В «Триггере» я оказался благодаря Свете Ивановой — мы знакомы по работе в «Тесте на беременность»....
В «Триггере» я оказался благодаря Свете Ивановой — мы знакомы по работе в «Тесте на беременность». Она сказала продюсерам: «Возьмите Дунаева — не прогадаете».
— Данила Леонидович, увидела анонс мероприятия под названием #поэтеатр Данилы Дунаева, где было сказано: два проведенных с вами часа заменяют поход к психоаналитику. Как возник проект?
— С двенадцати лет я сочиняю стихи, с двадцати шести пишу музыку и тексты к ней. Кроме того, помимо актерского имею диплом психолога. Вот и решил все соединить. Так возник #поэтеатр Данилы Дунаева. Всему этому предшествовали шестнадцать лет работы в кино, театральный вуз, куда поступил сам. В первый институт — авиационный — пошел при активной поддержке и участии мамы, он тоже был не зря. А то, что сегодня видят и слышат люди, — продукт моей деятельности.
Мне невероятно страшно к ним выходить, тяжело подниматься с дивана и все это организовывать. Ужасно боюсь, что в какой-то момент все надоест. Тем не менее так я осуществляю давнюю мечту. Первое: чтобы стоял на сцене и рядом — никакого балета. Второе: чтобы говорил только то, что думаю и чувствую. Третье: чтобы напрямую общался со зрителями, с глазу на глаз. В кино такое невозможно, в театре тоже. Я не являюсь профессиональным психотерапевтом, просто консультант по актерскому мастерству, рассказываю, как с помощью актерских техник можно изменить свою жизнь.
В каждом моем концерте случается остановка и начинается небольшой мастер-класс. Я объявляю, что готов ответить на абсолютно любой вопрос. Поначалу люди стесняются, спрашивают про ставший культовым «Тест на беременность», а потом начинают раскрываться. Обычно всех волнуют одни и те же вопросы: как самореализоваться, что такое любовь, как познать бога? У многих сложности с мамой, отцом, детьми. Они сталкиваются с проблемами каждый день и мучаются, мучаются, почему-то пребывая в уверенности, что не в силах ничего изменить. Моя задача убедить в том, что перемены возможны, если вы сами того захотите, если испытываете в этом потребность.
— Билеты стоят недорого, значит, для вас это не бизнес-проект. Зачем он вам?
— Понимаете, мне всю жизнь хотелось быть кому-то полезным. Это идет из детства, мои мама и бабушка — сумасшедшие трудоголики, не говоря уж об отце. Леонид Владимирович — знаменитый спортсмен, чемпион СССР и двукратный — мира по фехтованию. Мама работала экономистом, поднимала очень серьезные производства. Их рвение передалось и мне. Но идти по родительским стопам не хотелось, чувствовал, что у меня другое предназначение. И раз появился такой проект, как #поэтеатр, значит, нащупал наконец свою дорогу.
У каждого случаются дни, когда не хочется вставать с постели, некоторые даже не в силах повернуться лицом к супругу. Порой на двадцатом году брака муж и жена обнаруживают, что абсолютно чужие. Но я все равно убеждаю, что все в порядке, поскольку ни один человек не может узнать другого до конца.
Если взять на вооружение эту мысль, неприязнь перерастет в интерес. Но не все до этого доходят, часто людям нужен совет. Однако я стараюсь не столько давать советы, сколько вдохновлять на следующий шаг, действие. И в этом мое призвание, обнаружил его ближе к сорока годам. Концерты, прямые эфиры в «Инстаграме» работают удивительно. Возникает доверительная атмосфера, когда сидят сто человек, один встает и откровенно рассказывает про себя. В этом смысле я тот самый триггер — вытаскиваю из людей желание раскрыться.
— Появились те, кто приходит к вам не раз, не два, а постоянно?
— В Москве и Питере в основном только такие и ходят. И если до этого я снимал залы на сто — сто двадцать человек, то сейчас возникла необходимость искать площадки побольше. Сравнительно недавно стал выкладывать в Интернет видео, где читаю свои стихи. Люди посмотрели и захотели прийти на концерт. Воспринял как огромный комплимент, когда три девушки заявили: «Мы вообще не знали, что вы артист».
— Как же им удалось не заметить полсотни ваших ролей в кино?
— Случается и такое, говорю без тени кокетства. Ну не смотрят молодые люди телевизор! Это было круто, очень воодушевило. Решил давать концерты два раза в месяц, поскольку сам испытываю необходимость увидеться с людьми и потому что кто-то потом придет ко мне лично и мы попытаемся глубже разобраться в истории человека. И в моей тоже. Я в общении проявляю абсолютную открытость, искренность, без этого добиться результата невозможно. Моя задача заключается в том, чтобы человек получил полезную информацию и смог ее применить на практике. В идеале в будущем я хотел бы заниматься только этим, а кино оставить как хобби, сниматься у друзей. Пока же завишу от кино финансово.
— Уж пожалуйста, не лишайте зрителей удовольствия видеть ваши работы в кино. Недавно вы сыграли одну из главных ролей в нашумевшем сериале «Триггер», вызвавшем неоднозначную реакцию зрителей. Ваша партнерша Светлана Иванова не скрывала, что продюсеры попросили ее порекомендовать на роль жениха героини актера, который производил бы впечатление положительного мужчины и нравился женщинам.
— Да, в «Триггере» я оказался благодаря Свете — мы знакомы по работе в «Тесте на беременность». Она сказала продюсерам: «Возьмите Дунаева — не прогадаете». Я там играю эдакого ваньку-встаньку. Главное достоинство фильма — Макс Матвеев, восхищен его профессионализмом. Макс производил впечатление голливудского артиста, я на его фоне казался полным раздолбаем.
Если знаю свой текст назубок, непременно начинаю режиссировать, из меня трудно выбить придуманные интонации. Потом еще буду стоять с кислой физиономией, недовольный тем, что мои предложения не принял режиссер. Глядя на Макса, понимал: вот он — артист, а я совсем нет. Я человек авторитарный, как дышу, так и говорю. Правда, ни на одном проекте чужого места не занял...
— Трудно не согласиться с тем, что все мы родом из детства. Каким было ваше в семье выдающегося спортсмена? Чемпионы, как правило, славятся жестким характером, без которого не достичь успехов.
— Я рос в обеспеченной семье, но не стал мажором. Не поверите, даже умудрился безболезненно проскочить пубертатный период! Оставался очень хорошим мальчиком.
Отец был образцом педантичности: рубашка должна быть идеально выглажена, обувь — начищена, квартира — убрана. Сам он дома никогда не сидел без дела. Либо доводил до ума шпагу и костюм, либо что-то чинил. В девяностые, когда спорт ненадолго умер, папа с бригадой ремонтировал квартиры. Несколько раз брал меня с собой, и я собственными глазами видел, как он строит красивейшую библиотеку. Плотником был от Бога.
— Неужели отец не предпринимал попыток направить вас по спортивной стезе?
— А как же, пытался! Я ходил в кучу секций, занимался вольной борьбой, карате, плаванием... Год учился фехтованию под началом отца. Он был не только суперпрофессионалом, но еще оказался и суперпедагогом, возможно, педагогический талант я унаследовал от него. У меня в отличие от других ребят все получалось легко, поэтому быстро становилось скучно. После тренировки мы с папой оставались еще на часок, он мне что-то показывал, и я применял полученный навык на следующем занятии. Мне хотелось без всяких разминок пофехтовать, но отец говорил: нет, рано. И я как-то быстро сник.
Диккенс утверждал, что дети, кто бы их ни воспитывал, ничего не ощущают так болезненно, как мудрые высказывания. Так вот, отец никогда не настаивал на том, чтобы я занимался спортом против своей воли. Бросив фехтование, я переключился на баскетбол. Там все складывалось вполне успешно: участвовал в матчах и даже хорошо себя проявил.
После восьмого класса встал вопрос: продолжать учебу в школе или получать среднее специальное образование, которое оставляет больше времени для профессиональных занятий спортом? Папа тогда сказал: «Сынок, если ты в тридцать лет готов получить инвалидность, но чувствуешь, что это твое, продолжай играть. Если нет, доучись в школе и поступай в институт. Подумай». У меня оказались очень слабые колени, и отец, заметив это, по сути уберег от грядущих травм. Я бы все себе переломал, продолжи играть в баскетбол.
Забегая вперед, скажу: пока в двадцать шесть лет не начал писать стихи и музыку, вообще не понимал, что буду делать. Даже окончив Щукинское, не был уверен, в чем мое призвание. На самом деле многие артисты до конца не знают, их ли это профессия, настолько она эфемерна. И вот я плавал будто во сне. Проснулся в центре Москвы в возрасте тридцати пяти лет и осознал: пора браться за что-то серьезное.
— Считается, что те, кто не попортил кровь родителям в пубертатный период, непременно догонятся позже, оторвутся по полной. Разве не так?
— Знаете, в каком-то смысле я до сих пор нахожусь в пубертате. В моей жизни хватало необдуманных, совершенных сгоряча поступков. Но благодаря тому, что мой пубертат растянулся до зрелого возраста, научился легко принимать решения. Если что-то не по сердцу, ни за что не буду этого делать. Поэтому в друзьях остались те, для кого я не странный, а абсолютно нормальный, кому понятно, почему иной раз поступаю вопреки элементарной логике.
Я не посвятил жизнь зарабатыванию денег, погоне за славой, хотя возможностей хватало более чем! Наверное, мог бы предпринять усилия, чтобы актерская карьера сложилась удачнее. Но я верю в судьбу. У меня и имя такое — Даниил означает «божий суд». Сценарий нашей жизни где-то уже написан. Другое дело, чем закончится это «кино».
— Да вы, батенька, фаталист. А если в этом сценарии немного счастливых событий? Неужели человек не сможет проскользнуть в другой коридорчик и избежать неприятностей?
— Поиском коридорчиков я и занимаюсь. Верю: если человек не отчается, не будет винить в своих неудачах других или родное государство, а попытается взять судьбу в собственные руки, обязательно себя найдет.
— Почему вы решили изучать социальную психологию в авиационном институте, а не в МГУ к примеру?
— К этому пришел не я, а мама. Со старой квартиры мы переехали в район метро «Щукинская». Оттуда рукой подать до МАИ, и мама сказала, мол, чего по Москве мотаться, поступай в ближайший к дому вуз. Технарь-то из меня никакой, но там имелся гуманитарный факультет. Место оказалось судьбоносным: в авиационном институте я проводил огромное количество времени в самодеятельном театре, стал играть в КВН. Но как артист и психолог вырос в ресторане, где начал подрабатывать еще студентом. Провел сотни мероприятий, управление вниманием пьяных людей — уникальная школа!
Чего только не случалось! Как-то вел свадьбу у друзей своих друзей, тепло общался с женихом и невестой, даже написал им в подарок две песни. Все было прекрасно за одним исключением: весь вечер ко мне подходил мужчина и доставал вопросами.
— Не подскажете, где туалет?
— Вон там...
— Мне нужен банкомат.
Нахожу ему банкомат.
— Не знаете, что сегодня в меню?
Вручаю меню.
— А когда я буду произносить тост?
Старался отвечать сдержанно. В конце торжества мужик снова подошел и спросил:
— Откуда в вас столько терпения?
Я подумал: ах ты, козлина! Специально же это делал! Доставучий гость оказался начальником жениха. Объяснил:
— Хорошо отношусь к молодым, поэтому все, кто пришел к ним на свадьбу, для меня такие же друзья. И вы тоже.
На четвертом курсе отправился поступать в театральный. Причем вышло это совершенно случайно. Позвонила подруга: «Послушай, как я читаю стихи». Приехал, послушал, похвалил:
— Классно пишешь!
Она в ответ:
— Это Ахматова, дебил!
Диана попросила поддержать на прослушиваниях в Щукинском. Согласился. Одет был как абсолютный рэпер, а туда же все приходят «светлый верх, темный низ». Просидели несколько часов — подруга записалась в последнюю десятку, вошли в аудиторию в двенадцать ночи. Прослушивала Наталия Ивановна Санько, супруга моего будущего художественного руководителя, но я, естественно, тогда этого еще не знал. Санько неодобрительно на меня зыркнула. Наизусть я знал единственное стихотворение, да и то потому что был влюблен. Прочитал и направился к выходу, Наталия Ивановна остановила:
— Молодой человек, почему в таком виде? Заметили, как сюда люди приходят?
— Ну, они довольно странно одеваются. Как секта какая-то.
— Вы Чехова читали?
— Да, но он мне не нравится, скучно...
— Выучите прозу, басню и приходите через неделю.
Через неделю я примкнул к секте — надел черный низ, белый верх. В итоге Наталия Ивановна отправила меня к Юрию Вениаминовичу Шлыкову. Так я оказался в театральном вузе и с этого момента учился параллельно в двух институтах. Рвался на части, в театральном студенты ведь днюют и ночуют, но выдержал. На пятом курсе авиационного приходилось выпрашивать зачеты, где-то даже шампанское выставлять.
— Как родители отнеслись к тому, что вы учитесь на актера?
— Роковой момент в моей жизни. Папа скончался в сорок восемь... Это случилось в августе. Он знал, что я поступил, был рад, поздравлял. А мама... Пригрозила, что ляжет поперек двери и никуда не пустит. Я сохранил твердость: «Мама, тогда я через тебя перешагну!» Брови у нее поднялись, мы вступили в долгий, местами агрессивный диалог, который продолжался семнадцать лет.
Выяснилось, что мама когда-то тоже хотела стать актрисой. В свою очередь, ее не пустила бабушка. Теперь и она чуть не совершила ту же ошибку. Но меня подзадавить не получилось. Сначала мама была вообще против моего актерства, а когда что-то начало получаться, спрашивала: «Так, а где роли, где обложки журналов?» Но не в обложках счастье. У меня и песня есть на эту тему, посвятил ее Алене Яковлевой, дочке Юрия Васильевича.
— Легко давалась актерская премудрость?
— Почти все получалось сразу. Я был старше однокурсников, уже имел за плечами какой-никакой жизненный опыт, что важно в театральном вузе. Дали роль Чичикова, но он мне не подходил. Выбрал Стиву Облонского, играл сцену объяснения с Долли. Получилось классно. Обычно то, что выбирал сам, всегда получалось.
В выпускном спектакле по булгаковскому «Театральному роману» играл Ивана Васильевича, который, по сути, списан со Станиславского. Делал это с удовольствием, хотя свое амплуа понял только годам к тридцати. Мы тут недавно смеялись со Славой Манучаровым, что мужчина в России проявляется где-то годам к тридцати пяти, и то если каким-то образом дожил до этого возраста.
Слава, когда я поступил, учился на четвертом курсе. В «Щуке» существует традиция: первый курс обслуживает спектакли четвертого. Так и подружились. С однокашниками тоже сложились нормальные отношения, среди них Агния Кузнецова (в «Тесте на беременность» она сыграла сестру моего героя), Леня Бичевин, Лера Ланская. Недавно был у Леры на мюзикле «Анна Каренина». Шел с предубеждением: что там они накрутили?! В итоге несколько раз прослезился! Лерка классно играет!
Сниматься начал еще в институте. Первый фильм — «Виват, Анна!» Светланы Дружининой. Считаю ее и Анатолия Мукасея крестными родителями в кино. Здесь тоже вмешалась судьба. Ассистент по актерам заприметила меня на крылечке института:
— Данила, вас-то мы и искали.
— В смысле?
— Не хотите сняться в кино?
— Вы издеваетесь?! Я, пожалуй, пойду!
— Нет-нет, серьезно, я работаю на «Мосфильме» на новом проекте Светланы Дружининой — режиссера легендарных «Гардемаринов».
— Ха, интересно!
Наш мастер жестко предупреждал: никаких реклам, никакого кино, пока не закончите учиться! Но я все же отправился на пробы. Попросили переодеться. Только стянул джинсы, чтобы надеть трико, входит Светлана Сергеевна. Смотрит на меня, а я стою без штанов и думаю: «Вот это да, живая Дружинина!» Быстренько натянул лосины, но разговаривал с ней через губу.
— У меня через час показ у Шлыкова, давайте побыстрее пробоваться.
— Знаете, Данила, у меня, между прочим, двести претендентов на эту роль.
— Тем более, давайте поскорее с этим покончим, чтобы я пошел в институт.
Тогда природная наглость сработала в мою пользу. Пробовался с покойной Юлией Началовой и Алсу, с которой в итоге и состоялся дуэт. Через неделю сообщили, что я утвержден. Гонорар за съемочный день определили в пятьдесят долларов, так что чувствовал себя миллионером.
— Куда тратили сумасшедшие деньги?
— Поначалу на музыку. Мама позволяла, она тогда еще прилично зарабатывала. Я собирал виниловые пластинки, но когда первый раз женился и родился ребенок, надо было содержать семью, а денег не хватало. Пришлось все продать. Коллекция насчитывала триста — четыреста пластинок плюс проигрыватель, диджейский пульт — я профессионально играл в клубах. К слову, увлечение музыкой выросло из диджейства. Занимаюсь им по сей день.
— Как работалось с Инной Чуриковой, сыгравшей у Дружининой императрицу Анну?
— У нас была совместная сцена, и мандражировал я страшно: сейчас познакомлюсь с самой Чуриковой! Встретила тепло: «Здравствуйте, Данечка. Наслышана про вас. Кофейку? Ну, что в жизни происходит?» Рассказываю, и тут зовут на репетицию. Чурикова начинает выть, руки заламывать. Думаю: все, потеряли актрису в расцвете лет! Ну бывает ведь, сходят некоторые с ума, начинают играть странно.
Наступило время съемки. Забегаю в кадр, настроившись подыгрывать Инне Михайловне в супердраме, хотя такую задачу Светлана Сергеевна вроде не ставила. Появляется Чурикова и совершенно спокойно спрашивает:
— А ты чего пришел?
Стою в свете софитов, поворачиваюсь к Дружининой, сидевшей у мониторов:
— В каком смысле? В кино снимаюсь!
Мне со всех сторон:
— Дебил, сцену играй! Текст, текст!
Я понял: эта гениальная женщина, не особо доверяющая кинорежиссерам, кроме мужа конечно, таким образом снимала зажим, выговаривалась, чтобы потом спокойно сыграть то, что требовалось! Я упал на колени и поцеловал Чуриковой руку.
Между Дружининой и Мукасеем, которые женаты сто пятьдесят лет, на площадке случались трогательные ссоры. Дядя Толя шутил: «Данька, ты ее не слушай, меня слушай, это я тебя в кино снимаю! Повернись-ка левее!» Мы много времени проводили вместе, потом как-то разошлись. Дай Бог Светлане Сергеевне долголетия, у нее внутри атомный реактор. Это что-то невероятное!
— Почему после «Щуки» не выбрали Театр Вахтангова?
— Не предложили. Не ходил туда даже на показ. Случайно остался в труппе «Маяковки»: помогал коллеге и меня позвал тогдашний худрук Сергей Арцибашев, царствие ему небесное. Не скажу, что это был счастливый период жизни. Когда утвердили в картину «Возвращение мушкетеров», пошел отпрашиваться к Сергею Николаевичу. Он отпустил. Только приехал в Одессу и успел помочить ноги в Черном море, звонят из театра:
— Арцибашев ждет вас завтра на репетицию.
— Он же отпустил меня на две недели!
— Нет, просит вернуться.
— Ой, по-моему, я сломал ногу. И по-моему, больше не вернусь в театр вообще.
— Как?!
— А вот так...
Через месяц Боженька наказал за вранье: дурачились с Антохой Макарским, носились по холмам, фехтовали палками, и я сильно подвернул ногу.
Режиссер «Возвращения мушкетеров» Юнгвальд-Хилькевич был самым настоящим авантюристом, человеком большой фантазии и таланта. Фильм наполнен хулиганством, Георгий Эмильевич понамешал там столько всего! Обожаем с коллегами вспоминать съемки, замечательную атмосферу, царившую на площадке. Мы постоянно смеялись, а вне работы редко пребывали в трезвом состоянии. Со «стариками-мушкетерами» общались шикарно. У нас образовалась команда родственников, до сих пор созваниваемся.
— Вы еще снялись в трех картинах Олега Фомина.
— Если Светлана Сергеевна и дядя Толя Мукасей в кино мои крестные родители, то Олег — старший брат. Когда пробовал себя в режиссуре, Фомин снялся в моем коротком метре «Кролик». Я многому учился у Олега. Он работает быстро, с артистами общается легко. На «Молодом Волкодаве» я однажды весь день провисел на зеленом экране, изображая принца крылатых людей. Олег очень беспокоился, будут ли у меня после этого еще дети! Я успокаивал: потерплю.
Мне посчастливилось поработать с большинством своих кумиров, кроме того, я сыграл несколько персонажей, списанных практически с меня. Часто кино показывает человека однобоко: либо ты хороший, либо плохой. С «Тестом на беременность» повезло, Руслан Базанов — герой неоднозначный.
Отцом проекта, его зачинателем был Миша Вайнберг. Он переписал половину сценария и успел снять полфильма. Перед следующим режиссером, Володей Шевельковым, стояла задача просто довести дело до конца. Миша подарил мне амплуа: нет такого проекта, где был бы не я в предлагаемых обстоятельствах. Он открыл это во мне, снимал с одного-двух дублей, разрешал импровизировать с текстом. Вайнберг много внимания уделял актерам, в фильме есть замечательные сцены и у Лянки Грыу, и у Стеллы Ильницкой. Для меня «Тест...» — вообще прорыв. Не знаю, прорыв ли для Светы Ивановой, но считаю, что Наталья Бахметьева — одна из ее лучших ролей.
Первый сезон получился невероятно живым, потому и снискал громкий успех. Сложно было принять тот факт, что подобный подарок судьба преподносит раз в жизни — когда все совпадает, складывается без усилий. Невольно любой следующий проект начинаешь сравнивать с эталоном... Жаль, не Миша снимал продолжение. И хотя Вайнберг сказал: «Когда есть любимые герои, уже не важно, что они делают», к их поведению во втором сезоне у меня возникло множество вопросов. Герои часто поступают нелогично, немотивированно.
— Проект прибавил вам поклонников?
— Раньше бесило, а сейчас умиляет, что поклонники ассоциируют меня с персонажем. Значит, «зашел», значит, нравлюсь. Многие пишут: непонятно, нравитесь нам вы или ваш Руслан? Правильное ощущение, потому что это история про меня. Я, может, так себя и вел бы.
То же самое с «ИП Пирогова». Долго пробовался в сериал, пока не появился режиссер Антон Маслов, который в итоге меня окончательно утвердил, поскольку видел в других проектах. Он серьезный парень, обстоятельный и очень талантливый, мы подружились. Обсуждали, каким должен быть Дима: вроде бы изменяет жене с соседкой, но в трудную минуту спасает ее бизнес. То есть может накосячить, но и проявить благородство способен. Любопытный получился человек. Но я там тоже особо ничего не изображаю, роль на сопротивление была в одном: Дима не умеет готовить, у него сгорают макароны, а я это делаю прекрасно.
Крестным на этом проекте и нашим гуру стал Александр Васильевич Панкратов-Черный. Он величайший профи, круто владеет актерскими умениями. Одним словом, старая школа.
— Как снимаются сцены, когда торт летит вам в лицо?
— Да просто торт в лицо, и все... Помню, сняли два дубля и еще столько же, когда я бросал торт в Лену Подкаминскую. Единственная сложность — потом вычистить торт из ушей, волос, чтобы в кадре не было видно остатков крема, поэтому заранее все технически выверяли.
— Не могу не вспомнить «Сладкую жизнь». Вы там такой змий-искуситель.
— Персонаж получился неоднозначным, загадочным, потому, наверное, и интересным. Сначала он огорошивает девушку признанием, что гей, желая ее отшить. А в финале как настоящий мужик кроет матом одного из героев, когда тот его целует. Перед началом работы режиссер Андрей Джунковский деликатно поинтересовался, было ли у меня что-то с мужчинами. «Нет! У меня трое детей, и это еще не конец!» — возмутился я.
— На проекте «Точь-в-точь» вы поработали тренером по актерскому мастерству и сами поучаствовали.
— Когда начинал, он еще назывался «Один в один» и был невероятно популярен, чуть ли не самый рейтинговый в истории Первого канала. Меня знали в компании, работавшей над проектом, я у них как-то снимался вместе со своим худруком. Когда Шлыкова попросили порекомендовать молодого педагога, который мог бы натаскать участников по актерскому мастерству, Юрий Вениаминович назвал меня. Работал легко, так как до этого уже провел множество концертов, преподавал.
Слабых участников не было, просто у кого-то получалось лучше. Я старался находить нужные слова, чтобы помочь точнее войти в образ, унять волнение. Приятно, что даже Ренат Ибрагимов, который имел звание народного, когда я только на свет появился, обращался иногда за советом. Пару раз позанимался с Лешей Чумаковым, который в итоге стал победителем проекта, потом он справлялся сам.
— Сложнее приходилось, когда сами стали участником?
— Тяжелее все-таки было в режиссерской группе. Пришлось создать сто шестьдесят — сто семьдесят образов за сезон, сидел в студии день и ночь. Требовалось постоянно находиться на связи с артистами, что-то советовать, успокаивать, видя, что человек на грани нервного срыва. Когда сам участвуешь в проекте, тяжелейшее испытание — гримироваться по пять часов. Невероятно сложным оказался образ Скачкова из группы «Земляне». Никиту Михалкова тоже лепили часов пять, хотя, казалось бы, фактура у нас похожая.
Первый раз в жизни спел вживую под прицелом пятнадцати камер, примерив на себя образ Элвиса. Когда-то Пресли был моей курсовой работой, но на экзаменах я только показывал короля рок-н-ролла. А тут спел и понял: могу! Лишнее подтверждение тому, что никогда ничего не поздно. Однако благодаря проекту «Точь-в-точь» в лицедействе я разочаровался. Когда показываешь таких крупных артистов, еще больше хочется делать что-то свое так же качественно, как они.
— К вопросу о пении. Вы неплохо смотрелись с Сергеем Галаниным в новогоднем эфире на НТВ.
— Был приятно удивлен и очень польщен, когда Сережа пригласил, он музыкант необычайного обаяния и таланта. Оказалось, мы одной крови, я не только люблю рок, но и неплохо его знаю — отец был большим фанатом классического рока. Самое главное, все пелось вживую: два прогона и затем съемка. В павильоне было душно, но зрители сидели до конца, никто не уходил.
— Данила, у вас трое детей. Как их воспитываете?
— Мой метод воспитания — не учить, а учиться у детей, не ломать их, поэтому проблем с отпрысками нет. Лишний раз заставляя ребенка пойти в секцию или на уроки, вы подавляете его волю. Чем больше довлеет над ребенком родительский диктат, тем тяжелее ему потом найти себя. Уверен, если ваш сын или дочь — гениальный пианист, то непременно сам найдет инструмент и начнет играть. Да так, что за уши не оттащишь. Но принуждать нельзя.
Дочка Лиза пошла в танцевальную студию, но там не осталась. Я тоже в детстве пару лет занимался бальными танцами и бросил. Тем не менее нашел свой путь, хоть и достаточно поздно. У Лизы впереди еще полно времени, она учится в первом классе.
Старшему Феде — четырнадцать, среднему Кеше — тринадцать, оба занимаются в джазовом колледже Леонида Агутина. Оба одарены, Федя круто играет на саксофоне, неплохо рисует. Лиза, кстати, тоже. Дочь хочет стать актрисой, но мне кажется, что актерские задатки скорее есть у Кеши, он легко выходит на сцену, не стесняется. С другой стороны, у застенчивых Лизы и Феди больше шансов стать актерами, знаю по себе. Я ведь пошел в театральный, потому что был невероятно зажат, всего боялся, правда, внутри сидела какая-то наглость. Надо было ее реализовать, вот и делал это на сцене.
Кеша играет на фортепьяно. Может услышать какую-то мелодию, в точности ее повторить, еще и сымпровизировать. Потом заявляет: «Фу, как скучно, пойду лучше в футбол погоняю».
— Чего вам в жизни не хватает?
— Хочу построить дом. Но это дело техники, нужно просто на него заработать. А по большому счету — хочу пожелать себе терпения. Характер у меня такой: нужно все сразу и побыстрее. Из-за этого упускаю красивые моменты жизни. Надо быть терпеливее, мудрее, внимательнее к людям и не бояться будущего.
Свежие комментарии