Людмила Гурченко: почему она оказалась в опале после «Карнавальной ночи»

«Перед всем «иконостасом» театра — Ширвиндтом, Мироновым, Плучеком — Гурченко расстилалась как могла: играла на баяне, плясала, пела, била чечетку… А они сидели спокойно. Просто сидели — и все. И вот в какой-то момент Люся сама себя оборвала на полуфразе и спрашивает: «Ну что, я пошла?» В ответ — молчание. Она спустилась со сцены и тут же, ни с кем не прощаясь, уехала», — вспоминает режиссер Андрей Житинкин.

Шел 1994 год. В одно прекрасное раннее утро, что-то около восьми часов, меня разбудил звонок: «Это Шурик». — «Какой Шурик? Я еще сплю!» — «Твой Шурик». — «Что значит мой Шурик? Перестаньте издеваться!» — «Твой учитель…» Тут я, выпускник Щукинского училища, наконец узнал звонившего: Ширвиндт! Оказалось, что к своему юбилею он решил поставить в Театре сатиры пьесу Эдварда Рад­зинского «Поле битвы после победы принадлежит мародерам» и приглашал меня в качестве режиссера постановки, — рассказывает режиссер Андрей Житинкин. — Главную мужскую роль Ширвиндт должен был играть сам. А вот насчет главной женской роли сомневался: кого взять? Ему нужна была возрастная партнерша, которая могла бы бегать трусцой по сцене: в пьесе это предусмотрено. И на меня словно снизошло свыше: «Может быть, пригласим Гурченко?»

Люся охотно согласилась, и очень скоро состоялась первая репетиция — на «Чердаке сатиры», так в театре называется Малый зал, где всегда, кстати, репетировал Андрей Миронов. На этой репетиции случилось странное происшествие: упало со стены и разбилось зеркало, которое висело там долгие годы. Помню, я подумал: «Какая ужасная примета!» А Люся только усмехнулась: «Зеркало меня вспомнило. А приметы не бойтесь, она сработает наоборот» (и потом действительно мы этот спектакль почти 15 лет при полных залах играли). Я спросил: «Как это — вспомнило?» И Гурченко рассказала: «После ухода из «Современника» я пришла показываться в Театр сатиры. Перед показом, который проходил в этом зале, гримировалась именно у этого зеркала. 

Помню, как дрожала от волнения здесь в уголке, с баянчиком. И вот все стали собираться в зале: Александр Ширвиндт, Андрей Миронов, ведущие актрисы театра — весь «иконостас» во главе с Плучеком! Интересно же было посмотреть, что им покажет Гурченко, актриса из «Карнавальной ночи». И я перед ними расстилалась как могла: играла на баяне, плясала, пела, била чечетку… А они сидели спокойно. Просто сидели — и все. И вот в какой-то момент я сама себя оборвала на полуфразе и спрашиваю: «Ну что, я пошла?» В ответ — молчание. Под стук собственных каблуков я спустилась со сцены и тут же, ни с кем не прощаясь, уехала. Сказала себе, что дверь этого театра больше не открою… Вот, сегодня нарушила слово: я впервые здесь после того случая». Что ж. Я больше не удивлялся, что, когда она взглянула на это зеркало, оно разбилось. У Люси была очень сильная энергетика.