«С сыном, когда он был маленький, я выясняла отношения так, будто он мне муж или по крайней мере ровесник. Не лучший период был в моей жизни, слишком нервный, и я срывалась на ребенке. Я очень виновата. Дорого бы я сейчас дала за то, чтобы у Георгия в некоторых местах стерлась память», — признается Лариса Гузеева.
— Лариса, видела в Интернете фото вашей дочки с выбритыми висками. Вы ей разрешаете экспериментировать с внешностью? Ей ведь только 15 лет.
— Зачем же я буду ей запрещать что-то такое, что мне самой в свое время безуспешно пытались запретить в школе? Лельке, как всем девчонкам в ее возрасте, не безразлично, как она выглядит. Помню, когда она была маленькая, надевала колготки на голову — это были ее две косички (я ведь всегда ее коротко стригла). Какие-то бусы еще навешивала, красила губы, пудрилась. Моя мама, педагог с 40-летним стажем, возмущалась: «Бедный ребенок, она себе кожу испортит». Но я заступалась: «Мам, да пусть красится, у меня качественная косметика». А что было, когда Лелька волосы в синий и розовый покрасила! Мама ругалась: «Вот почему ты ей это разрешаешь в 11 лет?» Но во-первых, Лелька так экспериментировала во время каникул — перед школой она все это смыла. А во-вторых, я считаю, что лучше она сделает то, что захочет, под моим присмотром, хорошей краской, у хорошего специалиста, чем будет от меня прятаться и все равно покрасится.
Помню, что было, когда я в 9-м классе перекисью водорода осветлила челку. Пришлось маме наврать, что это я на уроке химии случайно вылила на себя реактив. Потом я сама себе прокалывала уши: взяла самую толстую швейную иголку, вставила в нее шелковую нитку (мне девчонки сказали, что надо обязательно шелковую), продезинфицировала все это мамиными духами «Красная Москва»... Но проколоть мочку уха оказалось труднее, чем я думала. Больно же! Намучившись с одним ухом, другое я прокалывала уже немного в другом месте, где мочка потоньше. Так что получилось не особо симметрично. Ну а чтобы мама не увидела этого безобразия, я надела платок. Но она меня, конечно, быстро раскусила. Спрашивает: «Что там у тебя?» — «Ничего». Но она все-таки заставила меня показать ей мои опухшие уши, как в фильме «Синьор Робинзон». А в них — колечки из нитки, чтобы дырочки не зарастали. Эти колечки нужно было еще каждый день проворачивать, всякий раз смачивая «Красной Москвой». Неужели мне нужно было свою дочь обрекать на что-то подобное? Естественно, когда она сказала, что хочет проколоть уши, мы с Игорем (муж актрисы — ресторатор Игорь Бухаров. — Прим. ред.) повели ее в самый классный тату-салон. Причем она хотела сделать семь сережек.
Свежие комментарии