Возникла идея создать на месте пустыря парк. Это стало большим событием для страны, вопрос обсуждался на съездах, пленумах, в газетах.
Возникла идея создать на месте пустыря парк. Это стало большим событием для страны, вопрос обсуждался на съездах, пленумах, в газетах. Устроили дискуссию, каким должно быть идеальное место отдыха для «освобожденного пролетариата».
Пожилая женщина со следами былой красоты, миновав колоннаду центрального входа Парка Горького, с наслаждением окунулась в зеленую прохладу. Много лет назад, до самого 1937 года, по Садовому кольцу ходил трамвай. Добираясь на нем до работы, она любила с Крымского моста окинуть взглядом свое большое и хлопотное «хозяйство». Бетти Николаевна Глан в далекие тридцатые была директором этого парка. И при ней здесь кипела удивительная жизнь.
Некогда от Крымского моста до Нескучного сада тянулся огромный пустырь. После революции он превратился в свалку. Решение открыть тут Всероссийскую сельскохозяйственную и кустарно-промышленную выставку 1923 года вызвало у москвичей немалое удивление. Тем не менее территорию очистили, выставку провели. Тогда-то у городских властей и возникла идея создать на месте пустыря парк.
Это стало большим событием для страны, вопрос обсуждался на съездах, пленумах, в газетах. Устроили дискуссию, каким должен быть парк нового типа — идеальное место отдыха для «освобожденного пролетариата». Одни требовали: «Больше музыки», другие — «Даешь физкультуру!» Спорили и о названии: Парк культуры и отдыха или просто Парк отдыха, а может, лучше Фабрика счастья или Комбинат культуры на открытом воздухе?
Предполагалось, что здесь советский человек сможет не только отдыхать, но и культурно развиваться: просвещаться, находить в себе новые таланты, поддерживать спортивную форму.
Открытие Центрального парка культуры и отдыха (именно так решили его назвать) состоялось двенадцатого августа 1928-го. Четыре года спустя в честь сорокалетия творческой деятельности Максима Горького парк получил имя писателя.
Когда в марте 1929 года Бетти Глан направили на работу в парк, барышня поначалу испугалась: ей всего двадцать шесть, за плечами лишь должность стенографистки у Луначарского, скромная служба в Коминтерне да руководство районным Дворцом культуры. А тут такой масштаб, такая ответственность! Но сомнения быстро рассеялись. Бетти родилась в богатой киевской семье, была прекрасно образована, великолепно разбиралась в искусстве, знала несколько языков. К тому же характер имела энергичный и заводной.
Обживаться на новом месте Глан начала с благоустройства территории — парк ведь должен быть красивым и уютным. «Нужен художник! — поняла она. — Яркий, современный, чувствующий пространство и природу». Выбор пал на братьев Стенбергов, Владимира и Георгия, «пленивших москвичей своими новаторскими постановками у Таирова». И вскоре парк преобразился. Его летние театры, спортивные павильоны, читальня, детский городок, кафе удручающего темно-красного «цвета революции» окрасились в светлые тона: голубые, палевые и лимонно-желтые с изображениями смеющихся ребятишек и бегущих физкультурников.
Всего за год высадили сотни деревьев — липы, березы, ясени, туи, голубые ели, проложили километры аллей, построили гроты и водопады, разбили газоны и запустили фонтаны. Декоративные кустарники возле деревьев и по углам газонов цвели все лето. Сначала благоухала черемуха, потом сирень, за ней распускалась японская спирея, позднее розовели барбарисы, источая терпкий сладковатый аромат.
Цветы были повсюду: в грунте, кадках, плетеных подвесных корзинах, вазонах разных форм и размеров — два миллиона растений высаживали каждый сезон. Вход в парк открывала великолепная гряда из тысяч ярко-красных тюльпанов. Чуть поодаль — поля голубых незабудок, белых маргариток и роскошных пестрых канн. По всей территории были разбросаны клумбы ковровых цветов, которыми в духе времени «писали» строки стихов: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо» и «рисовали» портреты вождей.
Семена и клубни редких растений присылали по просьбе Бетти Глан из торговых представительств СССР за рубежом. Связь парка с торгпредствами осуществляла легендарная Анка из чапаевской дивизии. В мирной жизни пулеметчица заведовала отделом культуры Союза работников торговли и звалась Марией Поповой. Благодаря ей парк получил из Голландии экзотические рододендроны и тюльпаны необычных расцветок, из Франции — розы и азалии, из Японии — бело-розовые хризантемы.
В марте 1930-го Бетти поручили подготовить большой театрализованный праздник в честь XVI съезда партии, который должен был состояться летом. «Без хорошего литературного сценария — звонкого, пафосного — не обойтись, — решила она. — Но кто такой напишет? — и ее осенило: — Маяковский! Вот кто нам нужен».
Созвонившись с поэтом, Бетти заторопилась в Лубянский проезд, где в огромной коммуналке бывшего доходного дома промышленника Стахеева у Владимира Владимировича был рабочий кабинет — узкая комнатка-лодочка. Поднялась на четвертый этаж и сдерживая волнение, позвонила в квартиру № 12. Дверь открыл сам поэт. «Директора что-то несолидные пошли», — прогудел раскатистым басом, с интересом оглядывая невысокую изящную фигурку гостьи.
Бетти неоднократно встречала Маяковского в своем хозяйстве, которое тот называл «парком размаха и массы». Поэт приходил сюда и на выступления, и просто побродить по аллеям. В многотысячной аудитории Маяковский становился почти явлением природы, чем-то вроде грозы или землетрясения. Но в домашней обстановке Бетти видела его впервые. Трибун оказался мягким, обходительным — усадил ее на стул у шведского бюро, заваленного рукописями и записными книжками, угостил конфетами и прислонившись к стене нетопленого камина, приготовился слушать.
Проговорили два часа. Глан рассказала о возможностях парка, он загорелся идеей и согласился писать сценарий. Договорились созвониться через несколько дней. Но в начале апреля Маяковский заболел гриппом и попросил перенести встречу на неделю, пообещав, что пригласит еще и Николая Асеева — «он в этом толк понимает». Через неделю, четырнадцатого апреля, поэта не стало. Был яркий, солнечный день. Совсем весна...
Сценарий написал Асеев. Новостройки первой пятилетки — Днепрогэс, Турксиб — мелькали на гигантском теневом экране; вооруженного до зубов империалиста «топили» в Москве-реке угнетенные колониальные народы; прогульщиков и пьяниц смахивали метлы сознательных тружеников... Все заканчивалось грандиозными пиротехническими картинами на фоне ночного неба. Было очень грустно, что Маяковский этого уже не увидит...
Молодежь Страны Советов стремилась стать смелой, ловкой, сильной, поэтому особое внимание Бетти уделяла развитию активного отдыха. Теннисные корты, волейбольные площадки, футбольные поля, кегельбаны, места для игры в городки встречались на каждом шагу. На тогда еще чистой Москве-реке, этой «голубой аллее» парка, проходящей по его территории на протяжении восьми километров, устроили водную станцию с купальнями, трамплинами, прокатами байдарок, каноэ и надувных резиновых лодок. Пляжи, где оборудовали входы в воду и места для принятия солнечных ванн, в сезон собирали тысячи купающихся. Работали школы плавания и народной гребли, кроме того, каждый желающий мог освоить прыжки в воду. Сама Бетти была прекрасной пловчихой, метко стреляла и неплохо каталась на коньках.
Наглядной агитации здорового образа жизни и культа красивого тела способствовало скульптурное оформление парка: дискобол, теннисистка, лучница, стрелок, пловчиха, парашютистка и конечно же, знаменитая девушка с веслом.
Установить в фонтане вертикальную доминанту в виде обнаженной женской фигуры директору предложил архитектор Александр Власов. Бетти идея понравилась, и она обратилась к известному скульптору-монументалисту Ивану Шадру.
В 1935 году девятиметровую «Девушку с веслом» водрузили над центральным фонтаном парка. Волосы ее были плотно скручены, а мускулистое тело полностью открыто. К удивлению Бетти, скульптура вызвала целый поток критики. В прессе писали, что статуя «не создает цельного образа советской физкультурницы» и «не свободна от некоторых элементов эротического порядка», «своей нарочито жеманной позой она скорее напоминает будуарную статуэтку», «весло здесь теряет свой бытовой смысл и становится очевидным фаллическим символом». Товарищ Сталин, посетив Парк Горького, выразил недовольство: «Убрать!» Шадру пришлось за свой счет отправлять скульптуру «в любой город, который согласится ее принять». Им стал Луганск. Там ее установили в местном парке.
К лету 1936 года Шадр создал второй вариант. Девушка «подросла» — ее высота вместе с бронзовым постаментом составляла уже около двенадцати метров, но отличалась меньшей сексуальной выразительностью. В следующем сезоне гипсовую спортсменку на всякий случай еще и «задрапировали»: сделали четыре новых фонтана вокруг, окружив обнаженную красавицу струями воды.
Помимо спортивного досуга парк предлагал горожанам множество развлечений — цирк шапито, тир, шахматный клуб и различные аттракционы: «Большая карусель», «Самолеты», «Летающие люди», «Аэростат». Но самым востребованным среди них оказалась парашютная вышка. На волне популярности воздухоплавания находилось немало желающих приобщиться к парашютному спорту. Смельчаки взбирались по крутой винтовой лестнице на вершину башни. Отсюда, с высоты тридцати пяти метров, земля казалась глубокой пропастью. Но толчок инструктора помогал преодолеть робость. Новоявленный покоритель неба под раскрытым куполом, поддерживаемым металлическим тросом, спускался к земле, где его встречал плотный круг восторженных зевак. Между прочим, с вышки можно было не только прыгнуть с парашютом, но и съехать на коврике по опоясывающей ее спиралевидной горке.
Парк жил яркой, веселой жизнью. Отдыхающих встречали духовые оркестры. В воскресные дни на берег Москвы-реки приходили целыми трудовыми коллективами. Первым делом приступали к зарядке. Как было написано в парковом гимне:
В Парке культуры, в рабочем паркеНайдешь боевую зарядку.Здесь физкультура, и песни, и смехВ битвах с врагами метки.
Затем под бодрящую музыку расходились по аллеям, павильонам, выставкам и эстрадам.
Имелись здесь и тихие участки. В саду бывшей усадьбы Голицыных создали «Уголок тишины» с гамаками. В южной части Нескучного сада, входившего в состав Парка имени Горького, открыли Городок однодневного отдыха для передовиков производства. В жилом корпусе они отсыпались, а затем отправлялись на физкультурные и танцевальные площадки. Желающие могли взять удочки и порыбачить на Екатерининском пруду или Москве-реке, посетить концерт, сеанс одновременной игры в шахматы, прослушать лекцию, посмотреть спектакль или кинофильм.
Поскольку трудящиеся проводили в парке большую часть своего выходного дня, позаботились об их питании. Закусочные, павильоны с мороженым и напитками стояли на каждом шагу. В Ванном и Охотничьем домиках Нескучного сада открыли чайные — «Поплавок» и «Самоварник». Подкрепиться можно было и в различных кафе: «Ландыш», «Арктика», «Под зонтиком», «Молочное». Имелись и вполне приличные рестораны — «Кавказский», «Ласточка», «Пльзенский». На столбах и деревьях висели плакаты-агитки: «Мороженое требуйте всюду», «Требуйте фруктовые газированные соки».
Почти вся левая часть парка принадлежала детворе — там располагалась База пионера и школьника с игровыми площадками, павильонами для занятий и зонами для принятия солнечных ванн. Вдоль границы парка в 1932 году проложили первую в СССР детскую железную дорогу. Длина ее составляла всего пятьсот двадцать восемь метров, но это была настоящая, действующая транспортная магистраль, на концах которой имелись тупиковые станции, депо и собственная электроподстанция. По рельсам курсировал состав из трех вагончиков. Обязанности машинистов, кондукторов и начальников станций выполняли дети — члены кружка юных железнодорожников.
«Мы без конца придумывали что-то новое, — вспоминала Бетти Николаевна. — Парк стал территорией экспериментов: десятки небывалых театрализованных праздников, первый стотысячный карнавал, первая школа бальных танцев, первый зеленый театр...»
«А почему нельзя использовать парк зимой?» — подумала как-то неугомонная директорша. Вспомнился родной Киев, день ее рождения — он приходился как раз на Рождество, сверкание шаров, подмигивание огней на гирляндах, упоительные катания с гор на санках. Как она любила все это! И уже в 1931 году в ее парке заработали зимние аттракционы. Даже в морозные деньки появилась масса возможностей провести время весело и с пользой для здоровья: соревнования по хоккею, бегу на лыжах и коньках, санные поезда, горки на любой вкус.
Высокий берег Нескучного сада отлично подходил для катания на лыжах и финских санях. Здесь имелись и длинные пологие спуски к набережной, удобные для начинающих, и почти экстремальные вертикальные горки со сложными виражами — для опытных спортсменов.
Аллеи, дорожки, площади и набережная становились одним большим катком. По льду пролетали, согнувшись в три погибели, конькобежцы, скользили, взявшись за руки, влюбленные парочки, осваивали сложные прыжки фигуристы — их не останавливали даже самые лютые морозы. Для тех, кто вставал на коньки впервые, в парке имелись особые площадки, на которых опытные инструкторы обучали азам, — «Зеркальный каток» у главного входа на Малом пруду и «Каток для тихого катания». Существовали также Школа фигурного катания и Школа танцев на льду.
На катке Бетти часто встречала молодого Игоря Ильинского — актер был очень спортивным человеком. Вообще, ежедневно туда приходило пятнадцать — двадцать тысяч человек. Их ждали иллюминированные аллеи, ледяные скульптуры на снежных валах и зимние шоу, например балы-представления и театр масок на льду с известными комиками Патом и Паташоном, «веселой коровой», части которой неожиданно разъезжались в самый неподходящий момент. На коньки поставили даже парковые духовые оркестры.
С особым волнением подходила Бетти Николаевна к Голицынскому пруду. Сейчас островок зарос деревьями и кустарником, а когда-то здесь располагалась одна из самых удивительных площадок парка — «Остров танцев». Театр на воде собирал массу зрителей. Сначала они сидели на берегу на скамейках и смотрели представление через узкий проливчик. Позднее архитектор Александр Власов создал открытый амфитеатр на восемьсот мест. Он виртуозно вписал его в ландшафт, не тронув ни одного дерева. Вокруг установили вышки с прожекторами и разбили фонтаны, образующие необычные занавеси: водяную из сотен мелких струй, в которых отражалось заходящее солнце, а когда совсем темнело — световую, из разноцветных лучей прожекторов.
Под открытым небом шли балетные и оперные постановки, в том числе с участием артистов Большого театра. Летом 1933 года поставили «Волшебную флейту» Дриго, потом «Жизель» и «Бахчисарайский фонтан» с Галиной Улановой. Особой любовью зрителей пользовался балет «Лебединое озеро». На сцене под лучами прожекторов танцевали грациозные «лебеди» — балерины, а по водной глади протоки, словно часть декорации к спектаклю, скользили птицы — их живые прообразы, приводя публику в неописуемый восторг.
Перед Нескучным садом, где когда-то располагались террасные оранжереи Прокопия Демидова, берег спускался к реке огромным амфитеатром. Долгое время Бетти Глан не покидала мысль создать в этом месте открытую хорошо оборудованную сцену и показывать разнообразные спектакли.
Летом 1933 года мечта осуществилась — Зеленый театр на двадцать тысяч мест был построен буквально за месяц. Эстрада представляла собой деревянное сооружение, состоящее из большого помоста, окаймленного крытой галереей и башнями-пилонами. Над галереей в центре размещалась большая раковина для музыкантов — оркестр прекрасно звучал под открытым небом.
В духе времени здесь показывали и «физкультурные сюиты», составленные из пластических танцев, и «комические балеты», и оперы Большого театра — сценические варианты «Псковитянки», «Сорочинской ярмарки», «Князя Игоря». Когда замахнулись на «Кармен» Бизе, в парк приехал Константин Сергеевич Станиславский. Расспрашивал о технических возможностях сцены, о реакции зрителей. Но постановку в конце концов осуществил все-таки Большой театр.
Живописные улочки Севильи, пестрая жизнерадостная испанская толпа, торжественный выход тореадоров на фоне густой зелени парка и розоватой синевы июньского неба смотрелись особенно колоритно и празднично. Многие слушали оперу на улице впервые и запомнили это яркое зрелище на всю жизнь.
В конце мая 1934 года Бетти позвонили со студии «Мосфильм» и приятный мужской голос поинтересовался, можно ли приехать по важному делу. Вскоре в ее кабинете появился элегантный, ослепительно улыбающийся режиссер Григорий Александров, а с ним застенчивый оператор Владимир Нильсен.
— Мы работаем над новым фильмом, — начал Александров, — и его первые кадры должны быть сняты в летнем цирке типа вашего шапито. Просим разрешить еще и немного «загрязнить» площадь у цирка.
— Да вы понимаете, что говорите? Мы буквально вылизываем наш парк... — возмутилась Глан.
— Но мы же планируем снимать американский парк, а там везде валяются бумага, окурки, разный мусор. Я был в США, знаю. После съемки лично прослежу, чтобы все тщательно убрали.
Оправившись от легкого шока, Бетти засмеялась и согласилась — недавно она принимала группу американских женщин, так те все допытывались, специально ли для них вычистили парк.
Через два года по Москве разлетелась весть: в Зеленом театре Парка имени Горького состоится премьера фильма Григория Александрова «Цирк» с Любовью Орловой в главной роли. Двадцать тысяч входных билетов раскупили за один день.
Идея показа, которая поначалу казалась невыполнимой, принадлежала Бетти. И чиновники от кино, и специалисты убеждали, что площадь Зеленого театра слишком велика для качественного кинопоказа, отечественная промышленность не может изготовить необходимую технику. Находились тогда Глан с Александровым по кабинетам и высоким инстанциям. И все-таки сломили сопротивление бюрократов! А мощный кинопроектор огромной силы и света и гигантский киноэкран закупили в Англии.
Премьера состоялась двадцать третьего мая 1936 года. Для Любови Орловой и Григория Александрова это был особенный день — день их знакомства, но об этом никто, кроме них, не знал.
Зеленый театр был заполнен до отказа. Зрители не сводили глаз с серебристого экрана высотой с трехэтажный дом, размещенного в глубине сцены. Когда погас свет и длинный луч кинопроектора прорезал темноту, невероятный экран ожил. Побежали титры, зазвучала музыка, появилась знакомая панорама парка с летним цирком, из которого выбежала Марион Диксон — Любовь Орлова с чернокожим ребенком на руках.
Бетти так волновалась, что фильм почти не смотрела. Она прислушивалась к реакции зала, как зрители смеются, негодуют, аплодируют, подпевают неподражаемой песенке Диксон «Мэри вьерит в чудьеса» (американский акцент Орловой ставил Александров). Вот и заключительные кадры:
— Теперь понимаешь?
— Теперь понимаешь!
Зазвучала музыка Дунаевского, публика встала с мест и запела вместе с артистами: «И никто на свете не умеет лучше нас смеяться и любить».
«Такого успеха не знал еще ни один кинотеатр, — писал в «Комсомольской правде» известный журналист Юрий Жуков. — Вы сидите в огромном зале, стены которого шумят зеленой листвой вековых деревьев, перед вами — прозрачный экран, купол вечернего неба, вокруг сияют звезды — вы видите огни неба и огни Москвы, раскинувшейся за рекой, дышите чудесным свежим воздухом. Трудно передать впечатления от этого замечательного кинотеатра. Приходите сами и смотрите». На другой день стеклось столько народу, что парк оцепила конная милиция!
...Сгущались сумерки. Бетти Николаевна изрядно устала и присела на скамейку на Пушкинской набережной. На противоположном берегу Москвы-реки в окнах зажегся свет, и ей вспомнился приезд Герберта Уэллса: «Когда же это было? Кажется, в июле 1934 года. Фантаст с сыном пришли под вечер...»
Она встретила английских гостей у главного входа. Знаменитый писатель оказался высоким господином в сером костюме, с коротким бобриком на голове и глубоко посаженными усталыми голубовато-серыми глазами. Его сын Джордж — приятным молодым человеком в очках. Бетти, хорошо знавшая английский, вызвалась сама показать «буржуям» разносторонний досуг советского человека. Подвела их к балюстраде, откуда открывался прекрасный вид на цветочный партер, фонтаны, скульптуры и аллеи, заполненные людьми.
«Советская власть превратила в цветущий сад даже свалку», — начала она экскурсию. Потом повела их по парку, заводила в выставочные залы, останавливалась у стендов, показывала, как массовики организуют танцы и игры, как выступает театр масок. Ко второму действию успели и в Зеленый театр, где артисты Большого давали балет «Пламя Парижа».
После прогулки Бетти Николаевна пригласила гостей поужинать. На Москве-реке напротив Зеленого театра стоял теплоход, переоборудованный под плавучий ресторан. Сели за столик на палубе. Писатель, с интересом разглядывая посетителей, продолжил расспрашивать о бюджете парка.
— Молодая дама, оказывается, не только в цветах и искусстве разбирается, она еще и деньги считать умеет, — заметил язвительно Уэллс.
В этот момент оркестр заиграл модный фокстрот.
— Миссис директор, как вы относитесь к современным танцам? — поинтересовался писатель.
В ответ она тут же пригласила его. Уэллс растерялся — такого поворота событий он никак не ожидал.
— Джордж, придется тебе поддержать семейную честь, — обратился он к сыну, доставая из коробки сигару. — А нам, старикам, лучше покурить.
Въедливый англичанин не мог знать, что товарищ Глан добилась того, что на танцплощадке ее парка — и нигде больше — разрешили «буржуазные» фокстрот и танго. И сама их, конечно, освоила.
Возвращались по набережной. На аллеях, аттракционах и эстрадах сверкали тысячи лампочек. Уэллс заметил, что в 1920 году в темной разоренной России трудно было себе представить, что через четырнадцать лет тут будет столько света. «В шестьдесят восемь лет меня уже трудно чем-либо удивить, но контраст поразительный», — признался писатель.
У Бетти сложилось впечатление, что Уэллс и приехал в Москву только для того, чтобы убедиться в своей правоте в спорах с «кремлевским мечтателем». А вышло наоборот.
Когда прощались, писатель уже просто и серьезно сказал:
— Я вас поздравляю, вы — директор фабрики счастливых людей.
— Благодарю, но могу на себя принять только, что мы руководим одним из цехов фабрики, ибо такой фабрикой является вся наша страна, — ответила Глан.
— Что за люди, — проворчал англичанин, — даже комплимента не могут принять на свой счет без того, чтобы не поделить его со всеми остальными!
Парк Горького стал своеобразной визитной карточкой, рекламным плакатом советского образа жизни. Именитых зарубежных гостей здесь перебывало немало — Бернард Шоу, Ромен Роллан, Луи Арагон, Андре Жид, Мартин Андерсен Нексе... Иностранцы не уставали восхищаться увиденным. Ромен Роллан писал Бетти в апреле 1936 года, что надеется увидеть ее в свой следующий приезд в СССР и что в прекрасном парке мадам Глан будет еще больше счастливых людей. Однако увидеться им больше не пришлось...
Четырнадцатого августа 1937 года арестовали ее мужа — лидера югославских коммунистов Милана Горкича. Как потом выяснилось, по доносу близкого друга Иосипа Броз Тито. Мужу инкриминировали шпионаж в пользу одного из иностранных государств и расстреляли. Ему было всего тридцать три...
С Горкичем — молодым светловолосым гигантом — Бетти познакомилась в Германии на конгрессе, куда приехала как член Коминтерна. Милан был ей под стать — живой, энергичный, красивый, «надежный товарищ и хороший друг». Поженились в конце 1925-го, а через три года на свет появилась дочь Елена, которую Милан обожал. (Она стала врачом-педиатром.)
После ареста мужа Глан сняли с поста директора Парка имени Горького и отправили в «Бутырку», обвинив в троцкизме и подготовке теракта. По Москве пустили слух, что «она держала наготове бомбы на случай посещения парка вождями». В Бутырской тюрьме Бетти удалось поговорить с Никитой Хрущевым — первый секретарь горкома инспектировал органы безопасности. «Товарищ Хрущев, ну какой же я враг народа? — не побоялась возмутиться она. — Я честный, преданный партии человек». На что сопровождавший секретаря начальник управления НКВД Московской области Станислав Реденс заметил: «Они все так. Все отрицают. Просто врут».
Бетти отправили в лагерь, затем в ссылку в Иваново. Освободилась она лишь через семнадцать лет, в 1954-м. Через год реабилитировали за отсутствием состава преступления. Похоже, Хрущев все-таки не забыл их встречу в Бутырской тюрьме... А благодаря содействию Тихона Хренникова Бетти сумела вернуться в Москву и устроиться в Союз композиторов, потом с присущей ей энергией занималась организацией массовых мероприятий в ВТО: водного карнавала Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 года, театрализованного праздника «Пусть светят только мирные огни» в 1964 году, праздника спорта к Олимпиаде-80.
...Бетти Николаевна вышла из ворот, когда совсем стемнело. Она любила эти «экскурсы в прошлое». Парк не отпускал ее и в страшные годы лагерей, когда мучилась от сознания, что многое не успела осуществить, и после, когда занималась уже иной деятельностью. «Видимо, надо браться за книгу, — подумала женщина. — Кажется, мне есть что рассказать».
Бетти Глан прожила долгую жизнь. Она скончалась в 1992 году в возрасте восьмидесяти девяти лет. В надежде, что ее опыт кому-то понадобится, успела написать воспоминания «Праздник всегда с нами». И не ошиблась — нынешний Парк Горького реконструируют и развивают с оглядкой на легендарного директора.
Здесь проводятся различные шоу, карнавалы, выступления танцоров по хип-хопу, брейк-дансу, свингу, чарльстону, аргентинскому танго. В Музее современного искусства «Гараж» идут выставки, лекции и мастер-классы. Работают Беговой клуб и «Пинг-понг парк» с теннисными столами, полем для футбола и пляжного волейбола, площадками для йоги и пилатеса. В «Панда Парке» — веревочном городке, состоящем из множества переправ, мостов и лиан, легко вообразить себя Тарзаном или Человеком-пауком и проявить чудеса ловкости и выносливости.
Уже в ноябре, как когда-то при Бетти Глан, заливают огромный каток на восемнадцать тысяч квадратных метров. В зимние дни любители адреналина могут покататься на сноубордах или спуститься с необычной горки-трансформера, склоны которой постоянно меняются.
Главному московскому парку исполнилось девяносто лет. Он и сегодня живет под девизом «Все только начинается!», оставаясь любимым местом отдыха.
Статьи по теме:
Свежие комментарии