила туда из Донецка проведать Наташу с Сашей. Девчонки рассказали очень смешную историю, как они встретили в Жданове Абдулова, Ярмольника и Янковского.

У этой троицы там были концерты. Саша с Наташей шли по улице после съемок в гриме — Саша в кудрявом парике, Наташа с дешевыми пластмассовыми клипсами в ушах. Известные артисты их заметили и решили познакомиться. Негода им наврала, что они местные. Девчонок пригласили на вечеринку. Московские звезды читали стихи, угощали шампанским, дурачились, желая произвести впечатление на девушек, а те им разыгрывали местных дурочек. Но Олег Янковский заподозрил что-то неладное — уж слишком, несмотря ни на что, девчонки были умными. Они заговорили о театре, и Саша проболталась:

— Да, знаю...

— Откуда? Как?!

Тут она раскололась и призналась, что ее фамилия Табакова, они с Наташей — актрисы и снимаются здесь в кино. Оказалось, что Саша — дочь близкого друга Янковского. Вот в такую непростую ситуацию попала эта троица.

Саша Табакова и Наташа Негода шли по улице после съемок в гриме. Кадр из фильма «Маленькая Вера» Vostock-photo

Олег обнял ее и чуть не прослезился: «Боже мой! Ты дочка Лелика!» С тех пор они стали друзьями.

Это был блестящий актерский этюд. Разыграть столичных актеров, выдавая себя за местных простых девчонок, надо было суметь...

После «Зеркала для героя» в кино было затишье. Зато жизнь меня все время сводила с очень интересными талантливыми людьми.

...Это случилось через несколько лет после съемок, когда я уже работала в «Современнике-2». Как-то у Нади Кожушаной, с которой мы продолжали дружить, встретилась с Никитой Тягуновым. Они писали с Надей сценарий про Афганистан. Никита сделал по нему необычный фильм «Нога», где снялись в главных ролях Ваня Охлобыстин и Петр Мамонов. Он предложил подвезти меня до дому.

«Никита, как хорошо ты водишь ма-а-а...» — не успеваю договорить, как мы переворачиваемся по гололеду перед троллейбусом. Его пассажиры помогли нам поставить на землю машину, стоящую на боку, и мы без единой царапины поехали дальше.

Никита рассказывал, как он влюблен в Лену Цыплакову, а я слушала и влюблялась в него. Тягунов был похож на инопланетянина — худой, в больших очках на пол-лица. Я рисовала его портрет одной линией. К сожалению, Никита, как всякий талантливый человек того времени, пил. И умер в тридцать девять лет. Сколько их ушло так рано: Женя Дворжецкий, Игорь Нефедов, Лена Майорова, Сергей Шкаликов. Сколько вышло в окно, повесилось, застрелилось, спилось...

Возвращаюсь к четвертому курсу. В Горьком умерла моя бабушка и оставила мне двухкомнатную квартиру. Чтобы ее поменять на Москву, нужно было заключить брак. Прихожу на занятия и бросаю клич:

— Ребята, мне нужно выйти замуж на два-три месяца. Кто поможет?

Повисла длинная пауза. Вдруг Миша Ефремов вскочил и весело закричал:

— Я женюсь! — как друг благородно помог мне.

Я побежала в ЗАГС и все устроила, нам с Мишей не пришлось ждать три месяца. Расписали нас быстро, без свидетелей, в какой-то комнатке. Ефремов был ниже меня, потому что я была на каблуках, и все время привставал на цыпочки. Я нежно положила ему голову на плечо, чтобы работница ЗАГСа не догадалась, что мы женимся фиктивно. Вскоре я поменяла квартиру и через три месяца готова была разводиться. Но Мишке было не до этого — то репетиции, то личная жизнь, одним словом, он тянул полгода. За это время случилось многое...

Известные артисты Абдулов и Янковский их заметили и решили познакомиться Persona Stars

Наш студенческий спектакль «Пощечина», который поставил Миша, Волчек взяла под свое крыло. И получился театр «Современник-2». Актеры — однокурсники, Миша — главный режиссер, художник — Женя Митта.

Ефремов заряжал нас, актеров, своим энтузиазмом, мы репетировали по ночам. Это было чудесное время, когда все кипело, бурлило. Мы были одной командой. Я помню ощущение счастья, которое нас накрывало на сцене. Миша властный, страстный — прирожденный режиссер. Репетируя, мог наорать, стукнуть кулаком по столу. Он заряжал своей смелостью.

В нашем театре била бешеная энергия молодости, страсти кипели на сцене и в жизни. Помню, как мы репетировали «Тень» по Шварцу. Ученый отпустил свою тень, а она в итоге отрубила ему голову. «Тень, знай свое место!» — это очень важная фраза для всех. У каждого внутри есть хороший и плохой — его тень. Как важно любому человеку побеждать в себе зло...

Это был 1987 год. В наш театр Антон Табаков привел свою жену, Ася стала работать завлитом. Она появилась в «Современнике-2» как Вертинская в «Безымянной звезде». Мы, актрисы, «свои парни», а тут что-то необыкновенное. Ася, как тогда выражались, была «упакованной». Это очень впечатляло. Изящная блондинка в белой шубке, профессорская дочка, она подъезжала к театру на иномарке, которую ей привезла мама из Англии. И это в то время, когда мы стреляли друг у друга деньги на метро. Миша был очарован Асей: образованная, утонченная интеллектуалка, окончила филфак. Их роман развивался стремительно. Вскоре наш «Современник-2» поехал на гастроли в Тбилиси. Там все и открылось...

В здании старинной церкви мы играли «Пощечину» по Олеше. Как-то собрались за одним столом после спектакля. Тут я и заметила, что между Мишей и Асей что-то происходит. Все вокруг веселятся, а они загадочно смотрят друг на друга. У Аси глаза расширились, как у кошки, она их с Мишки не сводит, словно гипнотизирует. Все уже обо всем догадались. Однажды бедная Наташа Ионова на тбилисской узкой улочке столкнулась с влюбленной парочкой. Миша с Асей, счастливые и довольные, шли, романтично держась за руки. Они были так поглощены своей любовью, что даже не заметили ее. В этот же вечер между Ионовой и Ефремовым произошло объяснение. Наташа рассказывала потом, как рыдала в своем номере, когда к ней постучалась Ася. Той не терпелось расставить все точки над i: «Он тебя никогда не любил. Я его первая и настоящая любовь!»

Расписали нас с Мишей быстро. Я положила Ефремову голову на плечо, чтобы работница ЗАГСа не догадалась, что мы женимся фиктивно С. Иванов/East News

Я пыталась Асю оправдать, мол, она это сделала не со зла, но Наташа не могла ее простить. «Отольются кошке мышкины слезки», — сказала она. Ионова таяла на глазах, ничего не ела, только курила сигареты одну за другой. Похудела килограммов на семь. Ей хотелось, чтобы Миша видел ее страдания. Он видел, жалел ее, но что поделаешь...

После гастролей в Тбилиси «Современник-2» вернулся в Москву. Ася забеременела от Миши и рассталась с Антоном. Тот с несчастным лицом приходил в наш театр, приносил Асе шоколадки, упрашивал вернуться. Она, сказав, что уходит от него, видимо не назвала причину. Ася с Антоном знали друг друга уже лет десять, познакомились в Юрмале еще подростками, лет в тринадцать. Детей у них не было.

Ася с Мишей стали жить в ее маленькой «двушечке». Ася за один раз научила его водить машину. Она знала, что Ефремов фиктивно женат на мне, и нервничала по этому поводу. Получилось так, что я невольно встала на ее пути, и из-за этого у нас портились отношения. Она меня упрекала: «Если бы ты не влезла, все было бы хорошо».

Но я не влезала! У меня и мысли не было. Сколько раз говорила Мише:

— Давай разводиться.

Он все отмахивался:

— Подожди, некогда!

Это было напряженное время, он выпускал спектакль за спектаклем. Миша как порывистый Скорпион вначале делает, потом думает.

Вот это переплет! Там такой клубок образовался: фиктивная жена, бывшая бывшая, почти бывшая, будущая бывшая. А тут еще Люся Залесская все время преданно смотрит на Ефремова влюбленными глазами.

Вскоре Наташины слова про мышкины слезки сбылись. Ионова увела Мишу у Негоды, от Ионовой Миша ушел к Асе, а у Аси Мишу отбила Женя Добровольская. Когда Ася оказалась в такой же ситуации, как Наташа, она просила у нее прощения...

Наконец я силком потащила Мишу разводиться. Мы быстро смотались на такси. Ефремов стал свободен, но пожениться им с Асей не удалось. Когда Миша стал пить, у них начались проблемы. Однажды вернулся домой сильно подшофе. Ася его не впустила, и он переночевал, свернувшись клубочком на коврике у входной двери. Это все и решило.

Дело в том, что на успех в наш театр все слетались как бабочки. Ефремова поили, угощали, он много случайных людей принял на работу. С этого и начался развал «Современника-2». Миша успел поставить четыре или пять спектаклей, успех был громадный. Мы продержались два года. Все стали пить, и Миша тоже развязал.

Как-то Абдулов появился за кулисами, глаза наши встретились... И у него, и у меня Марс в Раке, мы не могли пройти мимо друг друга из архива Е. Гольяновой

Ася испугалась. Она оказалась в страшном положении, даже подумывала об аборте, но Миша уговаривал его не делать: «Я хочу этого ребенка, у тебя будет все! Деньги, нянька...» Но когда Никите было месяца два, они, к сожалению, расстались окончательно. Тут вскоре и «Современник-2» перестал существовать...

У Миши появилось новое увлечение — Женя Добровольская. Ефремов восхищался Жениным талантом, водил ее к Олегу Николаевичу и говорил: «Посмотри, какие васильковые глаза!» Она послушно распахивала свои большие глаза и казалась мягкой, а на самом деле у нее железный характер. Когда Добровольская пришла в наш театр, сдружилась с Асей. Та изливала ей душу, жаловалась на Мишу. Женя слушала-слушала, и вдруг очень скоро они с Мишей поженились. Я на свадьбу не пошла в знак солидарности с Асей.

Ефремову нужна женщина с характером, его необходимо держать в руках. Мишу постоянно искушали и соблазняли, наливали и подливали. От него надо все время всех отгонять палкой.

Женя очень сильная! Как-то спустя годы мы встретились в поликлинике, она гордилась своим натуральным хозяйством: «У меня куры несутся, кролики, грядки». Генерал в юбке! Сама четырех детей от разных мужей поднимала.

Вскоре свою первую московскую квартиру на «Щелковской» я поменяла поближе к Асе. Мы стали жить рядом, в пяти минутах ходьбы. Когда Никита был совсем маленьким, я пришла на него посмотреть. «Глянь, какой он красивый. Дивный ребенок!» — восхищалась сыном Ася. Она все делала для него, жизнь ему посвятила. Учила английскому, отдала в хорошую школу, потом он учился у Райкина, она давала деньги на такси, чтобы не ездил в метро.

Ася Близнецы, и Никита тоже. Они с мамой очень близки. Вся квартира в башне на Вернадского была в книгах, Ася не расставалась с ними, и Никита рос начитанным мальчиком. А каким он стал актером! Ася замкнулась в себе и перестала общаться с подругами, чтобы не навредить его карьере...

Когда в «Современнике-2» начались скандалы и разборки, я почувствовала, что мы там больше не нужны. Все стали разбегаться, и я перешла в «Табакерку». Олег Павлович был прекрасен, переживал творческий подъем. В самом расцвете сил, всего-то пятьдесят четыре года. А каких звезд вырастил: Сергей Газаров, Женя Миронов, Володя Машков...

Спектакль «Бременские музыканты» был продюсерским проектом Александра Абдулова Vostock-photo

Я играла с Марией Владимировной Мироновой и Машковым в спектакле «Учитель русского». Олег Табаков пригласил Марию Владимировну после смерти Андрея, чтобы отвлечь от горя. Моя развратная медсестра ходила по сцене в купальнике и на каблуках и говорила: «А вот учителя русского у меня еще не было». Кроме того, я играла в «Обыкновенной истории» с Женей Мироновым.

В «Табакерке» мы вновь встретились с Сашей Табаковой. Там же работала и будущая жена Олега Павловича. Марина Зудина была на год младше меня, мне было двадцать пять, а ей двадцать четыре. Все знали, что у Марины роман, но только понятия не имели с кем. Она держала это в тайне. Всегда на всех застольях сидела как Снежная королева: все вокруг веселятся, а она сидит как зачарованная и мечтает о Табакове. На гастролях держала от всех дистанцию. Зудина — Дева по зодиаку, очень настойчивая и целеустремленная. Если цель поставила, обязательно своего добьется.

Марина жила с родителями на Преображенке. Очень скромная, очень правильная: если дождик, ходит в резиновых сапожках, если ест завтрак на гастролях, то полезный творожок. Не курила, не пила. Как-то девочкам жаловалась: «Мне блок фирменных сигарет подарили, а я же не курю».

Саша и Марина Зудина были практически ровесницами, да еще и работали в одном театре. Саша долго ничего не знала, а когда узнала, взяла сторону мамы. Люся Крылова очень сильно переживала.

Сашку утвердили на главную роль в фильме «Чонкин», но Олег Павлович сказал, мол, если в театре работаешь — нечего сниматься. Родному ребенку перекрыл кислород! Кстати, потом он поступал наоборот: брал тех, кто был известен по кино.

«Маленькая Вера» случилась до ее работы в «Табакерке». Потом Саша сыграла еще в фильме «В городе Сочи темные ночи», и на этом ее карьера в кино закончилась. У нее в театре были две главные роли, и Табаков не мог позволить дочери пропускать спектакли. Это была ее первая обида. А вот вторая связана с Зудиной.

Через два дня после их свадьбы Саша подала заявление и ушла из театра. Пути Господни неисповедимы. Марина и Олег Павлович прожили вместе долгие годы, родили и вырастили двоих детей. Антон с отцом помирился, а дочь так и не простила, что он бросил маму, даже на похороны не пришла. Сашка после этого закрылась от всех. Пробовала себя в роли телеведущей, вела передачи на «Серебряном дожде». И везде была на высоте.

Ефремов заряжал нас, актеров, своим энтузиазмом. Миша властный, страстный — прирожденный режиссер. Репетируя, мог наорать 7 Дней

Табаков очень ревниво относился к другим режиссерам в своем театре. Но как-то в «Табакерке» появился Максимилиан Шелл с Натальей Андрейченко, она только что родила ему дочь. Шелл принес пьесу «Вера, Любовь, Надежда», он хотел поставить спектакль, где играла бы Андрейченко.

Шелл стал с нами репетировать, все забурлило. У меня там была небольшая роль. Максимилиан был необыкновенно сердечным. Я сидела в зале на всех репетициях и с обожанием на него смотрела. И мне показалось, что он почувствовал во мне родственную душу. Нас потянуло друг к другу. «В тебе есть такая экспрессия, ты должна стать известной актрисой», — сказал мне Шелл. Мы готовились к гастролям по Европе, но отыграли премьеру и спектакль очень быстро свернули...

В «Табакерке» я проработала недолго. Как-то мы поехали на гастроли в Германию со спектаклем Евгения Каменьковича «Затоваренная бочкотара». В это время как раз сломали Берлинскую стену. И опять история с алкоголем — я пила редко, но метко. После спектакля был банкет. Там познакомилась с русским парнем, который работал официантом, он оказался сыном редактора газеты «Правда». И вот мы с этим Вовой пошли гулять по ночному Берлину. Пьяные прошли через пропускной пункт в Западный Берлин. Отправились на дискотеку, потом нас забрали в полицию. Когда вернулись в отель, театр уже уехал. Все обрадовались: молодец Гольянова, что осталась за границей!

Пошла с повинной в посольство, думала, посадят в тюрьму. А там: «Ничего страшного! Билеты потеряла? Купим! Паспорт тоже? Выдадим». И меня тут же отправили обратно в Москву.

Театр тем временем уехал в Саратов на гастроли, на мою роль быстро ввели другую актрису. Мне стало стыдно, что я их подвела.

Как-то спустя время встречаемся в коридоре с Табаковым.

— Олег Павлович...

— Что, что?

— Я хочу уйти из театра...

— Уходи, уходи, — сказал он на бегу. Может, получил за меня нагоняй в Министерстве культуры?

И я ушла в никуда. Сидела на кухне и страдала, что осталась без работы. Все мои однокурсники уже репетировали во МХАТе, а я вечно сомневалась в себе. Как-то иду по Тверской, вокруг снежинки падают, небольшая вьюга, и вдруг меня у телефонного автомата осеняет. Хорошо, в кармане «двушку» нашла. Набираю телефон Олега Николаевича Ефремова:

Никита Ефремов и Артур Смольянинов в спектакле «Горбунов и Горчаков» в постановке Евгения Каменьковича. Предпремьерный прогон спектакля «Горбунов и Горчаков» А. Куров/ТАСС

— Вы меня помните? Я Лена Гольянова.

— Девочка моя, конечно помню!

— Я ушла из «Табакерки», нигде не работаю. Можно вам показаться?

— Приходи.

В кабинете он меня тепло встретил: «Твои тут давно уж, а ты что-то заблудилась. Давай беги к своим...»

Мы с Леной Майоровой играли в очередь Лизу в «Горе от ума». Ефремов ее очень любил, выделял из всех. Лена врывалась в театр улыбчивая как солнышко и все собой озаряла. Там и Слава Невинный работал. Мы с Табаковым встретились, он играл Фамусова. Стояли на сцене и подкалывали друг друга, Олег Павлович даже за попу меня ущипнул — из мести наверное.

Через какое-то время, в двадцать семь лет, в Латвии я вышла замуж и играла в спектакле «Последняя ночь Отто Вейнингера» уже беременной. Мой муж был инструктором по туризму на турбазе, где я отдыхала. У него была одна страсть — ловить рыбу. Я была у него третьей женой. Мы редко виделись — он приезжал ко мне в Москву и уезжал...

Когда забеременела вторым и однажды пропустила репетицию, на меня в театре все зашипели: «Ты больше не получишь ролей!» И шипели не артистки, а работницы театра. Они держали щит, потому что не хотели терять влияния на Олега Николаевича. А он был открыт и относился ко всем молодым актерам хорошо. Однажды Ефремов подсел в буфете: «Как дела?» Стал меня расспрашивать, а я зажалась от смущения.

Родив второго ребенка, сына, я три года просидела дома в декрете. Сбежала от мужа и стала матерью-одиночкой с двумя детьми. Как-то мне позвонили из отдела кадров: «Заберите свою трудовую книжку, вы у нас уже не работаете». Но оказалось, что я подписала приказ, оформленный в этот же день. Не пришла бы, так и продолжала бы числиться в штате. Олег Николаевич уже болел. Я принесла ему домой апельсины. Он меня выслушал и сказал: «Девочка моя, все это сделано без меня. Конечно я тебя возьму обратно, вот только выздоровлю». Но увы, он не поправился...

Тут узнаю, что в «Ленкоме» для спектакля «Бременские музыканты» набирают актеров и там можно заработать денег. Это был продюсерский проект Александра Абдулова. Меня взяли на роль третьего стражника. Три девушки в латах пели: «Куда идет король — большой секрет». Как-то после спектакля Абдулов появился за кулисами, глаза наши встретились и... Между прочим, и у него, и у меня Марс в Раке, мы не могли пройти мимо друг друга.

Когда Никите было месяца два, Миша и Ася, к сожалению, расстались окончательно. Вскоре и «Современник-2» перестал существовать... В. Чернов/Global Look Press/XXVII ММКФ

Я об этой встрече давно мечтала. Абдулов был на одиннадцать лет старше, еще довольно молодой сорокалетний мужчина. Он сразу же дал свой телефон. Я очень стеснялась набрать первой, хотя страшно хотелось. Чаще всего звонил вечером: «Пойдем пива попьем?» Я была шокирована: как-то странно женщине такое предлагать. Потом поняла, что это всего лишь предлог. В то время у него была какая-то постоянная женщина, Галя, она жила в его квартире. Она часто звонила ему, они решали какие-то деловые вопросы.

Александр Гаврилович оставлял мне контрамарки в «Ленком». Девять раз я ходила на спектакль «Варвар и еретик» по «Игроку» Достоевского. Он был гениален! Потом ребята-актеры рассказывали, что в антрактах ему бинтовали больные ноги.

Иногда после спектакля мы сидели в буфете театра. Помню, Александр Збруев спросил:

— А ты почему не снимаешься?

— Я бы рада, только не берет никто.

— Да посмотри, какая ты красивая!

Однажды после спектакля мы с Абдуловым пошли в казино. Оно располагалось прямо напротив «Ленкома», через дорогу. Стояли у игорного стола, прижавшись друг к другу как влюбленные. Было приятно. Я девчонкой, посмотрев «Обыкновенное чудо», была от него без ума. И вот мечта сбылась!

Сашу после спектакля всегда ждали поклонницы, он с трудом протискивался к машине. Абдулов довозил меня до моей квартиры на Вернадского, когда ехал на дачу, нам было по пути. Домой не заходил, меня ждали дети...

Я ни на что не претендовала — просто радовалась нашим встречам, и все. Когда мы со спектаклем ездили в Севастополь, все жили на корабле. Мы встретились в Сашиной каюте. Я признавалась в любви, делала ему массаж. Мне было его очень жаль, хотелось облегчить его страдания. Как ни странно, но с Абдуловым, как и с Шеллом, мне больше хотелось человеческих отношений, не плотских. Я искала в них обоих родственную душу. И в Саше это увидела.

Тут моего родного брата посадили в тюрьму, подкинув ему наркотики. Надо было заплатить адвокату две тысячи долларов. Я попросила у Александра Гавриловича в долг. Он, заподозрив меня в корысти, не дал: мол, все ясно, опять меркантильная попалась. Тогда я пошла к Олегу Павловичу, он всегда всем деньги давал. Когда я ему вернула этот долг, удивился — был уверен, что не отдам.

Спектакль «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Марина Зудина и Олег Табаков Е. Цветкова/Photoxpress.ru

Смерть Абдулова была для меня таким ударом, словно умер родной человек. Это же моя любовь детства! Однажды вижу сон. Абдулов бежит от меня вниз по лестнице в своей белой рубашке. «Саша, подожди, постой!» — кричу. А он только убыстряет бег, оборачивается и молча смотрит на меня...

Наступило время, когда каждый из нас стал сам за себя. Одни превратились в знаменитостей, другие (их было большинство) снимались в эпизодах, искали любую работу. Вдруг пронесся слух, что Миша Ефремов собирается открыть новый театр. И название придумал — «Шкала», как шкала ценностей. Но тут трагически умер Сережа Шкаликов, его друг, с которым они это придумали. И опять все рухнуло...

В одном фильме Олег Николаевич Ефремов в конце повторяет очень важную фразу: «Главное не потерять себя! Не потерять себя!» А мне кажется, что каждому человеку важно вовремя остановиться, не доезжая до опасного поворота, и сказать: «Тень, знай свое место...»

Сколько в жизни Ефремова было таких ситуаций на грани! Но он каждый раз счастливо проскакивал, пока не попался последний, опасный поворот.

Однажды Миша с двумя актерами приехал ко мне «с визитом». У него была такая привычка: как напьется, объезжает всех друзей. Они появились уже потрепанные, но хотели продолжения веселья. Угощать мне их было нечем.

Заявили:

— Все, мы поехали за водкой в таксопарк!

— Вы уже никакие. Я вас одних не отпущу!

Мы сели в такси и отправились искать у черта на куличках таксопарк. Темень, какое-то здание стоит на пустыре...

У Миши была одна нехорошая черта: как выпьет, начинает задираться. Вначале доведет до белого каления, а потом, когда наступает опасность, старается скрыться. И тут довел какого-то громилу. Тот взял гаечный ключ и с налившимися кровью глазами пошел убивать Ефремова. «Только не по лицу! Я актер!» — закричал Миша побледнев. Я бросилась и встала между ними: «Не трогайте его!» Ему бы точно мужики открутили башку. Хорошо, что нас там было несколько человек. Мы убежали, а один бы он оттуда живым не ушел.

Ночью восьмого июня меня разбудила подруга: «Миша Ефремов попал в аварию!» Я бросилась читать в Интернете. На видео Миша в невменяемом состоянии повторял одну фразу: «Точно никто не умер? Точно никто не умер?» Я знаю его больше тридцати лет. Поверьте, это для него самое страшное.

Миша Ефремов играл в основном комедийных персонажей, а в конце ему пришлось, к сожалению, сыграть трагическую роль... Persona Stars

Для всех друзей Миши это был шок, все звонят друг другу и спрашивают, чем можно помочь. Друзья на то и друзья, чтобы не бросать в беде. Всем, кто знает Мишу, понятно: он и мухи не обидит, не то чтобы человека убить, а тут такой страшный грех. Его жизнь поделилась на «до» и «после», и с этой виной ему жить до конца своих дней. Но жизнь сильнее смерти. Человек, искупив вину, может измениться, может поставить тень на место...

Не представляю, какой ад творится в его душе. Это невыносимый груз. Больше, чем он сам себя, никто его не накажет. Страшная русская история: здесь и Достоевский, и Чехов...

Миша столько в своей жизни переиграл народных героев — от мента, бомжа, врача, комбата до братка, что и сам уже превратился в национальный русский характер: «От сумы и от тюрьмы не зарекаются». Он играл в основном комедийных персонажей, а в конце ему пришлось, к сожалению, сыграть трагическую роль...

Пришла большая беда. Один человек расстался с жизнью, а другой, виновный в его смерти, загубил свою. Не позавидуешь ни тому, ни другому. И все, что ни скажешь, не так. Мне кажется, сейчас лучше помолчать. Не защищать, не обвинять, просто помолчать... Казнить нельзя помиловать. Кто поставит запятую?

Статьи по теме:

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх