«Ольга Александровна и Лев Дуров часто ездили вместе на гастроли, был у них общий спектакль...
«Ольга Александровна и Лев Дуров часто ездили вместе на гастроли, был у них общий спектакль «Афинские вечера». Лев Константинович в поездки не брал с собой домашней одежды, а по ночам в поезде, чтобы выйти из купе, пользовался халатом Аросевой. И однажды услышал разговор проводниц: «Слушай, как Аросева в свои годы хорошо выглядит!» — «Ты ее просто ночью без парика не видела. Волос мало, нос большой, вот только ножки — хорошие, стройненькие», — рассказывают родственники Ольги Аросевой.
Об Ольге Аросевой мы поговорили с племянницей артистки Натальей Аросевой, ее супругом — писателем-сатириком Леонидом Французовым и сыном Натальи — журналистом и писателем Григорием Аросевым, живущем в Берлине.
Наталья: Еще до того, как тетя Оля стала работать в Театре cатиры, в Ленинграде она вышла замуж за музыканта Константина Жукова — это был ее первый и последний официальный брак. Они очень любили друг друга и, может быть, прожили бы счастливую жизнь, но он не захотел переезжать с ней в Москву. Вообще про своих мужчин тетя Оля говорила: «Всех оставляла я, только один меня бросил». Этим единственным оказался Владимир Сошальский, известный своей слабостью к женщинам. Я даже не успела с ним познакомиться, таким краткосрочным был этот роман.
— А артиста Юрия Хлопецкого вы знали?
Наталья: Да, хотя когда тетя жила с Юрой, я была еще совсем юная. Они не были расписаны, но она называла его своим вторым мужем. Там тоже была любовь, но тетя Оля не смогла родить. У нее прервалась беременность.
Григорий: Лично я придерживаюсь той точки зрения, что Ольга Александровна официально замужем не была ни разу. Дело в том, что я всегда верю только документам, а ни одного свидетельства о ее каких бы то ни было браках — или их расторжении — никто никогда не видел, хотя масса других, менее значимых документов сохранилась. Как бы то ни было, из рассказов самой Ольги Александровны известно, что она, будучи беременной, случайно попала в людской поток на похоронах Сталина. Так она потеряла ребенка и больше иметь детей не могла. Однако сохранилась переписка моей бабушки с Ольгой, из которой следует, что ребенка она потеряла по другим, чисто медицинским причинам. Мне кажется, случай с похоронами Сталина Ольга Александровна могла выдумать, точнее, позаимствовать из жизни своей младшей сестры Галины (речь идет о дочери матери Ольги Аросевой от последующего брака с Михаилом Лобановым. — Прим. ред.), действительно пострадавшей в тот день в толпе.
Наталья: А потом Юра начал выпивать… Вообще тете раз за разом попадались пьющие мужчины — какие бы отношения ее с ними ни связывали: Юра выпивал, Боря Рунге выпивал, Толя Гузенко — тоже. Вот только Аркадий Погодин, в свое время знаменитый эстрадный исполнитель, не пил. У них с тетей была разница в возрасте почти 25 лет, и они прожили вместе недолго — Аркадия Соломоновича не стало. Кстати, знаменитую дачу во Внуково тетя получила в наследство именно от Погодина. Правда, вторую половину участка он оставил своей бывшей жене.
— На этой самой даче потом появилась комната Бориса Рунге — исполнителя роли пана Профессора в «Кабачке «13 стульев»…
Наталья: Боря приезжал достаточно часто и подолгу там жил. Но он был женат и постоянно с тетей Олей оставаться не мог. Боря был очень хорошим и мягким человеком, его портила только эта его слабость — если не было спектакля, он мог крепко выпить… Тетя Оля за ним очень следила, за его здоровьем. Помню, когда она уезжала на гастроли в Афганистан, сказала Рунге: «Борь, на то время, пока меня не будет, я тебе взяла путевку в дом отдыха недалеко от Внуково. Побудешь там, подлечишься». Он пытался возражать: «Ну Оль, не хочу я туда». — «А кто тебя спрашивает?» Ее решения вообще никогда не обсуждались.
Когда Бори не стало, тетя Оля очень переживала. А через какое-то время в ее доме стал появляться Толя Гузенко, тоже партнер по театру. Не берусь судить, какие их связывали отношения. Может, тетя просто взяла его под свою опеку. Она ведь была старше его более чем на 20 лет. Толя был очень незащищенным человеком, робким, стеснительным. И при этом — гениальным актером, мог войти в любую роль. Он тоже был женат, и хотя с женой отношения складывались не очень хорошо, Гузенко оставался с ней до конца. В отличие от Бори Рунге, ночевать на даче у тети Толя никогда не оставался, всегда возвращался домой. Мы с Леней его подвозили. Гузенко тоже умер очень рано, и все хлопоты по похоронам тетя взяла на себя.
— Это правда, что у Ольги Александровны был нелегкий характер и под горячую руку ей лучше было не попадать?
Григорий: В спектакле «Как пришить старушку» была сцена, когда героиня Аросевой идет по крыше. Крышу изображал деревянный мостик, закрытый натянутым через всю сцену полотном. И вот однажды рабочие сцены полотно натянули, а мостик под него подставить забыли. Если бы Ольга Александровна ступила на «крышу», она неминуемо упала бы с немалой высоты. К счастью, завтруппой Бронислава Чунихина вовремя посмотрела на сцену из-за кулис. Прямо во время действия, в полумраке она подползла к Ольге Александровне и прошептала: «На крышу не наступайте, мостика нет». Аросева что-то сымпровизировала на ходу, изменив мизансцену. Тем временем провинившиеся рабочие, не дожидаясь конца спектакля, бросились к Брониславе просить, чтобы та заступилась за них. «Вставайте на колени!» — скомандовала она. В таком положении Ольга Александровна их и застала, когда вернулась со сцены. Смиренная поза и умоляющие взгляды смягчили ее. Сквозь зубы она сказала только: «Пошли вон отсюда!» Никаких «репрессий» не последовало. Ольга Александровна была гневлива, требовательна, но очень отходчива.
Наталья: Самый популярный наш с ней диалог: «Туся-а-а-а! Ты где?» — «Я здесь». — «Что ты там возишься?! Иди сюда быстро!» — «Тетя Оля, но ты же сама меня просила заняться этим…» Не важно! Если ей кто-то понадобился, нужно было явиться сию же секунду, промедлений тетя не терпела. Но это не значит, что ее нужно было бояться. Даже когда она кого-то ругала, это у нее получалось абсолютно беззлобно, и больше всего в этом было актерской игры. Наорет, а потом сразу забудет.
Леонид: Помню, как Ольга Александровна однажды накричала на Наташу по телефону… Ее помощники по хозяйству, супружеская чета, после небольшого отпуска возвращались в Москву. Но по дороге к Аросевой они решили заехать к нам и завезти гостинцы. В итоге к назначенному сроку к Ольге Александровне они опоздали. И она стала звонить им на мобильный — тут-то и выяснилось, что они у нас. «Позовите Тусю», — говорит Аросева. Наташа подходит к трубке и слышит: «Ты по какому праву эксплуатируешь мою прислугу?!» Тут уж я не выдержал, взял трубку и говорю: «А по какому праву вы делаете замечание моей жене? Они сами приехали, просто в гости, с чего вы решили, что они у нас тут работают?» Продолжения никакого не было, Ольга Александровна, как всегда, просто «выпустила пар». Да она слишком любила свою племянницу, чтобы всерьез поссориться.
Наталья: Моя мама, тоже Наталья, — старшая сестра Ольги Аросевой. Родив меня в октябре 1941 года, уже в январе мама ушла на фронт. Она была военным переводчиком с немецкого, участвовала в допросах пленных. Папа тоже ушел на войну, а меня забрали бабушка и прабабушка-цыганка, которые с самой младшей моей теткой Галиной жили в эвакуации в Чувашии. Им там пришлось тяжело, и прабабушка со свойственной ей цыганской решительностью сочла, что лишний рот в такое время семье не нужен. Она попыталась избавиться от меня: искупала и оставила под открытым окном. Дело было зимой, а зимы в Чувашии суровые, но я даже и не чихнула. Тогда прабабушка смирилась: «Ну, это наша — цыганская порода, пусть живет!»
В Москву мы все вернулись в 1943 году. Тогда я и узнала двух своих других теток — Лену и Олю. И хотя легендарной актрисой предстояло стать Ольге Аросевой, на актерском в то время училась Елена. А тетя Оля была студенткой циркового училища. Моя мама — старшая из трех сестер, а тетя Оля — самая младшая. Галина же была им не родная сестра, а единоутробная. Их мать, моя бабушка Ольга Вячеславовна, ушла от деда, влюбившись в Михаила Лобанова — сотрудника посольства, в котором работал ее муж, в этом браке и родилась Галина. Старшие же дочери сначала остались с отцом — он их просто не отдал бывшей жене. Александр Яковлевич Аросев, мой дед, был дипломатом, работал в Литве, Чехословакии и Франции, а позже руководил Всесоюзным обществом культурных связей с зарубежными странами. После развода снова женился — на преподавательнице танцев, у которой занимались его дочки, чешской немке Гертруде, и в этом браке у него родился сын Дмитрий. Но в 1938 году его и Гертруду обвинили в шпионаже и расстреляли. Вот тогда дочек и забрала к себе мать.
В Москве вся наша большая семья — две женщины — бабушка и прабабушка, две девушки — Оля и Лена, и две девочки — я и Галя — поселилась в четырнадцатиметровой комнате коммуналки на Александро-Невской улице, в районе Белорусского вокзала. Отец мой с войны так и не вернулся — пропал без вести. И мама долго не возвращалась — после победы ее еще перебросили на Дальний Восток. В ясли меня водила тетя Оля. Галя уже ходила в школу, бабушка стала работать секретарем у Полины Жемчужиной — жены близкого друга деда Вячеслава Молотова (который не смог или не захотел спасти Александра Аросева от расстрела). А прабабушка занималась хозяйством.
Помню, когда мне было лет пять, к Оле и Лене часто по утрам приходил один приятель — Валентин, актер. Уж не знаю почему, но он у нас всегда брился (наверное, ему больше негде было). И однажды я взяла его бритву и попыталась повторить его действия. Порезала себе щеку и очень всех напугала, когда меня обнаружили зареванную и всю в крови. Тетя Оля Валентину об этом рассказала, и с тех пор, когда он к нам приходил, всегда говорил: «Дядька Наташка, давай бриться».
Моя мама вернулась в 1946 году, вскоре после того, как закончились боевые действия в Японии. Она приехала не одна, а со вторым мужем и маленьким сыном Борей, моим братом. Маме с отчимом дали комнату в Большом Балканском переулке, и я переехала от своих бабушек и теток. Но тетя Оля к нам часто приезжала. Помню, Боря пожаловался ей, что его во дворе обижает хулиган по прозвищу Косой, и тетя Оля пошла с ним разбираться. Косой попытался от нее сбежать по наружной пожарной лестнице на крышу, но тетя недаром училась в цирковом — она не то что лазить по пожарной лестнице — по проволоке ходить могла. Поймав Косого на крыше, она ему хорошенько наваляла — и больше у Бори проблем во дворе не было.
— А как получилось, что Ольга Александровна стала актрисой?
Григорий: Перешла из циркового в театральное. Но не доучилась там, потому что на третьем курсе поступила в Театр комедии под руководством Николая Акимова и уехала в Ленинград. Эту историю сама Ольга Александровна и Акимов рассказывали несколько по-разному. Она утверждала, что сначала устроилась в этот театр подработать бутафором — Акимов привез свою труппу в Москву на гастроли. В одном спектакле ей самой пришлось выступать в роли живого реквизита — она изображала на сцене дерево. Акимов обратил на нее внимание и пригласил в Ленинград, когда она получит диплом. Но работать Ольге очень хотелось, и она тайком взяла диплом своей сестры Елены и с ним явилась к Акимову. Несоответствие имен худсовету она объяснила так: «Просто дома меня зовут Лелей, а там, где Леля — и до Лены недалеко».
Сам Николай Павлович Акимов описал те события в статье, которая вышла в 1947 году. Возможно, Аросева даже и не знала, что такой документ существует. Я нашел эту статью в архивах, когда работал над книгой «Ольга Аросева. Одна для всех», которую посвятил памяти Ольги Александровны. Согласно версии Акимова, во время московских гастролей молодые артисты попросили его прослушать студентку театрального училища. По его мнению, тогда она «не обнаружила решительно ничего выходящего из нормы» в плане способностей. И Аросева получила отказ. Но она уверяла, что не может жить без полюбившегося ей театра и готова работать кем угодно, хоть реквизитором.
В ответ на это Акимов сказал, что сначала надо получить образование и диплом. Каково же было изумление Николая Павловича, когда осенью, через месяц после начала сезона в его кабинет постучала настойчивая Оля. Она заявила, что уже бросила училище и приехала работать. Акимов был в ярости, купил Аросевой билет в Москву, но она никуда не уехала и три недели осаждала театр, а по итогам осады была принята в труппу «водителем марионеток». Справедливости ради надо заметить, что Акимов очень быстро оценил юную артистку, и ее карьера в ленинградском театре развивалась стремительно. Вот только вскоре началась травля Николая Павловича, попавшего под кампанию борьбы с космополитизмом, он вынужден был уйти из театра, и Ольга вернулась в Москву. Здесь она устроилась в Театр сатиры, в котором и прослужила больше 60 лет, сыграв десятки ролей.
Я с детства, лет с одиннадцати, обожал и этот театр, и Ольгу Александровну на сцене. Каждый спектакль смотрел по многу раз. Вначале я покупал билеты, потому что цены были доступные. Причем деньги я зарабатывал уже сам. С раннего отрочества я стал играть на гитаре в переходах. Зарабатывал честным трудом. Другой вопрос, что это было опасно с точки зрения криминальной обстановки тех лет, и от родственников мое занятие я скрывал. Но все-таки однажды я набрался смелости и попросил Ольгу Александровну: «А можно я буду проходить по нашей фамилии?» Конечно, она разрешила и предупредила контролеров. После спектаклей я приходил к ней в гримерку, стучался... Вообще-то дверь всегда была открыта, но надо было обозначить свое присутствие. Если Ольга еще переодевалась, то говорила: «Минуту!» Если же была уже готова, то: «Заходи!» А если была не в настроении, то приветствие звучало так: «Что, опять приперся?» Впрочем, когда настроение у нее было хорошее, она радовалась моему очередному приходу и спрашивала: «Ну, как тебе?» И всякий раз я совершенно искренне отвечал, что все замечательно, великолепно.
Она играла всегда так озорно, весело, так темпераментно! И зрители это ценили. Однажды прямо во время спектакля у одной из зрительниц начались схватки — она была беременна. Девушку срочно отвезли в роддом. А едва оправившись после родов, она позвонила своей маме, с которой была в театре, и спросила: «Чем там в спектакле дело кончилось?» Свою новорожденную дочку она назвала Олей в честь Аросевой. Ольга этим гордилась. Еще был случай, когда в череде благодарных зрителей, даривших цветы, оказался, судя по виду, настоящий криминальный авторитет с золотой массивной цепью на толстой шее. Он подарил сто одну розу и сказал: «Мать, живи сто лет!» Словом, Аросева была действительно народной артисткой, и дело тут вовсе не в звании.
Леонид: Она и не гналась за наградами. Однажды при нас с Наташей Ольге Александровне позвонили: «Ольга Александровна, здравствуйте. Вам звонят из приемной президента. Завтра вам в Кремле будут вручать орден», — и называют время. Но тетя Оля собиралась в отпуск — собственно, потому мы к ней и приехали в тот день, она сдавала нам хозяйство. И ответила, ничуть не смущаясь: «Скажите президенту, что Аросева завтра уезжает в отпуск и не может быть в Кремле. И в следующий раз пусть согласовывают со мной, когда мне вручать ордена». Свой характер она усмирять не собиралась даже ради президента.
— Леонид, вам с Ольгой Александровной довелось и поработать вместе?
Леонид: Примерно в 1992—1993 годах она решила возродить «Кабачок «13 стульев», благо основной состав участников был еще в строю. Я взялся писать сценарий. Мы задействовали всю «кабачковскую» элиту: Вицина, Мишулина, Зелинскую… Но главное, что придумала Ольга Александровна — это ввести в сценарий новых молодых персонажей — детей героев «Кабачка». Это было впервые на нашем телевидении — задолго до появления всех этих ремейков, когда снимают продолжения популярных картин, но уже про детей. И это была гениальная идея. Так появились персонажи в исполнении молодых тогда еще актеров «Сатиры» — Алены Яковлевой, Толи Гузенко. Первые выпуски прошли довольно успешно, и, наверное, проект набрал бы обороты, но в какой-то момент пошли несчастья: умер Виктор Байков (пан Вотруба), потом — Роман Ткачук (пан Владек), а там уж заболела и Ольга Александровна... Съемки пришлось остановить. И даже когда Аросева выздоровела, по телевизионным законам после долгого перерыва возобновить такой проект было уже невозможно.
— Жаль, ведь «Кабачок «13 стульев» — это же любовь целого поколения зрителей… Интересно, что принесло Ольге Александровне больше славы — пани Моника или ее роли в кино?
Григорий: И то, и другое, наверное. В кино Ольга Александровна была совсем не такой, как в «Кабачке». Хотя Рязанов и опасался, что зрители будут ее воспринимать как пани Монику и это помешает фильму. Так что, приглашая Аросеву на роль в «Стариках-разбойниках», Эльдар Александрович предупредил: «Если ты хоть один завиток сделаешь, хоть одну ресницу накрасишь, я тебя не утвержу… Это не пани Моника, это Анна Павловна — скромный человек».
У Рязанова она снялась в четырех фильмах. В двух из них — в эпизодах. Первый такой ее эпизод был в картине «Девушка без адреса». Ольга Александровна всегда умалчивала об этой работе, рассказывая, что познакомилась с Рязановым, только когда он без проб пригласил ее на роль Любы в фильм «Берегись автомобиля». Еще у нее был эпизод в «Невероятных приключениях итальянцев в России». Получив приглашение сыграть мать героя Андрея Миронова, появлявшуюся в одной сцене, она была возмущена и стала звонить Рязанову. Но он не дал ей возможности отказаться, сразу вместо «Привет!» прокричав в трубку: «Твой эпизод будет сниматься в Италии! Вопросы есть?» Обычно в советском кино сцены заграничной жизни снимались либо в павильонах, либо в Прибалтике. А «Невероятные приключения…» были совместным советско-итальянским проектом, поэтому даже некоторые сцены, происходящие по сценарию в Ленинграде, снимали в Италии. В результате Аросева работала там один день, после чего у нее было три недели «римских каникул».
— Рязанов требовал от артистов многого. Известно, что Ольга Александровна для роли в «Берегись автомобиля» научилась водить троллейбус…
Григорий: И потом всю оставшуюся жизнь шутила, что на случай ухода из театра у нее есть запасная профессия. Однако водить она не любила не только троллейбус, но даже машину, и когда у нее появились собственные «Жигули», она почти сразу наняла шофера.
Наталья: Я и сама иногда возила тетю Олю на машине. Она все время заставляла меня всех обгонять. А если мы попадали в пробку, она требовала, чтобы я ехала по встречке. Я пыталась тетку образумить: «Понимаешь, ты — народная артистка, я должна довезти тебя целой и невредимой». Но ее эти аргументы не слишком убеждали. А если нас кто-нибудь подрезал, тетя Оля открывала окно и ругалась на обидчика отборным матом.
Григорий: Ольга Александровна вообще умела употребить крепкое словцо. Как и ее подруги и партнерши по сцене — Татьяна Пельтцер и Валентина Токарская. Была у них общая страсть — преферанс, и они часто собирались у Аросевой, чтобы расписать пульку. Все это сопровождалось бесконечными байками, анекдотами, обсуждались и амурные дела. В выражениях дамы не стеснялись, хотя и обращались друг к другу церемонно, на «вы». Например, Токарская любила рассказать о своих красивых романах. А Пельтцер ее по-свойски прерывала: «Токара, не врите» (слово «не врите» я привожу в переводе на литературный язык).
— В гости к Аросевой, насколько я знаю, приходили не только на преферанс. О ее дачном хлебосольстве ходят легенды…
Леонид: Сначала на участке стоял только хиленький деревянный домик типа сарая, который достался Аросевой от Погодина. А потом он сгорел. Ольга Александровна тогда возвращалась с гастролей. И когда самолет снижался над аэропортом Внуково, кто-то, глядя в иллюминатор, сказал: «Смотрите, какой пожар». Потом оказалось, что это полыхал ее дом. Он выгорел полностью, но Аросева построила на его месте новый. Это и к лучшему, потому что новый дом был значительно больше и мог вместить много гостей.
Григорий: На участке у Ольги Александровны было даже «кафе». На дереве, над главным столом она прибила хулиганскую табличку в своем стиле: «Кафе «Ах, у дуба! Ах, у ели!» За столом всегда бурлило веселье, и каждое застолье у нее становилось запоминающимся событием для его участников.
Леонид: Ольга Александровна обладала очень хорошим чувством юмора, и даже иногда сама писала себе репризы. Но главное, что она была фантазеркой — умела придумывать.
Григорий: В последние годы она очень сдружилась с Еленой Образцовой. У той была собачка, и у Аросевой — собака: колли по кличке Коля. И вот они обменивались письмами от лица своих собак. На дачных посиделках Ольга Александровна иногда нам их зачитывала — это были очень остроумные письма! Однажды Ольга объявила, что завтра у Коли день рождения, и Елена Васильевна привезла ему подарок — батон колбасы, кучу всяких игрушек, ошейник, инкрустированный чуть ли не драгоценными камнями, и, конечно, стихотворное поздравление собственного сочинения. Образцова на праздниках у Ольги Александровны блистала. В компании ее шутки могли сравниться лишь с перлами Александра Анатольевича Ширвиндта, который по праву считается лучшим ведущим всех застолий. С ним Аросева была в добрых дружеских и партнерских отношениях. Она всецело поддержала его кандидатуру, когда решался вопрос о выборе нового худрука.
Еще одним ее близким другом был директор Театра сатиры Мамед Агаев. В свое время именно Ольга Александровна похлопотала за молодого администратора и помогла ему получить квартиру. А став директором, Агаев уже сам помогал ей. Назначил Аросевой самую большую зарплату, которая только может быть в театре. Когда она заболела, театр благодаря Мамеду Гусейновичу взял на себя расходы по лечению. Была у нее одна забавная история, связанная с Агаевым. На гастролях в Воронеже в ее номере ночью раздался звонок, голос с характерным кавказским акцентом спросил: «Алле, Зура, это ты?» Аросева ответила, что тут такой девушки нет. Через 15 минут снова звонок: тот же голос, с тем же вопросом. Ольга Александровна была уже не столь деликатна, как в первый раз. Ну а когда телефон зазвонил в третий раз, настойчивому мужчине популярно объяснили, куда он может идти в поисках своей Зуры. Наутро за завтраком Ольга рассказала эту историю Мамеду, а вечером он решил разыграть ее и сам позвонил: «Зура, это ты?» И услышал то, что ожидал услышать, только в последний момент Аросева догадалась и осеклась: «Мамедик, это ты?!»
Добрым другом Ольги Александровны был и Лев Константинович Дуров. Они часто ездили вместе на гастроли, был у них общий спектакль «Афинские вечера». Лев Константинович в поездки не брал с собой домашней одежды, а по ночам в поезде, чтобы выйти из купе, пользовался халатом Ольги Александровны. И однажды он услышал разговор проводниц: «Слушай, как Аросева в свои годы хорошо выглядит!» — «Ты ее просто ночью без парика не видела. Волос мало, нос большой, вот только ножки — хорошие, стройненькие».
Леонид: Я был с коллективом «Аншлага» (Леонид Французов — бессменный автор этой программы. — Прим. ред.) на Алтае, на родине Михаила Евдокимова, он еще был жив. Там ежегодно мы устраивали фестиваль юмора. Когда нас привезли в аэропорт Барнаула для вылета в Москву, было где-то четыре часа утра. Привели в ВИП-комнату, а там накрыт шикарный стол, чего только из еды и питья нет, но всем так дико хотелось спать, что на еду мы даже смотреть не могли.
Все улеглись — кто где, а стол остался нетронутым. И только все начали дремать, как за дверью раздался голос: «Нам сказали, что где-то тут находится наш любимый писатель-сатирик Леонид Французов. Кто знает, подскажите, куда идти? Что? Вы не знаете, где он? Мы — его поклонники, пришли повидать его, пустите нас!» Открывается дверь, и входят Ольга Аросева и Лев Дуров. «Это что такое? — говорит Аросева. — Что за сонное царство?» Кто-то из артистов отвечает: «Ну, Ольга Александровна, мы же всю ночь не спали». — «А мы с Левушкой, думаешь, спали? А ну-ка, всем за стол и наполнить рюмки!» И начался пир с байками и анекдотами.
— А как складывалось общение Ольги Александровны с ее сестрами? С Еленой они ведь, кроме всего прочего, были еще и коллегами…
Наталья: Тетя Лена много лет проработала в драматическом театре Омска. В этом городе о ней до сих пор хранят память как о замечательной актрисе. Там же Елена Александровна выпустила несколько сборников своей лирики, очень приличной. Все в нашей семье имеют литературный талант, начиная с дедушки Александра Яковлевича Аросева, который оставил замечательные дневники. Тетя Оля с моей помощью их издала, мы назвали книгу «Прожившая дважды». Вот и мой сын Гриша уже в четвертом поколении стал литератором.
Григорий: Ольга Александровна читала некоторые мои публикации в журналах, в «Новом мире» например, и говорила: «Молодец, внука, не посрамил бабольчика» (она меня называла «внука», а я ее в детстве — «баболей», что ее тоже очень смешило).
Что же касается сестры Елены, Ольга Александровна помогла ей переехать в Москву из Омска — после того как умер муж Елены, артист Борис Каширин, выхлопотала для сестры маленькую однокомнатную квартиру. В отличие от Ольги Елена относительно рано закончила актерскую карьеру. Даже когда сестра предложила ей вместе сыграть в антрепризном спектакле «Нет ли у вас другого глобуса?», Елена Александровна отказалась. Жаль, потому что этот спектакль много лет с успехом возили по всему миру. Там по пьесе речь идет как раз о двух сестрах, но одна из них умирает еще в первом акте — роль, конечно, небольшая. Наверное, Елене Александровне это и не понравилось, хотя точных причин мы не знаем.
Наталья: Тетя Оля очень заботилась о Елене. И если сестра заболевала, она договаривалась с самыми лучшими врачами. Однажды выяснилось, что Елена Александровна к доктору не пошла и усилия тети Оли пропали даром. После чего состоялся очень интересный телефонный разговор. Ольга начала с мата, ругая сестру, но вскоре обе перешли на немецкий язык, который они прекрасно знали с детства. Вот по-немецки они и помирились. Вообще, странное дело, но три сестры от одного отца и одной матери, столько вместе пережившие в детстве и юности, выросли очень разными. И стоило им сойтись, как начиналась склока. Причем моя мама в основном молчала, а Елена с Ольгой в силу актерского темперамента ругались, в том числе потому, что Елена была убежденной коммунисткой, а тетя Оля — демократом. Но все равно они, конечно, все друг за друга очень переживали, и связь у них оставалась крепкая.
У меня же с тетей Олей душевной близости было не меньше, чем с мамой. Моя мама меня очень любила, конечно, как и я ее, но она все время сидела за своей пишущей машинкой, со своими переводами, вся в сигаретном дыму, и ей иногда было ни до чего прочего. А с тетей Олей мы были рядом всю жизнь. Например, когда она уезжала, просила: «Поживите у меня на даче».
Леонид: Ольга Александровна могла позвонить и сказать: «Быстро ко мне! Илья Олейников с женой прислали из Питера корюшку». Или: «Грузины привезли мясо, скорее с Туськой приезжайте». Был еще у Ольги Александровны один бизнесмен в друзьях, он по каким-то причинам отсидел большой срок, а когда вышел из заключения, одним из первых в России открыл частную ферму. Он очень любил Ольгу Александровну и то и дело звонил: «Я вам пришлю вырезку, я вам пришлю яйца, я вам пришлю кур». Словом, «продуктовое довольствие» шло к ней со всех сторон, и Аросева постоянно делилась всем этим с нами и своими друзьями. У нее было десять племянников, но ближе всех, причем «на много километров», всегда была Наташа. И Наташа после смерти Ольги Александровны ответственно исполнила все ее последние поручения. Аросева очень грамотно составила завещание. В нем она упомянула всех своих многочисленных родственников, она позаботилась даже о том, чтобы материальная память о ней осталась и у всех ее друзей.
Григорий: Когда я еще был студентом театроведческого факультета ГИТИСа и пришла пора проходить практику, я попросился в свою любимую «Сатиру»… Тогда Ольга Александровна спросила: «А ты фамилию-то не опозоришь?» Такие вещи она всегда — и не только в мой адрес — произносила в полушутливой манере, но для нее это было крайне важно. И в этот момент она думала не о себе, память об отце была для нее священной. Для нее было неприемлемо, чтобы кто-то из «потомков» оказался недостойным его памяти и его личности. Но по моему субъективному ощущению, сегодня она всеми нами была бы довольна.
Статьи по теме:
Свежие комментарии