На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

7дней.ru

105 400 подписчиков

Свежие комментарии

  • Алексадр Вовк-Михайлов
    Это в сша ты хрен крутой а в России хуй простой.Поселивший семью ...
  • Наталья Иванова (Кубасова)
    Да никому не нужен этот "артист". Обратно в Испанию и сиди там.«Не трогайте мою ...
  • Erl Schweizer
    Не видеть положительное в людях - великий грех. Рад, что подросток вознагражден за человечность.Раскрыты подробно...

Александры Ильины: старший и младший

Александры Ильины: старший и младший Павел Щелканцев

Эта знаменитая актерская династия насчитывает уже три поколения. О своих корнях, любимой профессии и крутых поворотах судьбы рассказывают отец и сын Ильины.

— Давайте начнем с родоначальника — Адольфа Алексеевича. Он ведь первым пришел в актерскую профессию.

Александр: Отец родился под Псковом, в Опочке. Когда учился в пятом классе, семью раскулачили, выслали кого в Сибирь, кого на Урал. Он оказался на Урале. Началась война, отец добавил себе год и ушел добровольцем. Вернувшись с фронта, поступил в студию при Свердловском драмтеатре, потом его взяли в труппу. Женился. Наша мама работала детским врачом, а отец играл на сцене и преподавал в театральном училище.

Сначала родился мой старший брат Володя, а через пять лет я. Когда мне исполнилось десять, родители развелись. Отец женился на своей ученице Нелли Андреевне, они уехали в Новосибирский театр «Красный факел». Потом работали в Минске, Воронеже.

— Театр и вас захватил в свой плен...

— Так ведь отец колесил по стране с гастролями, и мы с ним. Торчали за кулисами, все спектакли знали наизусть. Иногда там же, за кулисами, и спали. Ляжешь на рояль, накроешься кулисой и спишь. Вова, окончив школу, пошел в Свердловское театральное училище. После работал в Казанском ТЮЗе. С будущей женой, актрисой Театра на Таганке Зоей Владимировной Пыльновой, Володя познакомился в Свердловске, куда труппа Юрия Любимова приехала на гастроли.

Они поженились, и брат перебрался в Москву. Сразу устроиться в театр не смог, свободного времени было полно, он писал картины, сочинял стихи. Режиссер Светлана Врагова тогда оканчивала ГИТИС, с Володей они познакомились в актерской компании, и Светлана пригласила его сыграть в ее дипломных отрывках. Экзамены принимал Андрей Александрович Гончаров. Он впечатлился игрой брата и пригласил Володю в Театр Маяковского. Через несколько лет туда пришел работать и наш отец.

А потом дошла очередь и до меня. Я уже успел окончить Новосибирское театральное училище, потому что в Свердловское меня не взяли. Когда я поступал, курс набирал мастер, который только что выпустил Владимира. Я прошел все туры, а на коллоквиуме педагог меня спросил:

— У нас учился Ильин, вы ему случайно не родственник?

— Это мой старший брат.

— Ой, нет-нет-нет! Нам одного достаточно, на второго нервов не хватит!

Окончив училище в Новосибирске, я распределился в театр в закрытом городе на Урале, сейчас он называется Озерск. Наш главный режиссер учился у Гончарова на курсах повышения квалификации, показывал ему экспликации своих спектаклей. Я играл всех — от Мюнхгаузена до Карлсона. Андрей Александрович поинтересовался:

— Что же за артист у вас такой, что все роли играет?

Адольф Алексеевич в свое время преподавал в театральном училище... www.kino-teatr.ru
... Нелли Андреевна Гуцол была его студенткой. Она стала второй женой отца. Кадр из фильма «Желанная» Телекомпания REN TV/

— Ильин.

— Как?! У меня тоже есть двое Ильиных!

— Мой лучше!

— Еще лучше? Тогда пусть позвонит!

Я взял паспорт, отправился на почтамт (связаться с внешним миром можно было только таким образом) и позвонил. Гончаров сказал:

— Приезжайте ко мне работать.

— Что ж вы кота в мешке покупаете? Вы же меня не знаете.

— Ах, вы так ставите вопрос? Тогда приезжайте показываться. Знаю, у вас тоже идет «Банкрот» Островского, вы играете Подхалюзина. Текст не меняли?

— Нет.

— И мы нет, приезжайте и сразу играйте спектакль.

Но я был так плотно занят в репертуаре, что вырваться в назначенный день не смог, приехал позже. Пришел в театр, на доске расписаний вижу: мне назначена репетиция с Гундаревой, Ромашиным и Карповой. На следующий день показали три отрывка из «Банкрота», сыграл отрывок из «Скапена» и прочитал рассказ Шукшина «Волки». В коридоре подошел завтруппой и сообщил: «Вы зачислены в штат». Так мы с отцом и братом оказались в одном театре.

Характер у главрежа был будь здоров! Зато уж если актер прошел школу Гончарова, выслушал его крики и визги и не сломался, никакие другие режиссеры ему не страшны. Но в то же время Андрей Александрович ценил талантливых людей и всегда за них заступался. Например однажды мы репетировали спектакль, пьяный актер зашел за кулисы и говорит:

— Хватит работать! Водка нагревается!

Мы ему:

— Ты с ума сошел? Тихо, Гончаров в зале!

— Щас все уладим!

И проходя от портала к порталу и глядя в зал на сидящий там ареопаг, шипит на них, словно заклиная:

— Хватит-хватит-хватит-хватит!

Там продолжение было, но дословную цитату в журнале дать не могу. Завтруппой нагибается к Гончарову и спрашивает:

— Ну что, Андрей Александрович, увольняем?

— Да перестаньте, он же пьяный!

Вокруг Гончарова всегда сидел ареопаг — директор, ассистент, завлит, заведующий постановочной частью, завтруппой... Из Театра на Малой Бронной частенько наведывалась его жена — актриса Вера Жуковская, на репетициях что-то постоянно нашептывала ему на ушко. Все решалось прямо в зале.

А вот еще забавный случай. Гончаров опять в зале, вокруг него опять ареопаг. Он внимательно смотрит на сцену и говорит:

— Встаньте в свет, пожалуйста! Я вам, вам говорю! Вы меня слышите? — поворачивается к ассистенту: — Кто это? Вы где ее взяли?

— Андрей Александрович, — робко замечает ассистент, — это статуя!

Видимо, декорация была плохо освещена.

Работать с Гончаровым было непросто, но все искупал результат: театр гремел, публика валом валила на спектакли. Я полжизни прослужил в «Маяковке». Семь лет назад вышел на пенсию. Никогда не думал, что уйду из театра, в самых страшных снах мне такое не снилось. Но Андрей Александрович умер, театр принял Сергей Арцибашев, многие ребята — Виторган, Рома Мадянов, Шаврин, Рубеко — поуходили. Я терпел пять лет. Арцибашев мой земляк, родился в Свердловской области. Поскольку человека уже нет в живых, не хочу говорить о нем ничего плохого. Было бы что-то хорошее, рассказал бы.

В Свердловское училище меня из-за Володи не взяли, пришлось ехать в Новосибирск. Спектакль «Иван-царевич» в театре им. Маяковского из архива семьи Ильиных

Саша: Я интересовался у папы, почему так долго не уходит. На мой взгляд, было давно пора. А он говорил: «Не могу, у меня ответственность перед театром».

Александр: Если б не ушел, меня бы уже в живых не было! Сейчас расскажу. Идет спектакль, сижу на сцене, кто-то произносит реплики, а у меня пауза, нет текста. Сижу, смотрю в зал, зрители чему-то радуются, хлопают, мы несем какую-то ахинею... И вдруг краска бросилась в лицо — так стало за себя стыдно. Еле досидел до конца, весь пунцовый, опустив глаза.

После спектакля отправился в дирекцию, хорошо, секретарша оказалась на месте, не ушла домой в антракте, положил на стол заявление об уходе. Можно было пошутить, написать: «Прошу уволить меня по собственному желанию главного режиссера» — но уже и шутить-то не хотелось. Написал как положено.

А надо же месяц дорабатывать, доигрывать спектакли. Люди узнали, стали в антракте наведываться в гримерную. Знакомые и незнакомые садились на диванчик, кто-то однажды притащил бутылку коньяка. Я опрокинул рюмочку, а конфетку проглотить — закусить — уже не смог. Не полезла в горло. И тут с диванчика раздался женский голос: «Я врач, завтра утром жду вас у себя в кабинете». Почему-то пошел, хотя после того как належался в больницах, к врачам хожу, лишь когда припечет. Сдал анализы, сделал снимок. Вердикт был такой: рак пищевода. Еще чуть-чуть, и метастазы прошли бы в бронхи. Меня тут же отправили в онкоцентр на Каширку, прооперировали — удачно.

Операция длилась девять часов. Володя и его жена Зоя — люди воцерковленные. В свое время Зоя ушла из Театра на Таганке и стала регентом церковного хора. Так вот она договорилась в монастыре: все эти девять часов монашки молились о моем здравии. А Зоя время от времени звонила Татьяне: «Скоро там закончат? Люди уже девять часов стоят на коленях!» Спасибо им и врачам. Моя жена Татьяна Васильевна потом, когда все обошлось, призналась: «Мы будто прошли по проволоке над пропастью. Все уже позади, а колени еще долго будут трястись».

Саша: Ну вырезали отцу две трети пищевода, а так все нормально. Навещали мы его каждый день, старались не плакать, не давать волю эмоциям, держались. Правда, складывалось впечатление, что все разом заболели насморком — хлюпали носами, похрюкивали. Внешне никто не убивался, наоборот, все сплотились и поддерживали отца. Вообще то, что папа выжил, одно из самых лучших событий в моей жизни.

Александр: А могло ведь в юности все закончиться. Когда мне исполнилось шестнадцать лет, я попал под поезд. С детства был хулиганом. Постоянные драки — двор на двор, улица на улицу. Визовские (Верх-Исетский завод) приходили драться за Ленина, 5, а мы — за Ленина, 52, где Уральский политехнический институт. Сходились врукопашную у Вечного огня!

В детстве и юности мы с братом часто конфликтовали, дрались, конкурировали, обижались друг на друга. Однако с возрастом юношеский максимализм проходит Persona Stars

После одной из таких стычек мы с товарищем оказались на железнодорожных путях. Шли, а мимо несся состав, друг друга из-за грохота не слышали, он случайно посмотрел назад, и по застывшему в его глазах ужасу и движению губ: «Шеф, ты что?!» (кличка у меня была такая) я понял — что-то не так. Хотел повернуться, убрал ногу с рельса, и тут налетел другой поезд. Результат — скорая, больница, перелом позвоночника.

Врачи хотели испытать на мне новый метод, вставить скобы. Я отказался, сказал: лечите старым способом. Кровать стояла под углом, голова в наморднике, привязанном к спинке, под спиной мешочки с песком. Правая сторона отнялась, а форточка была слева, рука до нее доставала, что оказалось очень удобно. Друзья подавали туда стакан и закусь. Однажды принесли трехлитровую банку маринованных огурцов, с утра я выпил весь рассол. Траванулся так, что до сих пор не ем такие огурцы.

Одного меня друзья не оставляли, приходили под окно с гитарой. Они распределили между собой дежурства — одна компания являлась утром, другая днем, третья вечером. Прерывались лишь на тихий час. Персонал их поначалу гонял, но мой лечащий врач разрешил: «Благодаря тому, что Ильин не менял образа жизни, он и пошел на поправку быстрее всех».

Помню, по телевизору, стоящему в другой палате, показывали «Петра Первого». Я скинул одеяло и гребя одной рукой, дополз до соседей. Посмотрел первую серию из-под кровати, приполз обратно, а забраться на койку не получается! Тут меня и засекли. Предупредили: еще раз повторится — выпишем! Пообещал режим не нарушать, но на следующий день показывали очередную серию. Разве мог я ее пропустить?! После того как уполз во второй раз, отправили домой.

Через неделю врачи меня обследовали по месту жительства и сказали: «Надо долечиваться, но наша больница его не примет». Дед по линии мамы был военным, устроил в ВОСХИТО — клинику восстановительной хирургии, где лежали участники боевых действий без рук, без ног. В палате увидел подвешенные гамаки, а в них — туловища. Страшная картина! Я там оказался единственным ходячим, точнее ползающим, и соседи кричали: «Ходячий, судно подай!» Медсестер не дождешься, что ж делать, кое-как подавал. Из ВОСХИТО, правда, тоже выгнали за плохое поведение.

Ко мне пришли девочки, я надел наколенники, клеенчатые варежки и на четвереньках выполз к Вечному огню, где они меня ждали. Налили стакан портвейна, дали сигаретку, а спичек нет. Мимо мужчина идет, я ему в спину: «Мужик, дай прикурить!» Он повернулся, а это мой лечащий врач. Так что долечивался дома и, слава богу, долечился.

— Для Ильина-младшего другого пути, кроме продолжения династии, тоже не было?

Саша: Можно и так сказать. У меня перед глазами был пример отца, дяди, старших братьев Ильи и Алеши. Дорог-то много, конечно, но актерская казалась наиболее интересной. Я тоже рос за кулисами, в первый раз вышел на сцену в четыре года, случайно. В тот вечер в филиале «Маяковки» давали спектакль, точного названия не помню, актеры называли его то «Флигель», то «На берегу реки». В нем был занят мой средний брат. В ожидании его выхода на сцену мы играли в прятки, и Леха так здорово спрятался, что его невозможно было отыскать. Спектакль уже подходит к концу, Лехе пора выходить на сцену. А он пропал! Людмила Нильская запаниковала. Выскочила за кулисы:

Актерская карьера моей жены Татьяны Васильевны в Москве не сложилась, она занималась детьми Лешей и Сашей из архива семьи Ильиных

— Где брат?!

— Не знаю, — говорю, — сам его ищу.

Она не растерялась, схватила меня за руку и потащила на сцену. Леха играл мальчика Павлика, который по ходу пьесы только что вернулся из пионерского лагеря, где сильно вытянулся. Там и текст такой: вот, мол, как подрос за лето Павлик! А мне — четыре года, да и дело было зимой. Я, естественно, не переодевался, оказался на сцене в толстом свитере, лыжных штанах и валенках. Все, кто рядом стоял, моментально «раскололись». Это была финальная сцена спектакля, которая переходила в поклоны. Жора Мартиросян отвернулся от зала и кланялся спиной, задыхаясь от хохота.

Когда учился в школе, занимали и в «Ящерице», и в «Кошке на раскаленной крыше», в постановке Татьяны Ахрамковой «Кин IV». Вне стен «Маяковки» мы с братом играли в антрепризе Александра Яцко «Генрих IV».

Александр: Я там играл Фальстафа. У Яцко о том, кого ограбил мой герой, рассказывали два мальчика. Саше с Лешкой не давалась фраза «Мужчина очень жирный, точно масло!»

Режиссер объяснял:

— Слово «точно» означает «как будто масло, похож на масло». Поняли?

Ребята кивали головами, а оказавшись на сцене, произносили хором:

— Мужчина очень жирный. Точно! Масло! — так и не смогли сказать правильно.

Саша: Один раз нам все же удалось... А я помню другую историю. Студент из ГИТИСа ставил «Обломова». Мы с братом тогда учились в школе, она напротив Театра Маяковского, забор в забор с ГИТИСом. Приходит парень: «Нужен мальчик для дипломного спектакля на роль Ильи Ильича в детстве». Указали на меня. Одноклассники взволновались: «Может, это бандит с большой дороги?!» Выяснилось — не бандит, действительно студент Марка Захарова. Я выходил на сцену вместе с Граней Стекловой и Генкой Назаровым — они играли родителей Ильи Ильича.

Александр: Санька потом возмущался — «Почему им дали дипломы, а мне нет? Я же дипломный спектакль сыграл!»

Саша: Мы с братьями получали актерское образование в разных учебных заведениях: Илюха — в ГИТИСе, Леха — в Щукинском, я — в Щепкинском. Но неважно, где учишься, важно, какой педагог набирает курс. Чтобы проверить себя, ходил на туры в разные институты. Пропустили дальше и в Школе-студии МХАТ, и в «Щуке». Но очередной тур в Щукинском был назначен на следующий день после школьного выпускного, я очнулся в никаком состоянии и никуда не пошел. Позже спокойненько явился в Щепкинское, поступил на курс Виктора Ивановича Коршунова и прекрасно там отучился. У меня были замечательные педагоги и однокурсники. Сегодня многие известны, снимаются и Ваня Колесников, и Антон Хабаров, и Клава Коршунова, и Аня Тараторкина. Все складывалось и у Лехи Янина, но с ним случилась беда: разбил обширный инсульт.

Санек появился, когда я уже служил в Театре Маяковского. Это он сидит у меня на плечах и смотрит на главного режиссера Андрея Александровича Гончарова. А рядом с ним стоит мой отец Адольф из архива семьи Ильиных

Коршунов был очень харизматичным, сам принимал все решения, сам карал и миловал. Мы видели его не так часто, поскольку обязанности профессора Щепкинского училища он совмещал с должностью генерального директора Малого театра. Занятия вели пять педагогов, в том числе его сын Александр Викторович. Еще студентами мы начали выходить на сцену Малого в исторической эпопее «Царь Петр и Алексей», где играл Коршунов-старший. Часть курса — в роли скоморохов, другая — охранников. Я, конечно, был скоморохом, горланил веселые кричалки.

— Признайтесь, Александр Адольфович, с высоты собственного опыта тянуло порой дать совет детям?

Александр: Я, конечно же, всегда интересовался, как идут актерские дела у сыновей. Когда приглашали на показы, ходил. Но высказывался об их работах, только если спросят. А спрашивали они редко.

Саша: Но не потому, заметьте, что мнение отца было неинтересно. Базовые знания об актерской профессии мы получили еще до института. К примеру играли с Лехой одну и ту же роль в двух составах в «Госпоже министерше», выходили на сцену не просто постоять в декорациях, а произносили реплики. Режиссер, естественно, делал замечания, но по большому счету все подсказывал папа, учил что и как. В институт пришли подготовленными, ему уже не имело смысла вмешиваться, нас можно было спокойно отпустить в свободное плавание. Я играл в трех дипломных спектаклях — Хлудова в «Беге», Марина Мирою, учителя астрономии, в «Безымянной звезде» и Тихона в «Грозе».

Александр: Брат Вовка тоже в свое время играл Тихона в Казанском ТЮЗе.

Саша: Да, я слышал. Но не видел!

— Александр Адольфович, вот вы рассказывали, как в детстве чуть не распрощались с жизнью. А говорят, что и ваш брат однажды тоже чуть не умер?

Александр: Были такие слухи... Я приехал в отпуск из Озерска в Свердловск, зашел в свой двор, а там актерское общежитие. Приятели заметили меня из окна, замахали руками — зайди. И спрашивают: «Где Вовку-то похоронили?»

К счастью, я уже знал, что брат не погиб, а лежит в больнице. Мне рассказал об этом Олег Даль, с которым мы только что играли спектакль. Это называлось обмен опытом. Олег приехал в Озерск из Днепропетровска, где навещал Володю в больнице. Брат был там на гастролях. Решил после спектакля искупаться, но речные трамвайчики на другой берег, туда где пляж, ночью не ходят. Он привык нырять ласточкой и прыгнул в воду прямо с набережной. А под водой бетонная плита, Вовка в нее и врезался головой, снял с себя скальп. К счастью, не потерял сознания, сам выбрался из воды, но поскользнулся, упал и выбил зубы. Скальп повис на затылке, его потом пришивали, у брата остался заметный шрам на лбу. Слава богу, не погиб! И продолжил работать в театре.

Когда Илья (справа), старший сын от первого брака, приехал в Москву, ребята его сразу приняли из архива семьи Ильиных

— А где вы нашли свою Татьяну Васильевну, не расскажете?

— Татьяну я встретил сорок лет назад в Вышнем Волочке, снимался там в сериале «Строговы». Она служила в труппе Калининского драмтеатра, в Вышний Волочек приехала на гастроли. Гостиница была единственной на весь город, там и познакомились, проводили время в одной актерской компании. Она мне понравилась, но никаких близких отношений не случилось. Я тогда был женат на Светлане, тоже актрисе, у нас рос сын Илья. А женам я не изменяю!

Съемки закончились, вернулся в Озерск. Через какое-то время развелся, Татьяна приехала к нам в театр, когда я уже был свободен. С тех пор мы вместе. Поработали на Урале, потом я переехал в Москву и перевез ее с мальчишками. Несмотря на то что у Татьяны за плечами актерская школа Щукинского училища, в столице актрисой ей послужить не довелось. Занималась детьми.

— То есть вы один работали? А зарплаты, как известно, в театре невелики...

— Согласен, театр — хобби, любимая работа, за которую не платят денег. А мне нужно было кормить большую семью. Подрабатывал дворником в Военторге, долбил по ночам лед, чтобы утром девчонки-продавщицы могли пройти на каблучках в свои отделы. Раз услышал, как одна говорит другой: «Смотри, артист вкалывает, наверное в карты проигрался». Еще крыши крыл вместе с другом.

— В Москве где жили?

— Здесь надо объяснить. Когда учился в Новосибирске, прописался в двухкомнатной квартире отца. Они с Нелли потом уехали в Воронеж, оставив жилплощадь мне. Пока я работал в закрытом городе, на квартиру распространялась бронь. Ее потом обменял на Свердловск, а Свердловск — на девятиметровую комнатушку в московской хрущобе на Хорошевке. Чтобы пройти ночью в туалет, приходилось сначала отодвинуть Алешину кроватку, потом Сашину коляску, затем все вернуть на место.

Позже от театра дали две комнаты в коммуналке. Новый адрес имел один неоспоримый плюс — наш дом стоял рядом с «Маяковкой», между ГИТИСом и школой, куда ходили дети. Через какое-то время мэр Лужков подписал мне ордер на четырехкомнатную квартиру, но она находилась в новом районе у МКАДа. А в театре же надо отыграть утренний спектакль, потом вечерний. Не наездишься! Смотрели несколько квартир и отказывались — далеко. С районом помогли друзья Володи и Зои, работавшие в этой сфере. Так мы получили «трешку» на «Багратионовской». Туда и перебрались с Лешей и Сашей. А Илья, окончивший школу и поступивший в ГИТИС, остался в коммуналке. Ее потом расселили, сыну досталась отдельная квартира на Таганке.

Когда батина жена Нелли Андреевна умерла, оставила свою квартиру Леше, там он с семьей сегодня и живет. Санек, повзрослев, снимал квартиру, но когда мы с Татьяной стали постоянно жить на даче, вернулся на «Багратионовскую». Так все и расселились.

Леша в точности повторил мою историю: на съемках в Вышнем Волочке в той же гостинице познакомился с будущей женой — актрисой Сашей Мареевой. Их Федору уже два года Persona Stars

— Как после института складывалась жизнь младшего Ильина?

Саша: Строительными работами тоже пришлось заниматься, это когда пошел в армию. Службу, как и братья, проходил во взводе обеспечения Театра Российской армии. У меня было примерно семнадцать спектаклей в месяц. Мы с ребятами в них не только играли, но и работали монтировщиками декораций. Во время ремонта театра спускали с крыши металлические листы, таскали батареи, убирали территорию. Одной из обязанностей было сопровождать бухгалтера в банк за деньгами, выдавали нам деревянные бутафорские пистолеты. Я выразил сомнение: «Случись что, убивать начнут того, у кого оружие, а мы даже отстреливаться не сможем». Но приказ есть приказ.

После дембеля лето прокуролесил. А потом родители сказали: «Поработай в театре». Если честно, желания особого уже не было, но послушался, устроился в РАМТ. И скоро понял: зря это сделал. Смущало, что оказался в замкнутом мирке, где все разговоры в курилке крутятся вокруг того, что сегодня спектакль прошел побыстрее, а вчера помедленнее. Но раз уж взяли в театр, надо работать. Меня даже ввели на главную роль в «Тень», играл еще в паре спектаклей. Но поскольку я хорошо знал свои возможности, понимал, что попусту теряю время. Плюс чтобы отпустили на съемки, надо было писать длинные прошения. Складывалось впечатление, что начальство не желает понять простую истину: если мое лицо будет чаще мелькать на экране, на актера Ильина станет приходить в театр больше зрителей.

Как-то однокурсник Леха сообщил:

— У нас собираются ставить «Золушку», меня распределили на Принца, но там полно и других ролей. (Пока я служил в Театре армии, он успел год отработать в РАМТе.)

Говорю:

— Надеюсь, мне ничего в этом спектакле не светит, не хочу я, наигрался детских сказок в институте.

В итоге когда вывесили распределение ролей, обнаружил свою фамилию напротив Кучера и Волшебника. А тут как раз образовалась работа в Минске, снимали сериал про судью и мне предложили роль. Звонят из литчасти:

— У вас назначена репетиция.

— Знаете, я в этом спектакле участвовать не буду, поэтому на репетиции мне ходить бессмысленно.

— А можете повторить эти слова начальству?

— Да без проблем! Только сейчас лечу в Минск, сниматься. Возвращусь, тогда и поговорим.

Вернулся, меня вызвали к завтруппой Виктору Цымбалу, которого я знаю с детства, поскольку в РАМТе служил брат Илья.

— Почему, — спрашивает Виктор, — прогуливаешь репетиции?

— Я заранее предупредил, что не буду участвовать в спектакле.

— Почему?

— Не люблю детские утренники, да и детей не очень-то люблю.

— Как?! А своих?!

— Своих буду любить, когда появятся.

— Ну, тогда тебе нечего делать в нашем театре!

В «Царе» Павла Лунгина играли Олег Янковский, Петр Мамонов, Юрий Кузнецов, Александр Домогаров — у меня была роль его сына Федьки Басманова (стою справа) Студия Павла Лунгина

— Да.

— Пиши заявление об уходе.

А я все ждал повода! За час обежал все службы с обходным листом, не доработав сезон, вывалился на улицу и абсолютно счастливый пошел гулять на Красную площадь — она там как раз через дорогу.

Ощущение испытал такое, будто снял с плеч тяжеленный рюкзак. В детском саду, школе, институте, армии рядом постоянно находились дяди и тети, которые учили, как жить. В театре такая же система, только с перспективой на всю жизнь. Эта перспектива и напугала. Не заметишь, как состаришься, а все будешь стоять на том же месте.

Просто если серьезно связывать судьбу с театром, надо погружаться в него полностью, а я к этому не был готов. Еще очень важно, что ты собираешься транслировать со сцены. А что я тогда видел в жизни? Чем мог поделиться со зрителями? Да ничем! Это сейчас появилась куча всего, о чем можно рассказать.

— Решение, видимо, было правильное: только ушли из театра и сразу попали в фильм «Изображая жертву»!

— Да, повезло. Серебренников режиссер не из нервных и пугливых, вообще не рефлексирующий человек, руководствуется интеллектом и чувством юмора. От общения с ним остались только положительные эмоции. Не возникало никаких конфликтов, один сплошной позитив! Работалось классно! Хохотали бесконечно. Впервые в моей практике накануне съемок той или иной сцены режиссер проводил репетиции. Я с таким подходом раньше не сталкивался. Все работали увлеченно — и Кирилл, и артисты, и съемочная группа. Когда есть интересная история, когда хочется ею поделиться со зрителями, это придает сил. Еще снимался у Серебренникова в короткометражке «Поцелуй креветки», играл эпизодическую роль в «Юрьевом дне». Надеюсь, Кирилл Семенович переживет все неприятности и сможет вернуться к работе.

— В «Царе» Павла Лунгина вы играли Федьку Басманова, а его отца — Александр Домогаров. Легко с ним работалось?

— Какой же Александр Юрьевич хороший дядька, отзывчивый, интересный в общении! Юрий Александрович Кузнецов, сыгравший Малюту Скуратова, — тоже классный мужик! Смеялся: «Ребят, насколько же раньше были красивые одежды, сапоги! А надел джинсики, смотрю на себя в зеркало — получаюсь какой-то я плюгавенький». Юрий Александрович и Александр Юрьевич постоянно подкалывали друг друга.

Честно признаюсь, не сразу привык к странностям Петра Мамонова. Он производил впечатление лунатика, человека, погруженного в себя. Роль Ивана Грозного его не отпускала, превращала в огрызающегося старичка. А потом пообщались, оказался душевным мужиком, советовал: «Ребята, если что-то придумали, не поленитесь, запишите, может, когда-нибудь пригодится». Я, правда, так ничего записывать и не стал, но понял главное: Мамонов — соображающий человек.

Онкологический диагноз стал громом среди ясного неба Павел Щелканцев продюсер

В основном моим экранным партнером был дружбан Тимур Савин. Ржали с ним бесконечно! Часто наблюдали, как Олег Иванович Янковский, надев исподнее, начинал гримироваться. Прозвали его Джоном Ленноном — нам казалось, похож. Пока его готовили, он рассказывал всякие истории, а мы увлеченно слушали. Наконец борода была приклеена, и он облачался в костюм митрополита. Благороднейший человек, от него исходила какая-то светлая энергия. А как работал! От Янковского невозможно было оторвать глаз.

Снимали в Суздале, Лунгин нервничал: возникали проблемы с финансированием, администрация недостаточно серьезно подготовилась, что-то все время срывалось. Но несмотря ни на что он картину закончил.

— Как после серьезных фильмов чувствовали себя в комедийных «Интернах»?

— Для меня профессия ценна тем, что дает возможность создавать, впрыскивать в действительность что-то новое, постоянно меняться, играть разных людей. Никогда не рассматривал актерство как источник заработка. Если бы так стоял вопрос, пошел бы работать в банк или нефтяную компанию, я хорошо соображаю.

Несмотря на то что «Интерны», где я сыграл одну из главных ролей, не снимаются уже года три, сериал не сходит с экрана, живет своей жизнью, держится в эфире. Это приятно, хотя когда приносили сценарий очередной серии, я по первой же сцене понимал, что там произойдет дальше. Но зрители его приняли и полюбили. Сделали сто восемьдесят серий, потом я ушел на год, снимали без меня. А через какое-то время позвали в финальные двадцать серий. Отказаться посчитал неприличным, доработал.

— А что можете рассказать о «Таинственной страсти»?

— Роман Василия Аксенова прочитал на одном дыхании. Когда мне поступило предложение сыграть Роберта Эра, засомневался, не понял, в чем режиссер увидел мое сходство с Рождественским. Сходил на пробы и был приятно удивлен, услышав: «Отлично, подходишь!». На съемках очень подружились с Филиппом Янковским, который играл Яна Тушинского. Классный дядька!

Работать оказалось интересно. Стихи поэтов, ставших героями фильма, слышал с детства, их обожала мама. Боялся переборщить с заиканием своего персонажа. Смотрел какие-то телевизионные записи, но люди перед камерой ведут себя не так, как в жизни. Помню, ходил и спрашивал: «Кто-нибудь знает, как он смеялся?» Никто не мог мне ответить.

Александр: А у Зои нашей не спрашивал? Они же общались.

Саша: Не догадался... Съемки растягивались, в кадре нередко присутствовало много народу, там же по сюжету сплошные застолья. Кто-то уставал, кому-то становилось жарко — требовался еще дубль. Филиппа Янковского в Крыму вообще хватил солнечный удар! К счастью, все обошлось. А в основном все происходило как и обычно в кино. Везде по-своему тяжело, по-своему легко. Главное, мне было интересно.

Володина жена Зоя договорилась в монастыре: девять часов, пока шла операция, монашки стояли на коленях, молились о моем здравии Persona Stars

— На экраны сейчас выходит фильм «Легенда о Коловрате» — герое, сражавшемся в XIII веке против монголо-татарского ига, где вы оба снялись...

Саша: Я играю мастера боевых искусств богатыря Каркуна из отряда Коловрата. Бился на мечах, стрелял из лука, скакал верхом. С каскадерами-всадниками уже встречался на картине «Царь». Конной группой руководит Женя Богородский, ему под семьдесят, но до сих пор сам исполняет трюки. Ну и ребята вокруг него собрались хорошие, опытные, с чувством юмора. Я когда-то работал с лошадьми, но чтобы оставаться в форме, надо практиковаться. Так что пришлось вспоминать азы.

На территории ЗИЛа, где проходили съемки, отстроили специальный манеж и конюшню. Скакать в павильоне — дело опасное. Снег заменили белым кварцевым песком, им посыпали бетонный пол, деревянные настилы. Копыта лошадей скользили. Один раз я резко повернул и мой конь завалился на бок. Мне удалось с него соскочить в момент падения, но нога запуталась в стремени... Первым делом успокоил коня: если бы он рыпнулся, я получил бы серьезную травму. Лошади — существа пугливые, боятся осветительных приборов, камеры. Справляться с их нежной психикой сложно. Но ничего, обошлось.

Съемочный процесс был необычным, снимали на хромакее, на фоне зеленого экрана. Полчища монголов появятся уже в кадре. В павильоне приходилось, как в театре, подключать фантазию.

Кстати, это не первый фильм, где я снимался вместе с папой. Встречались у Михаила Калатозишвили в «Диком поле». В Казахстане группа базировалась в местечке под названием аул Аксай, где «градообразующим» предприятием была заброшенная бензоколонка. Такой классический аул в степи и два магазина с одинаковым ассортиментом на разных сторонах шоссе.

До съемочной площадки в горах добирались минут пятьдесят. Там выстроили дом, который по окончании съемок сожгли, чтобы не подсуетились местные киношники, не сделали по-быстрому сериальчик и не засветили на экране нашу декорацию. Тяжеловато приходилось, порой смены длились по сорок восемь часов.

Помимо съемок хватало местной экзотики. Кто-то сообщил, что тут под каждым камнем скорпион. Пошел проверять. Поскольку снимался в кирзовых сапогах, не боялся, что ужалит. И действительно, поднимаешь валун и видишь: сидит! Не обманули. Кроме этого, только там до меня дошел смысл фразы «промерзнуть до костей». Даже когда заходил в декорацию, сдувало с ног. Случались просто невыносимые дни! Научился в степи запускать воздушного змея — никогда раньше этим не увлекался.

Александр: Мне в «Коловрате» по сюжету должны были прижигать живот. Вызвали на «Мосфильм» сделать его муляж. Я пришел: «Раздевайтесь, ложитесь». Лег, поставили опалубку, залили ее гипсом и не учли, что на теле у меня имеется растительность. Снимали потом конструкцию пять часов. Это ж не эпиляция, дергать нельзя, могли содрать гипсовый живот вместе с кожей. Предупредили бы заранее, я б побрился!

В «Легенде о Коловрате» я играю мастера боевых искусств богатыря Каркуна Централ Партнершип

— Вы ведь снимались с Пьером Ришаром?

— Да, в фильме Наны Джорджадзе «1001 рецепт влюбленного кулинара», я играл Черчилля. Прилетели в Тбилиси, пока ехали из аэропорта, видели, что все гостиницы наводнили беженцы, все было ими забито. Пьера Ришара поселили в частную гостиницу, он оказался единственным постояльцем, жил там со своей девушкой и предложил мне разместиться в свободном номере. Поехали на площадку, мне дали текст, по дороге я его выучил. Привезли на место, Нана заходит в гримерную с вопросом:

— А не могли бы вы произнести текст на английском?

— Да, конечно! Только напишите его нормально — по-английски, не русскими буквами.

Пока подбирали костюм, выучил и новый текст. Уже на площадке Нана говорит:

— Вы ведь не сможете изъясняться на английском без акцента?

— Нет конечно, заговорить на лондонском кокни точно не смогу.

— Может, сыграете на французском?

А время поджимает. Лишней минуты на то, чтобы разучить текст, нет.

— Ну, тогда напишите мне слова крупно русскими буквами, французского я не знаю, и разложите бумажки, чтобы я их видел.

Снимаем, я хожу и читаю с листов реплики. Дошли до сцены, где мы с Ришаром сидим за столом, уставленным закусками, напротив друг друга. Меня снимают из-за его плеча. Листок положить некуда, он попадает в кадр. Не представляю, кто еще из наших артистов так бы поступил, а Ришар говорит: «Знаю, что надо сделать!» Взял листок в зубы и так держал на протяжении всей съемки. Вот это актерская солидарность, вот это класс! Пьер вообще замечательный! Хохмач не только в кино, но и в жизни. В те времена хорошее вино найти было трудно: сказывались последствия антиалкогольной кампании, когда повсеместно вырубали виноградную лозу. Но я все же нашел место, где продавалось домашнее вино, привез ящик в гостиницу и выставил за ужином. Хорошо посидели!

— А о Нагиеве, с которым встретились на «Физруке», что можете сказать?

— Знаете, он неожиданно оказался нормальным парнем. Хотя я ожидал неадекватного поведения — Дима зачем-то создал себе такой имидж.

— Поговорим о «Плане Ломоносова». Вы, Саша, вокалист и автор текстов этой панк-группы, почему вдруг?

Саша: Музыку люблю с детства, играю на акустической гитаре, но как любитель — в компании, у костра. Не скажу, что всю жизнь мечтал выступать в группе. Просто так сложилось. Мне нравится, что нами никто не руководит, сами пишем песни, снимаем клипы. В театре или кино ты зависишь от продюсера, режиссера, коллектива, должен кого-то слушать. В группе я нахожусь в свободном плавании. И наш стиль позволяет экспериментировать с музыкой как угодно. Уже выпустили четыре пластинки, сейчас готовим пятую.

Третий альбом писали в Нэшвилле — столице американского кантри. Побывали в музее Джонни Кэша, на первой гитарной фабрике Gibson. В четвертом альбоме положили на музыку поэму Маяковского «Облако в штанах». Ритм-секцию писали на двух студиях в Сан-Франциско: барабаны — на топовой студии, а гитары — на студии, которая располагается на бывшей базе ВМФ, в помещении, переоборудованном из морозильной камеры. Выходил на пирс к Тихому океану, встречал рассветы, провожал закаты. В сумерках по территории бегали еноты. Непередаваемые ощущения!

Соглашусь с отцом: все построения надо начинать с себя. И научиться довольствоваться тем, что имеешь, ценить это. Тогда и обретешь гармонию Павел Щелканцев

Мы давали концерты в Сан-Франциско и Нью-Йорке. Постоянно выступаем в России, Белоруссии. Не могу сказать, что это приносит серьезные деньги. Для того чтобы заниматься музыкальным бизнесом, надо собирать стадионы, а мы играем в основном по клубам. Но в путешествиях по стране вижу много пользы. Общение с людьми обогащает. Однажды играли на макаронной фабрике, где помещение отапливалось вручную, мы шутили, что макаронами. Ни гримерной, ни гардероба, ни нормального туалета. Но экстремальные условия закаляют.

— Как удается сохранять мир в вашем многочисленном актерском семействе, ведь вокруг столько искушений? Готовые на все поклонницы например.

Саша: Ну они же не связывают тебя, не заковывают в наручники!

Александр: Не знаю. Наверное, надо постоянно воспитывать себя, не других. Где-то сказано: «Спаси себя, и вокруг тебя спасутся миллионы». Мы любим собраться в какую-нибудь партию и начинаем всех учить. А надо учить себя. Если каждый станет воспитывать себя, а не другого, то и воевать нет причины.

В нашей семье существует традиция на Новый год, дни рождения обязательно собираться вместе. Но так было не всегда. В детстве и юности мы с братом часто конфликтовали, дрались, конкурировали, обижались друг на друга. Однако с возрастом юношеский максимализм проходит.

Сегодня у нас хорошие отношения, встречаемся часто, наши дачи по одной дороге, на Новой Риге. Там сохранилась природа, прекрасная экология. На болоте кричат цапли, в деревне Безумово, где живу последние семь лет, вьют гнезда аисты. Каждый день встаю в пять утра. Дел много, с женой постоянно чистим от мусора обочины ведущей к дому шестикилометровой грунтовой дороги. Мирные жители любят все вокруг загадить. Прошлой весной вывезли десять огромных мешков, этой — всего два. Прогресс! Видимо, люди стали осознавать, что какой-то чудила за ними убирает.

За моим забором было болото. Постоянно снимал с собаки штук по двадцать клещей. Комары, оводы, мухи — дышать нечем. Сейчас ничего этого нет. Заказал сорок КамАЗов земли, сорок КамАЗов песка, все это развез на тележке, засыпал топь. В питомнике купил сосны, елочки, высадил, скоро вырастет лес. В этом году появились первые грибы. Когда вместе с женой делаем все своими руками, это только укрепляет отношения. Да и сыновья помогают.

Саша: Мы с Лехой тоже дрались, обижали друг друга. Но повзрослев, поняли: мужчина вообще не должен обижаться. Тогда и конфликтовать причин не будет.

Александр: Я счастливый человек. Когда старший сын от первого брака приехал в Москву, ребята его сразу приняли.

Саша: Илья старше Лехи на десять лет, меня — на тринадцать. Нам нечего было делить. Кроме того, брат очень добрый и отзывчивый человек, с ним одно удовольствие общаться.

Александр Ильин Павел Щелканцев

Александр: После ГИТИСа Илья несколько лет отработал ведущим артистом РАМТа. Но потом разругался с главным режиссером. Я тогда уже лет десять работал в Международной конфедерации театральных союзов, играл в спектакле Деклана Доннеллана «Борис Годунов». Когда кто-то из актеров покинул проект, второй режиссер пригласила в постановку Илюшку. Начали работать вместе. Потом я ушел, а он остался. Продюсеры (они делают и Чеховский фестиваль) выпустили еще «Двенадцатую ночь» и «Бурю», Илья ездит по миру с новыми спектаклями. Сейчас на гастролях в Испании.

Илья женился, когда работал в РАМТе. Развелся через год, ему оказалось достаточно! Он был так напуган браком, что до сих пор живет один в своей холостяцкой берлоге.

Леша в точности повторил мою историю: на съемках в Вышнем Волочке в той же гостинице познакомился с будущей женой — актрисой Сашей Мареевой. Их Федору уже два года.

Поначалу Леша хотел назвать сына Добрыней. Тоже моя история. В детстве над кроватью висела картина «Три богатыря». И с детсада я знал, что у меня будет три сына. Поэтому назвал старшего в честь Ильи Муромца, среднего как Алешу Поповича. Дело оставалось за Добрыней. Но когда Санька привезли из роддома, Адольф попросил:

— Назови Сашей.

— Ты уже меня назвал в память о погибшем на войне брате.

— Нет, назови!

Решил не перечить отцу. А после того как его не стало, мачеха призналась: «Адольф в крещении был Александром. Так что просил назвать внука в свою честь».

Когда же у Леши родился сын, мне на глаза попалась статья о Добрыне Никитиче, где рассказывалось, каким кровавым воеводой он был, какую резню устроил в Новгороде. Подумал: хорошо, что не назвал Добрыней Саньку. И Леша отказался от этой идеи. Он сегодня снимается в кино, выступает в стендап-камеди. У Саньки есть жена, правда нет штампа в паспорте.

Саша: Ну да, пока так. С Юлей мы знакомы с детства. Я старше на шесть лет. Когда она выросла, соединились и сосуществуем вместе лет десять. Юля — специалист по связям с общественностью. В свое время стала чемпионкой Европы и мира по чирлидингу. Поженимся ли? Главное слово здесь за мужчиной. Придет время, решу, будет у нас стоять штамп в паспорте или нет. Это же все условность, но если появятся дети, надо дать им свою фамилию.

Александр: Правильно! А то мне пришлось усыновлять Лешку. Мы не были расписаны с Татьяной, когда он родился.

Саша: Бюрократическая система не имеет ни малейшего отношения к человеку. Штамп в паспорте — по-моему, такой атавизм! Что он меняет? Зачем он нужен? Лишний раз сходить в контору под названием ЗАГС, посмотреть на тех, кто там сидит? Не вижу никакого смысла.

— Есть ли у вас заветное желание?

Александр: Мне всего достаточно.

Саша: К своим желаниям я отношусь философски. Если чего-то по-настоящему хотеть и не получить, расстроишься, перестанешь ощущать себя счастливым человеком. Соглашусь с отцом: все построения надо начинать с себя. Когда дергаешься, переживаешь, что у тебя чего-то нет, возникают проблемы, прежде всего в голове. И не замечаешь, как в погоне за иллюзией теряешь то, что есть. Надо научиться довольствоваться тем, что имеешь, ценить это. Тогда и обретешь гармонию.

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх